Ересь - читать онлайн книгу. Автор: С. Дж Пэррис cтр.№ 79

В его словах была известная доля истины, однако я не мог равнодушно видеть мучения этого немолодого человека.

— В этих смертях вы неповинны, а Софию мы еще отыщем, живую и невредимую. Даже если мне самому придется пуститься на поиски и скакать верхом всю ночь!

Я сам не ожидал, что эти слова вырвутся у меня с таким жаром. Андерхилл взглянул на меня с новым для него выражением кроткого любопытства.

— Очень любезно с вашей стороны, — вежливо откликнулся он и похлопал меня по руке. — Очень любезно, однако все зашло слишком далеко. Не дождавшись ее днем, я обыскал ее комнату, и вот что нашел в матрасе.

Он сунул руку в карман и вытащил маленькую книжечку в потрепанном кожаном переплете.

Я узнал ее еще прежде, чем ректор передал мне: часослов, похожий на тот, что Дженкс показывал мне в мастерской, — тот же век, та же работа, хотя и несколько попроще, не такой дорогой и в лучшем состоянии. Я пролистал несколько страниц: лики святых не тронуты, молитвы не уничтожены. Сердце мое упало: если София, несмотря на постоянное родительское наблюдение, решилась прятать у себя католический молитвенник, это могло означать только одно.

— Взгляните на титульный лист, — сказал Андерхилл.

На титульном листе была надпись — стихи из Библии: «Не равняется с нею золото и кристалл, и не выменяешь ее на сосуды из чистого золота. А о кораллах и жемчуге и упоминать нечего, и приобретение премудрости выше рубинов». [30] Под цитатой красовалась изысканная, замысловатая роспись: «Ora pro nobis. Ваш во Христе. Дж.»

Андерхилл следил за каждым моим движением.

— Из Притч, кажется? — указал я на цитату.

— Вы что, не понимаете? — вспылил он. — Как по-гречески «Премудрость»? София! Папистский молитвенник с дарственной надписью! Они обратили ее прямо у меня под носом, пока я читал своего Фокса и пытался сохранять добрые отношения с Лестером, защищая… — Он покачал головой и уставился в пол.

— Ректор Андерхилл! — резко окликнул я его. — Кто ее обратил? Кто этот Дж.? Кого вы защищали?

— Самого себя, — почти беззвучно, задыхаясь от горя, вымолвил он. — Я защищал себя и свою семью — так мне казалось. Кто бы мог подумать, что дойдет до такого.

Дженкс, подумал я. Кто еще мог раздобыть такой красивый французский часослов? Да и подпись выдавала его с головой: «Дж». Я в очередной раз перечитал посвящение. Сами по себе библейские стихи звучали невинно, однако если вместо слова «премудрость» подставить имя София, в цитате появлялся некий игривый намек. Подумать только, Дженкс, клейменый урод, морда безухая, дарит Софии такие интимные подарки! А она, значит, разделяет его веру!

Я скрипнул зубами. И тут еще одна мысль поразила меня: неужто Дженкс и был той угрозой, о которой говорила София? А вдруг она что-то случайно узнала о католическом заговоре и теперь негодяй угрожает ей? И это изувеченное тело у подножия алтаря… Рука невольно потянулась к поясу, за которым я спрятал серебряный ножик Дженкса: ладно, сегодня же вечером я заставлю его признаться, даже если ради этого мне придется приставить ему к горлу его собственный нож! Андерхилл тем временем смотрел на меня покорно и печально, как будто ожидая дальнейших распоряжений.

— Джеймс Ковердейл был тайным католиком? — не давая ему опомниться, спросил я.

Андерхилл в очередной раз кивнул.

— И вы это знали? Так вот почему вы стерли колесо Катерины, чтоб его не увидел коронер!

— Мне казалось, если человек сохраняет в тайне свою веру и это не затрагивает ни его работу, ни политику, то это дело его и Бога. Боюсь, члены Тайного совета не разделяют моего мнения. Однако я льщу себя надеждой, что так мыслит ее величество. — Он подался ближе ко мне и заговорил совсем тихо: — Так или иначе, правила меняются. Лорд Берли каждый день издает новые указы, теперь противозаконно уже и скрывать сведения о папистах. Человек может угодить в тюрьму только за то, что не донес на соседа или коллегу. Все живут в страхе перед собственными друзьями. — Ректора снова затрясло, и, пытаясь успокоиться, он зажал сцепленные руки между коленями.

— Итак, — медленно заговорил я, — вы старались скрыть подробности этих преступлений, потому что боитесь, что направлены они против католиков колледжа Линкольна, и, если это откроется, Лестер спросит с вас, почему столько папистов скрывалось в колледже? — Мое сочувствие к ректору таяло, как снег под солнцем. — Вы направили коронера на ложный след, искать грабителей и бродячих собак, а настоящий убийца остается на свободе и наносит очередной удар. — Я указал на тело Неда. — Может быть, вы надеетесь, что убийца таким способом освободит Линкольн от католиков и вы останетесь чисты?

— Господи, Бруно, что вы говорите?! — Никто бы не усомнился в искренности этого вопля. — Неужели я мог бы желать им смерти, да еще такой смерти? Отчего я не донес на них с самого начала? Конечно, я знал их поименно. — Даже в этот момент он не забыл приглушить голос. — Но это все порядочные люди, они хорошо делают свое дело и вовсе не помышляют о свержении ее величества или правительства. А какая участь ждала бы их, если бы я их выдал? И вот теперь я лишусь всего, потому что я не предал коллег!

— Но кто-то убивает их одного за другим, да еще инсценирует убийства под мученичество ранних христиан, описанное Фоксом, — подхватил я. — Кто это? И зачем обставлять убийства таким образом? Я вижу только одну цель: привлечь всеобщее внимание к колледжу Линкольна и к его католикам. Если бы мы смогли разгадать мотив, многое прояснилось бы.

— Сначала я не поверил вам насчет Фокса, — негромко отвечал Андерхилл. — Не мог допустить, чтобы человек придумал подобную жестокость, кощунство. Да и трудно было мне признать, что мои проповеди могли вдохновить этого дьявола. Но вы правы, и я не могу больше скрывать это от себя.

— А этот несчастный мальчик? — Я заставил себя взглянуть на изуродованное лицо Неда. — Тоже один из них?

— Об этом я ничего не знал! — взвизгнул ректор. — Семья у него самая простая, но он был старательнейшим из наших студентов. Представить не могу, кто мог желать зла Неду! Это так ужасно! — Плечи его содрогнулись, ректор чуть не зарыдал.

— Думаю, Нед что-то видел или слышал, — мрачно заметил я. — Вы, кстати, известили констебля или стражников об исчезновении Софии?

— Нет, — отвечал ректор и снова опустил голову. — Еще не стемнело. Я все надеялся, что она вернется к ужину или, по крайней мере, до захода солнца. Моя жена слегла, она уже убедила себя, что София мертва или умирает бог весть где. Об участи Неда она еще не слышала. Я пытаюсь действовать рассудительно, но — не могу, не могу! — Он сделал несколько глубоких вдохов, словно демонстрируя мне борьбу с собственной слабостью.

— Если она до утра не вернется, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам найти ее, — торжественно обещал я.

Ректор хотел что-то ответить, но я поднял руку, призывая его к молчанию: из коридора послышался звук, очень тихий, возможно, случайный, однако напряженные нервы восприняли его как скрип половицы. Мы подождали несколько мгновений, затаив дыхание, но больше ничего не услышали, кроме жужжания мухи на оконном стекле.