Поручается уголовному розыску - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Черненок cтр.№ 41

— С Моховым когда встретились?

— Сейчас расскажу все по порядку… С Моховым, значит, так… Пашка давно меня уговаривал завербоваться на север, дескать, там заработки хорошие, отпуска по два месяца за год и все такое. Не знаю, что он там хотел делать — специальности-то у него никакой нет. Наверное, рассчитывал, что там люди денежные, украсть можно больше. Ну, а меня при себе вроде телохранителя хотел иметь. Силенки у него, как у мышонке, а задиристый, как мартовский кот… Я ж не круглый дурак, понимал, что дружбы у нас не получится. Последнее время даже не встречался с ним, а тут, когда получил эти письма, Пашка зачастил ко мне — в день по три раза прибегал. И все с разговорчиками насчет севера, как будто знал, что я в чумном состоянии нахожусь. Словом, уговорил. В пятницу я уволился с работы, написал Светланке и Нине Михайловне письма, в Светланкин конверт вложил ее письмо к московскому инженеру и отправил. После этого собрал чемодан, взял у матери триста рублей денег и пошел к Мохову. Пашка обрадовался, заегозил: «Едем, Федя! Едем!», а у самого за душой — ни рублевки. На что билет покупать?.. Триста рублей моих для двух человек — это же крохи. Пошли по его дружкам, надеясь у кого-нибудь занять, а дружки сами девятый день без соли сидят… В одном месте попали на выпивку. Пашка изрядно нахлебался, я в рот не взял. Вернулись к Мохову. Дело — к ночи, а спать не могу. В субботу с утра Мохов стал клянчить на похмелье. Дал ему пятерку. Он мне стакан водки налил, стал убеждать, что от бессонницы — самое лучшее средство. Ну я сдуру весь стакан и выпил. Мозги, конечно, сразу отключились, потому что таким делом, — Костырев щелкнул себя по горлу, — раньше не увлекался. Пашка опять к дружкам потянул. Помню, в пивной бар «Волна» заходили. Мохов там, кажется, с кем-то пиво пил, а у меня все, как в тумане… Почти четверо суток перед этим глаз не сомкнул. Когда вернулись к Мохову, заснул, словно убитый. Утром в воскресенье Пашка разбудил ни свет ни заря, потянул на вокзал, чтобы уехать с самой первой электричкой в Новосибирск. Спрашиваю: «Где ты денег взял?» «Да тут, — говорит, — старый друг один подвернулся», а сам из какого-то рюкзака вещи в чемодан перекладывает, торопится. Смотрю: вещи новенькие, даже с магазинными этикетками. Я его за грудки: «Ты что сочинил, Пашка?! Тебя ж в милицию сейчас надо сдать!» Мохов трухнул, залопотал: «Сам со мною сядешь. Между прочим, в сельхозтехниковском магазине твою кепочку видел. Думаешь, поверят, что раньше ее там оставил?.. Дудки! Уголовному розыску только попадись на крючок! По себе знаю… Да ты не волнуйся. Часа через три-четыре упорхнем на самолете из Новосибирска, и пусть ищут ветра в поле. Только смотри, Федя… Кепка твоя в магазине осталась, если что — бери магазин на себя. Первый раз больше года не дадут. Будешь на меня переть — групповую примажут. Тогда по шесть лет, как медным котелкам, свободы не видеть».

— О Гоге-Самолете Мохов ничего не рассказывал? — спросил Антон Костырев, когда тот замолчал.

— Нет, ничего не говорил.

— Кто помог Мохову отключить охранную сигнализацию в магазине?

— Не знаю, — понуро глядя в пол, ответил Костырев. — Я с ним, со скотиной, после этого принципиально не разговаривал. В Новосибирске, когда приехали на электричке сюда, он куда-то бегал, с кем-то встречался, а я сразу уехал в Толмачево и с вокзала не выходил, — поднял на Антона глаза. — Да вы допрашивайте Мохова. При мне он как миленький, все расскажет.

