Мучная война - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Франсуа Паро cтр.№ 23

По мере приближения к Парижу им навстречу все чаще попадались бредущие по обочине крестьяне. При виде господской кареты некоторые опускали головы, а некоторые провожали ее ненавидящим взором. Во время одной из остановок Рабуин поведал своим спутникам, что крестьянские волнения распространяются как масляное пятно по воде. Они затронули Мо, где беспорядки и разбой наносили земледельцам, торговцам и мельникам большой ущерб, вынуждая отдавать запасы ниже существующих цен. Волнения и грабежи охватили всю округу, открывая дорогу мятежу. Благоразумие, честность, искренность — все было пущено в ход, но ничто не смогло утихомирить ярость народа.

Озабоченные тревожными известиями, 30 апреля после полудня Николя и его спутники въехали в Париж через предместье Сен-Мартен. Про себя Николя отметил, что квартал, где болотистые почвы еще не осушили, является не самым приятным местом для встречи со столицей королевства. На заставе их остановили для досмотра, но он назвал себя чиновнику, и их багаж немедленно пропустили не досматривая. Кучер проложил путь через толпу трактирщиков, улещавших своими речами иностранцев и провинциалов, убеждая их остановиться у них во «дворце». Хозяева гостиниц, успевших снискать известность, не опускались до таких вульгарных уловок: сведения о них печатали в путеводителях. Словно хищное воронье, гостиничные зазывалы, более смахивавшие на висельников, налетали на клиента и клялись честью, что только у них можно найти настоящие удобства, в то время как их конкуренты — жалкие мошенники без чести и совести, готовые на все, лишь бы опустошить карманы простодушных постояльцев, имевших неосторожность поверить их лживым речам. Под бесстрастным взором Людовика XIV, изображенного в виде Геракла на монументальной арке заставы, кучер несколькими щелчками кнута разогнал сладкоголосых зазывал, и экипаж проследовал по грязным и узким улочкам квартала, где обитало простонародье.

На часах церкви Сент-Эсташ пробило три, когда они добрались до дома Ноблекура на улице Монмартр. Отдав Николя его багаж, Семакгюс покатил дальше, мечтая поскорее оказаться у себя на улице Вожирар и вновь обрести Аву. Войдя в дом, комиссару показалось, что обитатели его погрузились в летаргический сон или, еще хуже, вовсе его покинули. На кухне царила тьма. Никаких следов ни Марион, ни Катрины, ни Пуатвена. Что могло нарушить привычки обитателей дома? Перепрыгивая через ступеньки, он взбежал по лестнице и в гостиной увидел Ноблекура; бывший прокурор, сосредоточенный и печальный, сидел за секретером розового дерева и что-то писал. Забившиеся под кресло Сирюс и Мушетта не выразили, как обычно, буйной радости по поводу его прихода и, разом повернув к нему печальные мордочки, тревожно уставились на него своими глазками. Наконец, песик вильнул хвостом, а кошечка издала чуть слышное урчание. Опасаясь резко нарушить пугающую тишину, Николя негромко кашлянул. Подняв голову, Ноблекур сложил исписанный лист и неловким, не ускользнувшим от Николя движением прикрыл его рукой. Облегченно вздохнув, старый магистрат улыбнулся, и его морщинистое лицо озарилось радостью.

— Слава Богу, вы приехали!

Он отложил перо в сторону.

— Мы без вас скучали.

— Что случилось? Мне кажется, за время моего отсутствия произошли какие-то печальные события.

— От вас бесполезно что-либо скрывать. Призовите на помощь все свое хладнокровие и выслушайте мое сообщение.

Николя почувствовал, как внутри у него леденеет.

— Что-то случилось с моим сыном?

— Не пугайтесь больше, чем следует, пока ничего непоправимого не произошло. Начальник коллежа в Жюйи сообщил мне, что Луи исчез. Скорее всего, он убежал из коллежа.

— Скорее всего…

Леденящий холод сменился обжигающей волной, разделившей его пополам и лишившей возможности дышать. Он стал задыхаться; бросившись к нему, Ноблекур усадил его в кресло-бержер. Быстро, насколько ему позволяли больные ноги, почтенный магистрат заторопился к буфету, достал из него графинчик и наполнил стакан.

— Держите, выпейте это. Вы часто рассказывали об укрепляющем папаши Мари из Шатле; эта горькая полынная настойка обладает не менее живительными свойствами. Прекрасное лекарство, чтобы снять излишнее волнение.

Он снова сел и взял в руку лист бумаги, на котором писал до прихода Николя.

— Не думайте, что мы здесь бездействовали. Сейчас я вам расскажу, что нам удалось сделать.

Николя встал.

— Я немедленно еду в Жюйи.

— И речи быть не может, — твердо ответил Ноблекур. — Будьте столь добры и выслушайте меня. Как только мне сообщили об исчезновении мальчика, я тотчас предупредил господина Ленуара.

— Ленуара?

— Да, Ленуара. Он окончательно выздоровел и приступил к исполнению своих обязанностей начальника полиции. Я также успел перехватить Сартина. Они поговорили и единодушно решили отправить Бурдо в Жюйи, дабы провести расследование на месте. Кого еще они могли туда направить более надежного, чем наш друг? Сегодня он должен вернуться, и, без сомнения, он привезет нам необходимые сведения. Дождитесь его, а пока отдохните. Потом вдвоем вы все обсудите и решите, что надо делать. Вы — совершенно справедливо — полностью ему доверяете, и он сделает все так, как сделали бы вы сами. А пока нет смысла что-либо обсуждать на пустом месте. Я только что составил письмо судье по уголовным делам, чтобы привлечь его внимание к происшествию. Уверен, это всего лишь побег, детская выходка. Но, похоже, я не убедил вас?

— Уже на Рождество он показался мне каким-то странным, словно он чем-то сильно взволнован. Надо вам сказать, пока я находился в Вене, меня пытались убить; признаюсь, я был на волосок от смерти…

— Опять!

— …и теперь я задаюсь вопросом, не связано ли исчезновение Луи с этим покушением.

Ухватившись за подбородок, Ноблекур задумался.

— Постарайтесь не терять присутствия духа. Я знаю, для отца это очень непросто. Но тут нельзя ошибиться. Разум желает испытать нас, но когда-нибудь вы посмеетесь над сегодняшним испытанием.

Сейчас Николя не мог по достоинству оценить мудрые рассуждения Ноблекура. Потрясенный до глубины души, он физически ощущал пронзавшую его тревогу: в животе все ныло и завязывалось узлом.

— Наверное, можно было бы и не говорить, что Ленуар отдал приказ установить наблюдение над всеми дорогами в Лондон и всеми пакетботами, отплывающими в Англию из портов Ла-Манша. Есть основания полагать, что Луи взбрело в голову повидаться с матерью.

— Действительно, это необходимая мера.

— У него были деньги?

— Нет. Ежегодная плата за пансион в Жюйи равна девятистам ливров, и я заплатил сразу всю сумму, как только его зачислили. Остались сущие пустяки. Разумеется, я оставил ему денег на мелкие расходы, а также на обратную дорогу в Париж. Совсем немного, недостаточно, чтобы оплатить проезд до Англии.

На лестнице послышались торопливые шаги. В темном рединготе и кавалерийских сапогах, в комнату, запыхавшись, ворвался раскрасневшийся от бега Бурдо. С тревогой уставившись на сидящего в кресле Николя, он не бросился, как обычно, обнимать его, а вопросительно взглянул на Ноблекура. Тот, предчувствуя его вопрос, утвердительно кивнул.