Загадка улицы Блан-Манто - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Франсуа Паро cтр.№ 60

— Растирать порошок? Тогда мы с ним почти коллеги! — воскликнул аптекарь-кармелит.

Все рассмеялись над промахом достойного монаха, заблудившегося в высоких материях обеденной тарелки.

— Да, речь идет именно об этом поваре, — ответил Ноблекур, — и я в отчаянии, что не разделяю мнения его величества.

Так быстро, насколько позволяла его тучность, он встал, подбежал к книжному шкафу и достал оттуда книгу, откуда торчало множество бумажных закладок.

— Вот, смотрите, «Дары Комуса» Франсуа Марена, Париж, 1739 год. — Лихорадочно отыскав нужную страницу, он громко прочел: «Кухня является своеобразной химической лабораторией, а кулинарная наука заключается в том, чтобы приготовлять блюда, легкие для пищеварения. Для этого мы извлекаем квинтэссенцию из разнообразных продуктов и, получив питательные, но легкие соки, перемешиваем их и соединяем в таких пропорциях, чтобы ни один из вкусов не стал преобладающим, а воспринимался бы вместе с прочими». Дальше эту чушь читать незачем. Я считаю, что мясо должно быть мясом и иметь вкус мяса.

И он взял еще одну книгу, также проложенную закладками.

— А это моя библия, господа: «Письмо английского кондитера новому французскому повару» Десалера, Париж, 1740 год. Послушайте: «Может ли человека, понимающего толк в достойной пище, привлечь загадочное химическое блюдо, куда входят исключительно квинтэссенции, скрупулезно извлеченные из продуктов? А ведь так называемое великое искусство новой кухни заключается именно в том, чтобы придавать рыбе вкус мяса, мясу — вкус рыбы, а овощам и вовсе не оставлять никакого вкуса». Именно так я и думаю об этих достойных осуждения и — не побоюсь сказать — еретических кулинарных новшествах.

И он, возмущенно ворча, вернулся на свое место.

— Замечательно, когда вокруг приготовления еды кипят страсти, — проговорил Лаборд. — Слушая вас, я вспомнил крошечный томик под названием «Гасконский повар», изданный в 1747 году под загадочным именем. У меня есть основания полагать, что автор — монсеньор де Бурбон, принц де Домб, исполнявший во время малых ужинов короля роль поваренка. Впрочем, тогда к плите становились все: король, королева, дочери Франции, герцоги Субиз, Гемене, Гонто, д'Айен, Куаньи и Лавальер. В этой книжечке рецептам новой кухни давали смешные названия: соус из зеленой мартышки, телятина в ослином помете из Ното, курица по-каракатакатски и тому подобные.

— Я счастливый человек, господа, — продолжил Ноблекур. — Мои сотрапезники не просто блестящие собеседники, они еще ценители хорошей кухни. Таким образом, в отличие от господина де Монмора, я с полным правом могу заявить: «Я выставил еду и вино, а вы принесли соль».

Но так как не все приняли участие в обсуждении достоинств и недостатков новой кухни, Ноблекур сменил тему.

— А что приготовил для нас господин де Вольтер?

Бальбастр тотчас сел на любимого конька.

— Он мечет молнии против англичан, но не столько потому, что они наши враги, а потому, что они публично заявили, что их Шекспир во много раз превосходит нашего Корнеля. Наш великий человек ответил достаточно резко: «Их Шекспир не стоит даже нашего Жиля [48] ».

— Сарказм делает суждение уязвимым, — рискнул вставить слово Николя. — У этого английского автора есть немало прекрасных страниц и множество волнующих душу отрывков.

— Вы читали Шекспира?

— Да, в оригинале, в библиотеке моего крестного, маркиза де Ранрея.

— Ого, нынешние полицейские ищейки еще и читать умеют! — воскликнул Бальбастр.

Николя тотчас пожалел, что невольно извлек на свет имя уважаемого им человека, с которым он порвал отношения. Он поймал огорченный взгляд Пиньо, и ему стало не по себе. Вряд ли можно было придумать более неуклюжий способ придать себе вес! Он вполне заслужил укол Бальбастра. Почувствовав создавшуюся неловкость, Ноблекур вновь сменил тему беседы. Искусно разрезая принесенную птицу, он принялся излагать правила разделки пернатой дичи. Лаборд, по-прежнему дружелюбно взиравший на Николя, поддержал почтенного магистрата в его стремлении сгладить ситуацию.

— Господин прокурор…

— Оставьте эти церемонии! Вы хотели что-то спросить?

— Разумеется. Не будете ли вы столь любезны оказать нам честь и показать свой кабинет редкостей?

— Как?! Вам о нем известно?

— О нем знают и в городе, и при дворе. Вы сами часто о нем рассказываете.

— Сдаюсь! Впрочем, если говорить честно, это скорее кабинет моего отца, он начал собирать коллекцию. Я всего лишь продолжил. Во время своих путешествий он всегда приобретал вещи, казавшиеся ему необычными. И вслед за ним я тоже стал привозить из путешествий всякую всячину.

Трапеза подходила к концу. Общая беседа распалась. Пиньо, прекрасно осведомленный о слабостях друга, а потому опасаясь, что с ним может случиться приступ меланхолии, принялся убеждать его, что реплика Бальбастра прозвучала скорее легкомысленно, нежели злонамеренно. Принесли десерты на выбор: сладкие пироги, марципаны, конфитюры и желе. Стол буквально ломился от сладкого. В довершение подали ликеры, после которых всех охватила сладкая послеобеденная дремота.

Хлопнув в ладоши, Ноблекур пригласил гостей проследовать за ним. Пройдя через библиотеку, он подошел к двери кабинета, достал ключик, прикрепленный к цепочке от часов, и отпер дверь. В комнате не было окон, и поначалу никто не мог ничего разглядеть. Хозяин зажег две свечи, стоявшие на маленьком столике. В витринах, занимавших три стены снизу доверху, красовались диковинные штучки: раковины, засушенные растения, старинное оружие, редкие фарфоровые изделия, экзотические ткани, кристаллы и минералы необычных форм и расцветок. В сосудах, наполненных жидкостями, тревожно колыхалась белая губчатая масса, напоминавшая пучок бесформенных личинок. Больше всего внимание посетителей привлекло резное панно в раме из гладкого позолоченного дерева. Оно изображало кладбище ночью; приоткрытые гробы позволяли видеть полуразложившиеся тела и клубы червей и прочей ползающей нечисти, вырезанной и вылепленной из воска так натурально, что, казалось, стоило на них взглянуть, и они оживали.

— Господи, что это за кошмар? — спросил отец Грегуар.

Ноблекур задумался, а потом ответил:

— В юности отец много путешествовал, в частности он проехал всю Италию. Там ему рассказали историю, похожую на сказку. В 1665 году в Палермо, на Сицилии, родился мальчик, названный Дзумбо. Он воспитывался в иезуитском коллеже в Сиракузах, где, будучи еще совсем ребенком, увидел мрачные украшения святилищ Общества Иисуса, без сомнения, отвечавшие его девизу «Perinde ас cadaver» [49] , и они произвели на него неизгладимое впечатление. Став священником, он вскоре заделался специалистом по изготовлению восковых картин и анатомических моделей. Одну из таких картин вы видите перед собой. Картины разложения привлекали внимание к зримой стороне смерти, являя верующим сцены, которые в реальной жизни не вызывают ничего, кроме ужаса и отвращения.