Бастион одиночества - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан Летем cтр.№ 42

— Тогда отведите меня к вашему начальству.

Медсестра хмыкнула, ничего не ответила, вышла из палаты и повела Авраама по коридору. Ее белые тапочки громко шуршали по выложенному плиткой полу.

Дилан остался один на один с больным.

Авраам был для этого человека спасителем, но пьянчуга не сказал ему ничего, кроме парочки ругательств. С Диланом же он когда-то встречался и сейчас вспомнил об этом. Опухшие веки раскрылись.

— А-а, белый мальчик.

Неужели он сейчас снова попросит деньги? Но какая польза прикованному к кровати больному от пятидесяти центов или даже доллара? Дилан инстинктивно опустил руки в карманы. Денег там не было.

— Подойди поближе, дай взглянуть на тебя.

Дилан шагнул к кровати.

— Мы виделись раньше.

Это был не вопрос, но Дилан все равно кивнул.

— Хе, хе. Открой-ка вон тот ящик. — Продолжая как будто подмигивать, человек кивком показал на тумбочку у кровати, на которой здорово бы смотрелись цветы, если бы кто-нибудь вздумал их сюда принести. — Ага, этот самый. Открой!

Дилан потянул за ручку, боясь обнаружить в ящике шприц с наркотиком, который летающему человеку приспичило вогнать себе в вену.

В ящике лежал потрепанный бумажник из искусственной кожи, плоский, как обложка для проездного, водительские права, выданные Аарону К. Дойли в Колумбусе, штат Огайо, в 1952 году.

И серебряное кольцо, которое Дилан видел в парке на пальце у летающего человека.

— Да, да.

— Кольцо?

— Я сдаюсь, я выхожу из игры, дружище. Больше не могу бороться с воздушными волнами.

— Вы хотите…

— Возьми его.

Когда Авраам и медсестра бегом вернулись в палату, человек на кровати метался и вопил в предсмертной агонии или белой горячке, или бог знает в чем еще. Все его тело покрывал пот, кровать содрогалась. Из-за привязанных рук казалось, что он и грохочущая койка — одно страдающее существо. Игла капельницы выскочила из вены, и зелено-желтая жидкость забрызгала все вокруг. Мальчик прижимался к дальней стене, но не паниковал, а спокойно наблюдал. Медсестра фыркнула, демонстрируя, что ничуть не удивлена, что насмотрелась такого вдоволь. Авраам, ничего не добившийся разговором со старшей сестрой, потянул мальчика к выходу. Надо полагать, ребенок наказан в достаточной мере. Рев больного сводит с ума. Слышать это очень тяжело.

Дилан сжимал подарок в кулаке, руку засунул глубоко в карман брюк. Кольцо будто пульсирует в его вспотевших пальцах, словно волшебный талисман, словно напоминание о припадке, в котором бился человек на больничной койке.

— Что он говорил? — осторожно поинтересовался Авраам, когда они прошли несколько кварталов и больничная желтизна начала казаться страшным сном.

Дилан только пожал плечами. Летающий человек много чего говорил.

Но, может, Дилану это только послышалось? «Борись со злом!» Нет, именно так он и сказал.

Начало лета 1977 года: многие выросли, многие сроки истекли. Взять, к примеру, Барретта Руда-старшего. Приговоренный к десяти годам заключения, он отбыл шестилетний срок, за примерное поведение досрочно освободился и едет теперь на «Грейхаунде», сидя у окна, наряженный в зеленый костюм из гладкой блестящей ткани, в котором он был на суде. В запотевших окнах танцуют под рев автобусного двигателя отражения зданий. Из багажа у Барретта Руда-старшего только черный портфель, он поставил его на пол между ног. В портфеле документы и пара фотографий: на одной подросток Барретт-младший со своей тогда молодой, а ныне покойной матерью, на втором — улыбающийся пятиклассник Мингус в докторской шляпе с квадратным верхом и кисточкой. Фотографии вставлены в искусно сделанные из пачек «Мальборо» и «Парламента» рамки. Еще в портфеле лежит пара запонок, сложенный в трубочку галстук и Библия в кожаном с позолотой переплете. Встретить Барретта Руда-старшего должен Мингус. Они возьмут такси и поедут на Дин-стрит. Конечно, Мингус захочет сам понести дедов портфель, но Руд-старший откажет ему. Без обид, дорогой мой внук, священник Барретт Руд еще полон сил.