Антон позвонил дежурному следственного изолятора и попросил, чтобы Голубев доставил на допрос Мохова. После этого показал Костыреву заранее приготовленную фотографию Игоря Айрапетова и спросил:

— Узнаете?

Костырев внимательно посмотрел на снимок.

— Где-то видел, а где… Не могу вспомнить.

— Не в баре «Волна»?

— Может быть… — он еще внимательнее вгляделся в фотографию. — Нет, не в баре. Кажется, в «Космосе»… Точно, в «Космосе». Изрядно уж с тех пор времени прошло, но помню. Мохов еще за одним столом с этим парнем сидел и к сестре Светланкиной вязался, пока я его не пугнул… А в баре, я же сказал, для меня все, как в тумане, было.

Посидели молча, думая каждый о своем. В коридоре послышались шаги. Дверь отворилась, и Голубев впустил в нее Мохова. При виде Костырева с Моховым произошло почти то же, что и с Костыревым, когда тот неожиданно увидел в кабинете Светлану Березову.

— Ну, что уставился, как баран на новые ворота? — взглянув на него, усмехнулся Костырев. — Не узнал?

— Федя!.. — неестественно изобразил радость Мохов. — Ты что такой сердитый? Тебя пытают? Крест во все пузо — не закладывал!

Костырев поднялся во весь свой могучий рост, угрожающе сжал кулаки, прищурился:

— Эх, Паша, заложил бы я тебе сейчас…

Мохов шарахнулся к двери. Натолкнувшись у порога на Славу Голубева, повернулся к Антону и закричал:

— Громилу на помощь призвали! Запугать хотите, да?

— А ну, друзья, по местам! — строго приказал Антон; дождавшись, когда Костырев и Мохов — один с усмешкой, другой тревожно, — глядя друг на друга, сели, спросил:

— Надеюсь, отрицать знакомство не будете?

— Чего тут отрицать, — сказал Костырев.

— Нет! — с вызовом крикнул Мохов.

— В таком случае — рассказывайте, как дело было. Без вранья, по-честному.

— Я все по-честному сказал, — Костырев посмотрел на Антона и кивнул в сторону Мохова. — Теперь пусть он выступает.

— Запугиваешь? — окрысился Мохов.

— Чего тебя запугивать? — с прежней усмешкой спросил Костырев. — Ты и так, будто осиновый листок на ветру, дрожишь. — Сам струсил, думаешь и другим страшно?! Лицо Костырева стало строгим.

— Не кричи, Паша. С детства знаешь, что меня запугать не так-то просто. Прошу тебя: расскажи все честно следователю, а он пусть решает, вместе нас в тюрьму садить или поврозь.

— Ты о чем, Федя?.. — словно не понял Мохов.

— Не прикидывайся, Паша, — Костырев опять уставился взглядом в пол. — Я все откровенно рассказал, теперь — твоя очередь. Врать начнешь, сильней запутаешься и срок больше получишь, как говорят твои блатные дружки.

Мохов втянул голову в плечи, будто бы съежился, взглянул на Антона, и Антон заметил, что он рад бы говорить все откровенно, но боится. Очень сильно боится. Кого?.. Айрапетова или Остроумова?

— Паш, рассказывай, не тяни время, — спокойно, но требовательно проговорил Костырев. — Ты ведь знаешь, Паш, что я не люблю кривить душой.

— А чего рассказывать, один я управился с магазином, — Мохов еще больше съежился, посмотрел на Антона и перекрестил живот. — Во, крест даю — один.

Антон встретился с ним взглядом, включил микрофон:

— Начните по порядку. Как узнали, что в магазин поступили золотые часы?

Мохов болезненно поморщился, передернул плечами и заговорил, поминутно взглядывая на Костырева, словно опасаясь, что Федор вот-вот его прервет: