Укус Змея - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Зайцев cтр.№ 40

Змей выпрямил спину, нечаянно встряхнув Лешего, и друг на плече захрипел. Игнорируя его хрипы и свою боль, Змей вздохнул глубоко, лег вздувшейся грудью на воздух, и его понесло к окну — только успевай переставлять ноги...

Не зря! Нет, не зря будущих порученцев просеивали сквозь жесточайшее сито учебных заданий, отфильтровывая самых-самых, экстраординарно самых выносливых. Выпускники спецкурсов были людьми, щедро одаренными природой способностями, и в том числе умением терпеть боль, забывать о ней, работать так, как будто ее и нет вовсе. Были, и некоторые еще есть.

Есть! Есть еще, выражаясь фигурально, щепоть пороха в пороховницах у Змея, и сжечь ее, компенсируя последствия кровопотери в простреленном боку, самая пора! И закипают надпочечники, впрыскивая в оскудевшие вены гормоны, и раскаляются не признанные официальной наукой чакры, и метафизическая энергия стимулирует мышцы, мускулы, сухожилия, и Змея несет, несет к окну... Прыжок на подоконник... Вес двух тел, сила мышц, инерция — все это суммируется, и выставленное вперед колено Змея ломает к чертовой матери вертикаль оконной рамы. Двухстворчатое окно — ХЛОП! — с хлопком открывается.

Разлетелись, открылись створки, поползли трещины по крашеным стеклам, студеный ветер швырнул в лицо Змею пригоршню снежинок. Под ногами у порученца ползут автомобили вдоль набережной. В отличие от тупичка-стоянки с другой стороны дома здесь проезд оставался свободным. «Ползут» — вовсе не опечатка. Движение по набережной плотное — бампер в бампер.

Змей поворачивает голову влево — там, в зоне видимости, светофор вот-вот замигает желтым. Змей поворачивает голову вправо — на углу дома, прижавшись к бордюрному камню, замедляя и без того черепаший ход транспорта, заглох грузовик с кузовом, полным снега.

Змей знает, что на самом деле злосчастный грузовик заглох понарошку, что звонок по мобильному Аскольда Афанасьевича, якобы истерический, послужил сигналом для парня — своего парня — за рулем грузовика-самосвала. И грузовик вырулил из двора-колодца по соседству и «заглох», проехав по-черепашьи полторы сотни метров. А если бы не заминка по вине негра — царство ему небесное, — так и вовсе не пришлось бы самосвалу глохнуть.

Змей возник в открывающемся с хлопком и треском прямоугольнике окна на втором этаже, и мотор грузовой машины завелся, взревел, сверкнули фары, затрубил клаксон, самосвал грузно перевалился через бордюрный камень, нагло въехал на тротуарную вотчину пешеходов. Считаные единицы пешеходов — спасибо ненастью! — месили снег в промежутке между стеной здания и бордюром. К беспределу на улицах Москвы пешеходы давно привыкли, и кто матерясь, кто покорно, сместились, кто прижался к стене, кто шагнул за бордюр. И грузовик, обгоняя транспорт на проезжей части, проехал под окном в клозет на втором этаже. А Змей сбросил с плеча, бросил в полный снега движущийся кузов Лешего, прыгнул сам... За спиной грянул выстрел! Передовик сборной команды спонсоров ворвался в клозет. Передовик выстрелил в промелькнувшую за — уже ЗА! — открытым окном тень.

Снег в кузове самортизировал, ноги Змея, сгибаясь, утонули по ляжки в снежной мякоти, вмялась спина в рыхлую белизну, окунулся в холод затылок. Из окна клозета высунулся передовик гвардии преследователей. Дрогнул «стечкин» в левом кулаке Змея, выплюнул пулю, и она попала гвардейцу в запястье, выбила из его руки пижонский пистолет «глок», а заодно и всякую охоту у гвардии за плечами передовика тут же совать стволы и носы на мороз.

Парень за рулем самосвала поддал газу, свернул на проезжую часть возле воссиявшего красным сигналом светофора, переключил скорости и еще наддал, догнал последнюю машину, опять злостно нарушил правила, свернув под «кирпич» в ответвление от основной магистрали, показал редким зевакам на набережной задний борт, показал им бок кузова и въехал в открывающиеся ворота на территорию стройки, огороженную забором, где и его, и порученцев дожидался «мерс» с мигалкой и фальшивыми спецномерами, откуда был другой выезд, в другую улочку без всяких «кирпичей».

