Ересь - читать онлайн книгу. Автор: С. Дж Пэррис cтр.№ 53

Коббет замолчал, чтобы подкрепиться живительной влагой, а я прямо-таки извертелся на краешке стула.

— И что же?

— Вы-то, наверное, не поверите, но мне рассказывали люди, которые это своими глазами видели, — зашептал Коббет, и глаза у него округлились, как будто он сам себя напугал своим рассказом. — Все присяжные, сколько их было, померли через день-другой после того суда, да не только присяжные, а все вообще, кто был тогда в зале суда. Недели не прошло — все покойнички. Шериф, барон, приставы — все до единого. Триста человек вымерло в Оксфорде к концу месяца, опосля чего мор прекратился, как бы его и не было. И вот еще что. — Коббет подался вперед, уткнулся подбородком в кружку с элем. — Они-то все померли, а заключенные, которых таскали в тот день на ассизы, все живы остались, даже ни одна баба не померла, ни один младенчик! И вы будете говорить, что это обычная болезнь?

— Значит, это был сглаз?

— Проклятие Роуленда Дженкса, — почтительно произнес Коббет. — Пока он сидел взаперти, дожидаясь сессии, его, бывало, выпускали на прогулку, под стражей, понятное дело. Говорят, Дженкс зашел как-то к аптекарю и спросил у него кучу снадобий по списку. Аптекарь видит, это все самые сильные яды, и спрашивает: зачем ему отрава? А Дженкс и говорит: крысы, мол, у него в магазине все книги погрызут, покуда он в тюрьме сидит. Ясно? Купил он это все, а потом, надо думать, пропитал этим фитиль да и поджег, когда ему приговор оглашали.

— Значит, у заключенного имелись при себе кремень и огниво и он пронес их в зал суда? — усомнился я. — По-моему, все проще: в тюрьме от тесноты лихорадка началась, а затем перекинулась на судей.

Коббет был явно разочарован: стоило ли рассказывать такому скептику?

— Ну, уж про тюремную лихорадку мне ничего не известно, сэр, а только добрые христиане переходят на другую сторону улицы, как завидят Роуленда Дженкса. Да и вам не мешало бы следовать их примеру.

— А запрещенные книги? Он все еще ими торгует?

— Кто его знает, чем он занимается, сэр. Я же вам говорю, от него все стараются держаться подальше. Уж наверное, чем-то он промышляет, но ни один суд теперь не решится преследовать его!

Привратник вновь плеснул себе эля в кружку, предложил и мне, однако был весьма доволен, когда я отказался.

— А к чему его приговорили в тот раз? — поинтересовался я.

— Прибили за уши к позорному столбу! — Коббет явно смаковал каждое слово. — И знаете, что он сделал?

Отчасти я уже догадался, но не лишать же рассказчика удовольствия: я покачал головой — понятия, мол, не имею — и выпучил глаза в ожидании.

— Простоял час у столба как миленький, а тем временем его приятель отыскал где-то мясницкий нож и принес ему. Дженкс преспокойно отрезал себе оба уха на глазах у горожан, которые собрались позабавиться, и пошел себе. Говорят, даже не вскрикнул. Пошел себе, а уши остались висеть на столбе.

Я аж содрогнулся, и Коббет одобрительно кивнул: подействовало.

— Вот что за человек Роуленд Дженкс, доктор Бруно. И держитесь-ка вы от всей этой шайки подальше.

— От какой шайки? Которая в «Колесе Катерины» собирается?

Если бы я обругал Коббета прямо в лицо, а заодно и всю его семью, и то бы он так не побагровел.

— Христос владыка, чем это вы с утра занимались, доктор Бруно? Да ведь не то что ходить в такое место — достаточно его помянуть, и неприятностей не оберешься.

— Как это? — прикинулся дурачком я. В конце концов, я же иностранец, могу и не знать ничего.

— Слушайте. — Коббет зашипел, захрипел, поманил меня поближе к себе. — Слушайте: те, которые ходят в «Колесо Катерины», они не за выпивкой и не за едой туда ходят.

— В этом я имел несчастье убедиться, — понимающе откликнулся я. — А из студентов или преподавателей колледжа кто-нибудь там бывает?

Коббет прищурился и принялся рассматривать меня, будто прикидывая, стоит ли еще что-нибудь объяснять этому придурковатому, но чересчур любопытному иностранцу. Он бы, пожалуй, не удержался и ответил, но тут дверь в привратницкую распахнулась, и быстрыми шагами вошел ректор Андерхилл, подол его мантии так и развевался. Он явно удивился, застав почетного гостя колледжа за кружкой пива с привратником, но быстро овладел собой и приятно улыбнулся.

— Добрый день, доктор Бруно, — любезно и официально приветствовал он меня. — Коббет, доктор Ковердейл сегодня выходил из колледжа? Его нигде нет, но он не предупреждал меня об отлучке.

— Не видал его, даже краем глаза не видал с прошлой ночи, — отвечал Коббет, снимая со стола бутылку и кружки и пряча их под стул, как будто ректор до тех пор не успел их разглядеть.

Ноздри Андерхилла заметно раздувались, он был в ярости.

— Как только он войдет в эти ворота, шлите его прямо ко мне! Срочно!

— Непременно, сэр, — почтительно ответил Коббет.

— Могу я попросить вас на два слова, доктор Бруно? — таким же вежливым, но угрожающим тоном предложил мне ректор.

— Непременно, — отвечал я, только что не добавив «сэр», и поднялся с шаткого стула. Кивком распрощался с Коббетом, тот весело подмигнул мне, и мы с ректором вышли в арку.

— Буду вам весьма благодарен, если вы не станете впредь угощать моих работников спиртным. Этому и так особого приглашения не требуется. — Ректор бранил меня, почти не раскрывая рта, а стоило мне открыть рот, чтобы возразить или извиниться, как он остановил меня, приподняв руку и сменив вдруг тон: — Буду рад видеть вас сегодня за ужином в столовой. Все мы несколько приуныли после смерти бедняги Роджера, а в вашем присутствии ужин, будем надеяться, пройдет веселее.

— Благодарю вас, буду счастлив, — столь же вежливо и неискренне принял я приглашение.

— Прекрасно. Мы садимся за стол в половине седьмого. Вы услышите колокол.

Прежде чем ректор удалился, я окликнул его:

— Доктор Андерхилл, хотел вас спросить: сегодня утром после службы я ходил на прогулку — подышать свежим воздухом, осмотреть ваш прекрасный город…

Ректор сложил руки на груди и все так же подозрительно смотрел на меня.

— Надеюсь, вы получили удовольствие от прогулки?

— О, разумеется. Но я вышел за городскую стену и, кажется, слегка заблудился. Я вышел через ворота возле часовни Богоматери и свернул направо, а потом, после того как я некоторое время шел мимо полей и садов, дорога свернула влево, и там я увидел очень красивый дом с усадьбой подле старинной на вид церквушки. Мне бы хотелось знать, что это за место?

Ректор призадумался и, кажется, счел мой вопрос достаточно безобидным. Он даже удостоил его ответом.

— У Смитгейта? Должно быть, это церковь Святого Креста, она действительно из самых древних здесь, а усадьба — Холивелл-Манор, больше в той стороне ни одного особняка нет. Там еще есть колодец, сохранившийся со времен саксов, раньше к нему ходили паломники, но теперь с этим папистским обычаем покончено.