Версальский утопленник - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Франсуа Паро cтр.№ 38

Даруя жизнь, нас всех приспособляет Бог,

Чтоб каждый роль свою исполнить в мире мог. [34]

Книжное название цветка — datura stramonium, или дурман обыкновенный, именуемый иногда дурманом вонючим. Не сомневаюсь, именно это растение древние именовали strychnos maniocos. И листья, и цветы, и плоды у него смертельно ядовиты. Диодор Сицилийский и Страбон пишут, что кельты соком его отравляли кончики своих стрел.

— Удивительно, откуда у Наганды интерес к дурману?

— Мик-мак проехал прерии вдоль и поперек, к тому же, как вам известно, он является жрецом своего племени. Однажды он рассказал мне о священном напитке, именуемом wysoccan, в состав которого входит дурман. Молодые алгонкины выпивают его во время церемонии посвящения в мужчины. Испытания, которым подвергают будущих воинов, очень суровы. Наганда рассказывал о кошмарных снах, которые видят опоенные наркотическим напитком юноши; разбуженное воображение отправляет будущих воинов в далекие опасные края, где их ждут кровопролитные битвы… Не все возвращаются из этих путешествий…

— Черт! И мы живем рядом с таким растением! — изумленно воскликнул Бурдо.

— Например, дурман в изобилии произрастают в Куртийе, вокруг трактира Рампонно.

— Ах вот почему, когда мы заходим туда пропустить стаканчик, у меня всегда начинаются колики! И как быстро действует эта трава?

— Как показывает опыт, очень быстро. Когда в 1676 году в Джеймстауне — это английская колония в Америке — случился мятеж, капитан Джон Смит избавился от мятежников, угостив их салатом с листьями дурмана.

— А противоядие?

— Надо как можно скорее вызвать тошноту и принять териак, рвотный орех, уксус или летучую соль. Но, главное, все надо сделать вовремя!

— Так, значит, наш утопленник угостился ядовитой травкой?

— И в большом количестве! Насколько мы сумели установить, ею приправили кофе и бисквиты. Кусочки орехов и каких-то зернышек, без сомнения, семян этого растения, не успели перевариться. Горьковатый вкус кофе и обилие сахара в пирожном скрыли вкус яда, подсластив пилюлю.

— Как вы считаете, в котором часу он скончался?

— Скорее всего, незадолго до погружения тела в воду, ибо процесс пищеварения практически не успел начаться.

Николя поднял руку, призывая к тишине.

— Итак, подведем итог. Наш утопленник незадолго до смерти ел и пил. Мы предполагаем, что именно за едой его и отравили. Вероятно, он упал на спину, о чем свидетельствует шишка и царапина на затылке. В этой позе его куда-то потащили. Его одежда перепачкалась навозом, но вода смыла грязь, оставив лишь небольшие ее частицы под воротником. Таким образом, приходим к заключению, что в воду бросили уже труп. Это предположение совпадает с результатами моих поисков вокруг Большого канала.

И он подробно рассказал о своих находках.

— И все же, — произнес Бурдо, — хочу выступить в роли адвоката дьявола. Наша жертва вполне могла использовать травку для совершения самоубийства или проглотить ее случайно. А нам надо точно знать причины смерти. Кто-то мог просто избавиться от тела, чтобы не отвечать за смерть покойного.

— На мой взгляд, — выступил Семакгюс, — подобного рода предположения не имеют под собой оснований. Я уверен, жертва ела и пила, ни о чем не подозревая. Преступники хотели заставить торопливого следователя поверить в самоубийство или в случайную смерть.

— Предлагаю на сегодня остановиться, — сказал Николя. — Тем более что распутывать это дело предстоит нам.

Семакгюс попытался соблазнить компанию направить свои стопы к некоему виноторговцу, недавно открывшему свой трактир, где подавали любимую ими всеми великолепную телячью вырезку. Загадочным образом бывший корабельный хирург всегда первым узнавал о новых трактирах и первым их опробовал. Он утверждал, что посещать новые заведения нужно именно в первый месяц их существования, когда тебя вежливо обслуживают, скатерти чистые, хозяин сама любезность, а блюда прекрасно приготовлены. Ибо рвения и старания хватает ненадолго, и вскоре все меняется: о порядке нет и речи, а обходительность и быстрота обслуживания уступают место грязи и небрежению. И приходится искать новое заведение, сменившее не только хозяина, но и вывеску, выписанную ядовитыми ярко-синими буквами в обрамлении паштетов, пулярок, упитанных кроликов и фруктов. Несмотря на час ужина, соблазнительные предложения хирурга были отвергнуты. Сансона ждали в семейном кругу, а жена его любила точность. Николя же мечтал только об отдыхе.

Они расстались; Бурдо проводил комиссара до портика, где нанятый для такого случая мальчишка сторожил его лошадь. По дороге Бурдо с таинственным видом сообщил, что знает, как получить кое-какие сведения о Ренаре. Еще он сказал, что завтра рано утром отправляется в Бастилию допрашивать субъекта, подозреваемого в шпионаже в пользу Англии. Усталый и отягощенный новыми сведениями, Николя тихой рысью доехал до улицы Монмартр. Чувствуя существование некой загадочной сети, опутавшей и неведомых пока убийц, и полицейского, и слуг королевы, а теперь и труп убиенного Ламора, он понимал, что последствий ожидать следует исключительно мрачных.

Добравшись до дома, он поручил Резвушку Пуатвену; лошадь тотчас узнала слугу, которому не раз доводилось заботиться о ней, и радостно фыркнула в поднесенные к ее ноздрям руки. Увидев мрачную физиономию Николя, Катрина решила полечить его по-своему. Несмотря на протесты, она заставила его раздеться и осмотрела шрамы. Рубцевание шло своим чередом, вызывая сильный зуд. Желая освежиться после дня, проведенного на жаре, Николя рвался облиться водой из насоса. Однако она убедила его не бередить затянувшиеся раны и намочить только ноги и голову, отчего ему сразу станет легче.

Когда он, в одних подштанниках и рубахе, вернулся со двора, Катрина ждала его с ситцевым халатом господина де Ноблекура. Накинув невесомый халат, он почувствовал истинное облегчение. Подтолкнув его к лестнице, Катрина сказала, что господин де Ноблекур желает поговорить с ним. Ноблекур, в белом хлопковом костюме, сидел в кресле напротив открытого окна и с несчастным видом ел сухарики, запивая их отваром шалфея. Завистливым взором он окинул принесенный Катриной поднос, предназначенный для Николя. На подносе лежала разрезанная жареная курица, свежий хлеб и стояла бутылка вина из Иранси. Стоило старому магистрату попытаться придвинуться к одноногому столику, куда поставили ужин для Николя, кухарка буквально взвилась от гнева. Их бурный диалог разбудил спавших в корзинке Сирюса и Мушетту; пробудившись, оба с нескрываемым интересом уставились на дичь.

— Катрина описала мне ваше состояние, и мне отчасти даже совестно вас задерживать. Однако ситцевый халат, курица и стакан доброго вина в дополнение к недолгой беседе прекрасно подготовят вас к освежающему сну. Ум, засыпающий в обстановке благополучия, просыпается утром еще острее, чем накануне. Вы же знаете, как ваши рассказы подогревают мое стариковское воображение!