А теперь взглянем на Аарона К. Дойли, спустя неделю появляющегося на этой же автобусной станции в старом пиджаке Авраама, с билетом до Сиракуз в нагрудном кармане. Это тот самый пиджак, в котором Авраам ходил на последнюю выставку Франца Клайна, организованную еще при жизни художника. Аарону Дойли пиджак маловат и чуть не трещит по швам. В Сиракузах его встретит представитель Армии спасения, который поможет ему устроиться в приют — там платят семьдесят пять центов в день и предоставляют койку в обмен на письменное обещание записаться в Общество анонимных алкоголиков, где среди остальных обделенных и потрепанных жизнью Аарон Дойли будет единственным черным. Все это будет, если он решится-таки сесть в автобус до Сиракуз. Гляньте-ка на него. Достал билет и задумался, наверное, прикидывает, не сдать ли его, чтобы получить деньги и купить на них бутылочку «Кольта». Все очень просто. К счастью, мы заблуждаемся. Аарон Дойли находит в себе силы отказаться от соблазна, садится в автобус, еще не выехавший из темного гаража, и начинает рассеянно крутить указательным и большим пальцами правой руки воображаемое кольцо на левой. Он не помнит, где и при каких обстоятельствах потерял его, и уверен, что оно теперь никогда к нему не вернется. Но оставим Аарона Дойли, он больше не таинственный летающий человек, а невообразимо одинокий алкоголик с забавным именем, поднятый с асфальта, вымытый, возвращенный к жизни и теперь покидающий этот город.

Перепрыгнем еще на две недели вперед: теперь в автобус забирается Дилан Эбдус. На указателе маршрута написано «СЕНТ-ДЖОНСБЕРИ, ШТАТ ВЕРМОНТ». Отец кивает на прощание, глядя на сына сквозь тонированное стекло. В последние дни он жутко зол на свой город и изгоняет из него всех, кого хочет защитить: сначала вытянутого из пьянства Дойли, теперь собственного сына. Дилан отправляется на север, в Новую Англию, на отдых, организованный фондом Фреш Айр. Рейчел в пятидесятых подобным же образом проводила время и всегда оставалась довольна. А если ей нравилось, должно понравиться и Дилану. Она одобрила бы их решение, это понимают и отец, и сын, не могут не понимать. Вскоре Авраам поймет, что интуиция его не обманула — во время июльской аварии и вызванного ею разгула преступности, в день бандитского нападения на магазин пуэрториканцев, осколки окна которого будут еще долго устилать тротуар. Отключение электроэнергии и охота на Берковича окрасят это лето оттенками беды, но Дилана несчастья обойдут стороной, он проведет июль далеко от Нью-Йорка, в полном довольстве.

Но не будем торопить события. Дилан еще не в Вермонте, пока даже не думает о нем. Сегодня первое утро после окончания седьмого класса. Учебный год позади, как и весна. На некоторое время о школе № 293 можно напрочь забыть и не появляться на Смит-стрит целых три месяца.

Восьмой класс — как не подтвержденный еще слух, очередной пункт, вписанный в намеченный план, но за целое лето измениться может все что угодно, Дилан это по опыту знает. Он и Мингус, и даже Артур Ломб свободны и от уроков, и от необходимости играть заранее определенную роль прогульщика или жертвы, впереди у них целое лето и уйма времени на полезные дела. Кто знает, какими они станут к концу каникул? Сейчас это не волнует Дилана. Он свободен, легкомыслен, восторжен и думает лишь об отдыхе.