Перебравшись в «мерс», перенеся в него с чужой помощью Лешего, раненый Змей разрешил себе потерять сознание...

— Как сегодня ваше ничего? — Аскольд Афанасьевич подвинул ореховый стул на причудливо изогнутых ножках поближе к воистину королевскому ложу Змея и, сказавши: «Уф-ф...» — опустил толстую задницу на жалобно скрипнувшие под шелком обивки пружины.

— Спасибо, лучше вчерашнего. Никогда не выздоравливал в столь шикарных условиях.

— Ай, бросьте. — Пан Аскольд махнул пухлой рукой, типа, отмахнулся от благодарностей. А благодарить было за что — палату люкс в пентхаусе вельможного пана оборудовали не только с шиком, но и с умом и даже с претензиями на дизайнерские изыски. Все необходимое для контроля состояния раненого, все медицинские приборы были органично вписаны в интерьер, ничего не дразнило глаз, ноздри приятно щекотали ароматы живых цветов, и чистота круглые сутки поддерживалась стерильная.

— Олег Викторович, я, конечно, профан в... гм-м... в вашей области, но, по моему дилетантско-профанскому мнению, совершенно напрасно вы, господин супермен-порученец, пренебрегли бронежилетами.

— Сказались проблемы в образовании — нас учили работать без всяких «броников». Да и костюмы, специально сшитые, чтоб изменить визуальное восприятие образа, не предполагали поддевку. И ребятишкам Ольховского, как вы видели, «броники» не помогли решить поставленную им задачу. Да и ретивого негра жилет не спас. Бронежилет страхует, а не спасает, а мы страховали друг друга и спаслись, и задачу выполнили.

— Вы сегодня разговорчивый, Олег. Меня этот факт, признаться, обнадеживает — сразу видно... гм-м... вернее, слышно, что пошли на поправку.

— Вы правы, у меня сегодня словесный понос. Такое случается иногда на радостях. Док заходил и обрадовал — теперь Леш... то есть Игорь, точно выживет, кризис миновал, слава богу.

— О да! Доктор и меня успел порадовать этим известием. А то, знаете ли, я... гм-м... грешен! Сомневался я! Две тяжелейшие операции, это, знаете ли... Доктор сказывал, что исключительно за счет богатырского здоровья наш Игорек выкарабкался... Олег, вы не против, если я закурю?

— Господь с вами, Аскольд Афанасьевич, вы у себя дома, стоит ли спрашивать разрешения?

— Э-э нет, голубчик! Ошибаетесь — я у НАС дома! Мы все одна шайка-лейка, в одном ковчеге бороздим, так сказать, гребаный океан бытия. И я, так сказать, капитан ковчега, а не рабовладелец на галере. — Пан Аскольд, издав свое фирменное «уф-ф...», приподнял туго обтянутую твидом задницу, вытащил из кармана брюк портсигар и простецкий коробок спичек. — Вы знаете, зачем я пришел? — спросил, плюхаясь задницей обратно на стул.

— Узнать, как мое ничего.

— И это тоже, но... гм-м... — Он продул папиросную гильзу, смял ее, сунул в зубы. — Вы член команды... — Он чиркнул спичкой, прикурил. Горелую спичку засунул в коробок, как это делали в далеких 70-х, сунул ее под донце выдвигаемой коробочки. — Да! Кстати! Проверка ваша успешно завершена! Все ваши слова, а я и не сомневался, подтвердились. Хе-е!.. Ну и шухер вы устроили в девяносто третьем в Энске, милый вы мой!.. — Аскольд Афанасьевич вкусно затянулся. — А ваш ростовский мент жив-здоров, до майора дослужился, с вокзала на повышение пошел, на кабинетную должность. Бабки стрижет — немереные! А знаете, на что он их тратит? В жизни не догадаетесь! Проверяльщики случайно узнали. Комедия! Он — сектант! Свидетель Иеговы. Узнай об этом его руководство — поперли бы верующего из органов только так. Хе-е... — Пан Аскольд стряхнул пепел в приоткрытый коробок, пачкая концы спичек без серы. — Вы, Олег, полноправный, гм-м... член моей... гм-м... нашей команды, и я счел необходимым, чтобы вы были осведомлены, за что, так сказать, кровь проливали.