Мучная война - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Франсуа Паро cтр.№ 78

Привстав в кресле, Ноблекур поклонился.

— …непременно наводнило бы все уровни власти, и все эти магистраты, вплоть до распоследнего писаря, сидящего где-нибудь в деревне, почитали бы себя королями. Монарх должен править без ограничений и разных там парламентских заявлений о злоупотреблениях. Но кто теперь нас слушает? Так что же, господин маркиз, какой ответ дадите вы от имени вашего сына? Мы сделаем его пажом?

— Господин маршал, моя благодарность поистине безмерна, однако надо спросить его самого.

— Как это — спросить его самого? Ну и странные же слова вы говорите! Какой еще ответ может быть дан на столь заманчивое предложение? Ему следует немедленно занять свое место в ряду Ранреев, а мы поведем его дальше. Нет, вы слышали? Когда это детей спрашивали об их устройстве? Следовать путем предков и преумножать славу своего рода! Так и только так. Ладно, пусть пошлют за ним, а я подожду. Вдруг этот оголец начнет капризничать, ему начнут утирать сопли…

Николя заметил, что по примеру своей приятельницы, госпожи де Морепа, уязвленный Ришелье быстренько переходил на простонародный язык, принятый среди либертенов эпохи Регентства.

Впрочем, что ему оставалось делать? Маршал знал, что Луи находится в доме. Николя предпочел бы заранее узнать мнение сына об этом предложении, но он не успел поговорить с ним, и от этого ему сейчас было на удивление грустно. Ему казалось, что у него только что отобрали естественную привилегию, дарованную ему самой природой. Решение, принятое сейчас, окажет влияние на всю дальнейшую судьбу Луи. Неумолимое колесо времени пришло в движение, и перед его взором предстали астрономические часы, находящиеся в Страсбургском соборе, который он посетил по дороге в Вену. В ушах раздался механический скрип шестеренок, и вместе с ним выстроилась роковая цепочка событий. Когда-то его отец маркиз де Ранрей своей волей нарушил размеренное течение его жизни. Что он тогда мог противопоставить судьбе, кроме страданий и страхов? Однако Париж принял его в свои объятия, а Сартин и Ларден направили на стезю, которая стала его, хотя он ее и не выбирал. Вот и сейчас ему оставалось лишь надеяться, что путь, открывавшийся перед Луи, отвечал чаяниям и желаниям мальчика. Вздыхая, он отправился за сыном.

Все произошло так, как он и предполагал. Герцог де Ришелье расписал свое предложение в самых заманчивых красках. Его ласковый тон и цветистые комплименты, вкупе с авторитетом, которым по праву пользовался победитель при Магоне в глазах юного Ранрея, соблазнили бы и менее простодушную натуру. Завладев воображением мальчика, Ришелье без особых усилий получил согласие Луи связать свое будущее с самой опасной и блистательной труппой, выступающей на подмостках придворного театра. Среди открывшихся перед Луи возможностей первостепенное значение имели две: он будет приближен к персоне короля и подготовится к военной карьере, о которой он мечтал давно и страстно.

— Идите, — произнес Ришелье, с милостивым видом отпуская молодого человека, — и будьте достойны ваших предков и вашего отца…

Подождав, пока мальчик вышел, он промолвил:

— …я возлагаю на него большие надежды. У него приятная внешность, красивое лицо, смышленый взгляд. Его надо будет выгодно женить на какой-нибудь девице из знатного рода.

И герцог игриво усмехнулся, отчего лицо его, напоминавшее мумию, пошло мелкими складками.

— На сем, господа, я отбываю. В городе меня ждут…

И, не завершив фразы, он небрежно помахал рукой; по его самоуверенному виду было ясно, куда дальше повлекут его стопы. Ноблекур встал и отправился провожать гостя. Взяв факел, Николя пошел вперед, освещая дорогу. Все спустились на улицу.

— Николя, у вас очень мрачный вид, — опираясь на руку комиссара, со вздохом произнес Ноблекур, поднимаясь обратно по лестнице.

— Нет… Но все произошло так стремительно. Я опасаюсь, что Луи дал свое согласие, не слишком хорошо представляя, к чему оно его обязывает.

— Зная вас уже давно, я предвидел ваши сомнения. Вы хотели прежде поговорить с Луи. Но подумайте, что изменилось бы от вашего разговора? Луи гораздо более взрослый, чем вам кажется. Когда по просьбе Лардена я давал вам уроки права, вы были совершенно неопытны, но ваш сильный характер давал о себе знать. Так позвольте ему самому формировать свой характер и укреплять его! Слишком серьезное отношение родителей, особенно отцов, к детям лишает их наивности и чистосердечия, место которых тотчас занимает ханжеское лицемерие. Вы же знаете, как ему хочется стать достойным слугой короля. И как вы считаете, куда его может привести это достойное желание? Это желание досталось ему от Ранреев, от вас и, я бы даже сказал, от матери, достойной женщины, выброшенной судьбой на обочину общества. Довольно грустить. Не дайте сыну заподозрить, что вы сомневаетесь в правильности его выбора. Напротив, поддержите его, окружите советами, необходимыми в его новом положении. Убежден, он достойно последует своим путем, тем более что цель его возвышенна.

Успокоенный жизнеутверждающей философией старого магистрата, Николя спросил:

— Что говорят о принце Конти? Для вас ни в городе, ни при дворе нет секретов.

— Странно, что вы спрашиваете меня о нем именно сегодня. Незадолго до вашего прихода старый лис Ришелье рассказал мне о сговоре принца с Парламентом. Отсюда, собственно, и услышанная вами яростная диатриба высокого полета против советников в кошачьих мантиях.

— Говорят, Конти пользуется популярностью?

— Пф! Он на это претендует, впрочем, как и на многое другое. Он считает, что способен повести за собой Парламент и стать для народа новым герцогом де Бофором. На самом деле Парламент его не уважает, а народ не знает. Принц готов на все, но он ни к чему не пригоден. Самый красивый и самый величественный из мужчин, кумир и образец для достойной — или дурной — компании либертенов. Говоря языком Рабле, у него свои повадки и свой стиль, а иногда и свой язык. Лучше всего его охарактеризовала его собственная мать: «Мой сын не обделен умом, причем ум его весьма разносторонний, так что поначалу замечаешь исключительно его широту. Но он подобен обелиску, и чем выше он поднимается, тем уже становится, а завершается и вовсе шпицем, словно колокольня!» [51]

— Однако маршал по-прежнему не угомонился?

Ноблекур меланхолично покачал головой.

— Есть два способа быть старым. Одни драпирутся в неудобства возраста, словно в мантию для коронования, а другие, подобно Ришелье, убеждают себя, а заодно и всех остальных, что они не замечают своего возраста.

— Да, молодость Ришелье доживает второе сорокалетие. А каков ваш способ?

Ноблекур улыбнулся.

— Кстати, а как по-вашему, могу я считать себя старым? Ведь все зависит только от меня. Если говорить честно, я предпочитаю соединять оба способа. Я заявляю, что не намерен следовать Ришелье, и иногда мне это удается. По крайней мере я готов появляться в облике старца, главное — не давать лениться телу и уму. Тем хуже для тех, кто с этим не согласен. Я также признаюсь себе, что не хочу умирать. Я еще слишком любопытен… Не знаю, как у меня это получится.