Булатный перстень - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Плещеева cтр.№ 116

Нерецкий поднялся. На глазах у него стояли слезы, он отер лицо манжетой, отвернулся, и как-то так вышло, что они с Александрой разом обнялись.

Брусничная вода помогла — голос вернулся, вот только сказать было нечего — чувства захлестнули душу, слова казались недостойным средством, чтобы их выразить. Александра, прижимая к себе любимого, лишь с восторгом глядела на сенатора.

— Забирайте своего жениха. Да вперед глядите за ним получше, — Ржевский усмехнулся. — Кого попало у себя не принимайте. Ей-богу, чудом этого молодца отстоял, и коли он еще раз оступится — поблажек не ждите. Денис слишком много знал о замыслах и мало об исполнителях — возникала иллюзия какой-то особой мудреной сопричастности к измене. Да и теперь она, сдается, у некоторых жива…

— Алексей Андреевич, право, не знаю, как вас благодарить! — наконец пылко заговорила Александра. — Я вам счастьем всей жизни обязана!

— Капитана Михайлова благодарите, — сказал Ржевский. — Не то и выгораживать было бы некого. Да поторопитесь с благодарностью — Михайлов застрял в столице, давая с друзьями своими показания, сегодня возвращается в Кронштадт, и оттуда катер забирает его с другими исцелившимися офицерами, чтобы доставить к эскадре. А потом, лишнего дня в столице не пробыв, к себе, в Спиридоново! Там и венчайтесь. А обратно в Санкт-Петербург — не ранее ноября, лучше же — по зимнику, к Рождеству. Или, что будет всего разумнее, уезжайте со своим любезным в Москву.

— Я так и поступлю, — пообещала Александра. — Сегодня же пошлю в Спиридоново, чтобы приготовили нам покои.

— Я от души рада за тебя, Сашетта, — госпожа Ржевская, подойдя, обняла Александру и прижалась щекой к щеке. — А вы, господин Нерецкий, любите и цените супругу свою, она за вас жизнь положить готова.

Нерецкий отчаянно закивал, как будто волнение навеки сомкнуло ему уста.

— Приведи детей, мой друг, — попросил сенатор. — Они, поди, захотят проститься с Сашеттой. Удивительно, как они вас полюбили. Вы станете со временем отличной матерью, Сашетта, у вас природная склонность к материнству.

— Как вы узнали? — удивилась Александра. — Оттого, что я всегда целую и балую вашего Павлушку? Я ему из Спиридонова игрушек пришлю, у меня там есть мужик, который режет из липы игрушки на продажу…

— Нет, дело не в моем Павлушке. Давайте условимся — если через год вы вспомните наш разговор и повторите вопрос, я отвечу. А если нет… Ну, дай бог, чтобы не вспомнили.

Ржевский высказался как-то загадочно, и стоило бы расспросить его, не дожидаясь года, но тут оказалось, что дети уже не в учебной комнате, а возле гостиной, и стоило Глафире Ивановне распахнуть дверь, как они и ворвались.

Старшие обступили Александру с поздравлениями, но она искала взглядом своего любимца. Павлушку известие о свадьбе явно огорчило, он стоял у дверей, сунув в рот палец.

— Пусти-ка, — сказала Александра Нерецкому, подошла к Павлушке и опустилась на корточки. — Ну-ка, вынь пальчик, нехорошо, ты уже большой.

— Ты повенчаешься на этом господине? — спросил мальчик.

— Да, дружочек, — тут она поняла, что нельзя сейчас обижать мальчика. — Но твой перстенек я буду носить всегда. Погляжу на него — и тебя вспомню. И подарки тебе пришлю. Видишь, он и сейчас при мне — на, погляди.

— А батюшка сказал, что у тебя теперь будет малое дитя.

— Будет, светик мой, конечно же, будет, — согласилась Александра.

— И что за дитятей нужен глаз да глаз, потому что, потому что…

Теперь до Александры дошла мысль Ржевского. Она обернулась.

Сенатор, слышавший этот разговор, усмехался.

— Батюшка правду говорит. Вот и за тобой глаз да глаз нужен, а то забалуешься. Давай уговоримся — когда я вернусь, то привезу тебе славную игрушку, ящичек с дыркой, смотришь в дырку — там картинки сменяются, а ты выучишься читать.

— Давай, — согласился Павлушка. Модное оптическое развлечение его заинтересовало.

Александра выпрямилась и подошла к Ржевским.

— Каждый сам знает, где и как будет счастлив, — сказала она. — Я свое счастье выбрала, мне иного не надобно, в решениях я не переменчива, коли что сказала — так оно и будет.

— Да, с таким решительным норовом иначе и быть не может, — согласился сенатор. — Стало быть, мы свадебный подарок в Спиридоново пошлем?

Александра посмотрела на Нерецкого, он смущенно улыбнулся.

— Думаю, мы до Успенского поста с этим делом управимся. Если поспешим, — ответила Александра.

— Так ведь и впрямь спешить надо.

Затем были обычные прощальные церемонии с обещаниями писать длинные письма и слать друг другу всякие гостинцы, из столицы — городские, из Спиридонова — деревенские.

Наконец Александра и Нерецкий оказались наедине — в экипаже.

— Где они тебя держали? — спросила Александра.

— Я потом расскажу.

— Что за секрет?

— Да не хочу вспоминать! — вдруг выкрикнул он. — Думаешь, мне это приятно?

Александра схватила его за руки.

— Все будет хорошо, вот увидишь! Дурное забудется, а впереди — самое лучшее! — как можно убедительнее заговорила она. — Главное — мы вместе!

— Да, да…

Она привезла свое сокровище домой, и опять поднялся переполох, опять забегала дворня. На сей раз уже было ясно — неприятности завершились, барыня выходит замуж, и Нерецкому кланялись в пояс, смотрели на него с превеликим почтением, а он смущался, даже покраснел, когда бойкие девки затеяли прикладываться губами к барскому плечику.

— Снимай с себя все, — приказала Александра, — сейчас я отправлю Фросю в Гостиный, тебе купят хорошее исподнее. А это все — выбросим, чтоб и следа не осталось.

Конечно, можно было отстирать заношенные рубаху и порты. Но мудрее было избавиться от всего, что могло напомнить о тюремном заключении.

— Да, Фрося! На обратном пути к Меллеру забеги! Скажи — сей же час чтобы все бросил и ко мне шел! Привезешь его на извозчике!

— Да, голубушка-барыня! И к Кондратьеву?

— Да, пусть пришлет мальчика с образцами. Скажи — лучшее сукно хочу, аглицкое, самых модных оттенков.

— И сапожника привезти?

— Сапожника — потом, а купи-ка ты в рядах еще пантуфли…

Они обе разом уставились на ноги Нерецкого, и он смутился окончательно.

Наконец суета ненадолго улеглась. Александра осталась в спальне наедине с женихом, снова закутанным в ее зимний шлафрок. Оба знали, что это — ненадолго, вот-вот прибежит мальчик из кондратьевской лавки с образцами товара, потом Фрося привезет Меллера, потом еще что-то произойдет — из тех радостей простой домашней жизни, которыми тоже пренебрегать во имя идей нельзя.

Нерецкий смотрел на невесту преданными глазами, ожидая, что она примет сто разумных решений, сделает все сама, обнимет и поцелует, и купидоны запляшут вокруг, и комната вдруг наполнится счастьем; он же, Нерецкий, постарается быть ласковым и нежным любовником, затем — ласковым и нежным супругом, а пошлые заботы житейские навеки останутся за дверью спальни — по крайней мере, для него.