Мучная война - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Франсуа Паро cтр.№ 66

— Вашей отставке, сударь!

— И немедленной! Своим бездействием полиция способствовала разжиганию беспорядков. Я слишком плохо служил… Но обстоятельства были таковы… Тюрго известно далеко не все.

Николя попытался ответить себе на вопрос, полиция ли плохо несла свою службу или же Ленуар навлек на себя немилость двора?

— Тон королевской записки не оставляет никаких иллюзий. Мне действительно очень жаль.

Достав из-за манжеты маленький листок бумаги, он печальным голосом прочел:

— «Господин Ленуар, так как ваш образ мыслей никак не согласуется с занятой мною позицией, я прошу вас прислать мне свое прошение об отставке…» [37] Вот так. Как следствие, будут сформированы два подразделения, одно в стенах Парижа, под командованием маршала де Бирона, и другое, за пределами города, во главе с маркизом де Пуйаном. Теперь в случае волнений войска получили приказ открывать огонь… Схваченные на месте преступления мятежники попадают под юрисдикцию прево. Но я продолжаю утверждать, что в Париже смутьяны не сумели разгуляться, потому что здесь всегда соблюдались старинные ордонансы.

Он тяжело рухнул в кресло.

— Судьба преподносит нам урок. После смерти короля вы были отстранены от службы по причине несправедливого предубеждения. Это была моя ошибка, за которую совесть гложет меня до сих пор.

— Поверьте, сударь, что…

— Нет, нет, я чувствую за собой вину, а ваша снисходительность делает вам честь и приободряет меня. Я загнан в тупик. Как закалить себя, противостоять ударам судьбы? Благословен тот, кто освободил вас от груза и вернул вас самому себе, семье, друзьям, для которых вы…

— Я не дерзнул, сударь, убеждать вас в этом.

— Мы переживаем не самые легкие времена; преданность встречается все реже. Поражение не всегда влечет за собой несчастье. Человеком движет множество причин: интерес, тщеславие и тысячи иных вещей. О, чтобы противостоять судьбе, надобно быть высеченным из мрамора.

Повисавшие в воздухе многозначительные фразы следовали одна за другой; наконец Ленуар поднял голову: в глазах его читался вызов.

— Мне не в чем себя упрекнуть; меня не отправили в изгнание. Впрочем, когда в ваших седельных сумках вы увозите с собой истину, не важно, куда вам предстоит держать путь. Я не получил никаких инструкций, а потому посчитал необходимым сделать все, чтобы избежать взрыва народного негодования; я не мог отдать приказ стрелять в народ. Я всегда считал, что, соблюдая сдержанность, я забочусь о спокойствии народа, а значит, жар народного гнева остынет сам собой. Нельзя полностью подавлять энергию народа, она заключена в его характере, и нашей задачей является направлять эту энергию в такое русло, где она чрезмерностью своей не посягала бы на власть и не наносила ей ущерба. Те, кого схватили вчера, в большинстве своем принадлежат к состоятельным слоям населения. Исключений очень мало. Почтенные во всех отношениях горожане, молодые щеголи, завитые и напудренные, — они-то уж точно не страдают от нищеты. Значит, кто-то подговорил их поддержать мятеж?

— Вы думаете, что…

— Боюсь, вас выслушали вполуха; недавние волнения окутаны тенью заговора. Моя отставка напоминает игру в бильярд: по мне бьют как по ненужному шару, чтобы ловчее достать Сартина, никогда не скрывавшего своих взглядов на нынешние реформы, и в частности, на свободу торговли зерном. Начинается гонка за добычей. Тюрго и его единоверцы-физиократы попытаются продвинуть своих ставленников, дабы перейти к еще более решительным действиям. Я не утверждаю, что реформы невозможны, но нельзя осуществлять их столь дурным способом, когда часть принимают за целое. Но довольно! Время генерального контролера пройдет, и мы вернемся вновь. Народ быстро проникнется к ним презрением. Мы еще не видели всей его силы.

— Сударь, я должен отчитаться перед вами. Вам наверняка интересно знать, куда движется дело об убийстве булочника. К тому же я надеюсь воспользоваться вашими инструкциями и советами.

— Считайте, что совет я вам уже дал. А инструкции теперь будете получать у Альбера, назначенного моим преемником.

— Альбера?

— Да, еще одного оголтелого экономиста из секты Тюрго! Вы только подумайте, интендант из торгового ведомства, управлявший департаментом по снабжению зерном! Это назначение — изначально великая ошибка! Как можно на следующий день после мятежа, вызванного подорожанием хлеба, выдвигать на должность начальника полиции человека, отвечавшего за сбережение и оборот зерна, основного продукта питания? Брюзгу, непоследовательного и недалекого? Говорят, изучение канонического права сделало его мелочным и заносчивым. Надеюсь, ваше положение при дворе избавит вас от унижений со стороны нового начальника, слывущего медлительным, тяжеловесным и сварливым, а ваш ум позволит правильно оценить его противоречивые указания. Итак, как же продвигается ваше расследование?

Рассказав об опасностях, встретившихся на его пути, комиссар высказал уверенность, что убийство на улице Монмартр каким-то образом связано с собирающимся в доме Гурдан таинственным советом, в состав которого входит немало крупных перекупщиков зерна. Окружение Мурю оказалось также более чем подозрительным, и есть все основания искать убийцу среди этого окружения.

Вжав голову в плечи, Ленуар, казалось, задремал, однако пальцами правой руки он энергично барабанил по столешнице, что свидетельствовало о лихорадочной работе мысли. Наконец он остановился и, знаком подозвав Николя, шепотом заговорил:

— Полагаю, вы помните прошлогодний скандал с королевским альманахом? Тогда впервые всплыло имя некоего Демирвало, управителя зернохранилищ, принадлежащих королю. [38]

— …а легковерная публика поверила в существование так называемого «пакта голода», сговора, участники которого якобы спекулировали зерном в пользу покойного короля с целью пополнить кошелек госпожи Дюбарри.

— Ее и многих других. О том, как король торгует зерном, даже сочиняли куплеты. Грязная клевета, однако, чем чернее клевета, тем больше в нее верят. Слух зародился в 1765 году, когда генеральный контролер финансов Лаверди заключил контракт с богатым мельником по имени Матиссе на создание резервного запаса зерна с целью поддерживать равновесие на рынке и не допускать голода. Когда цена на зерно начинала слишком быстро идти вверх, для сохранения цен на прежнем уровне государство само начинало торговать зерном. В этом случае Матиссе получал двести процентов комиссионных. Тогда в возбужденном уме некоего Лепрево де Бомона, секретаря управляющего церковной собственностью, возникла мысль, что король лично участвует в скупке зерна, и он раструбил об этом повсюду. Он источал столько яда, говорил столько дурных слов о достойных служителях его величества, и в частности, о Шуазеле, Сартине и обо мне, что в ноябре 1768 года его посадили в Бастилию. Он сидит в одиночке, однако ухитряется передавать на волю записочки.