Поднимите мне веки - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Елманов cтр.№ 69

ГЛАЗА!

Они были совсем рядом, зовущие, манящие, притягивающие, вбирающие всего меня без остатка. Причем это были одновременно и ее глаза, и той тоже, и звала меня и эта и та, и противиться им нечего было и думать, да я и не помышлял о том, ибо невозможно устоять сразу перед двумя, когда тут и одной слишком много.

Даже для будущего победителя.

И я машинально поступил точно так же, как поступал всегда в таких случаях с девушкой, носящей очень похожее имя – Оксана. Правда, были эти случаи очень давно, миллион лет назад... или вперед, поди пойми куда, да и неважно, поэтому сейчас передо мной не было ни того, ни другого, но только настоящее, с алеющими от румянца щеками и блестящими от подступивших совсем близко слез глазами.

Настоящее, которое ослепительно сверкало, затмевая своими красками и прошлое, и будущее...

Словом, я ее поцеловал.

И испугался.

Она обмякла в моих объятиях, и я, глядя на нее, не понимал, почему она потеряла сознание, а главное – не представлял, что мне теперь делать. То ли бежать и звать на помощь Петровну, то ли...

Обморок прошел быстро.

Прекрасные глаза Ксении широко распахнулись, едва я положил ее на постель, и она растерянно спросила:

– Это был сон? – и просительно уставилась на меня.

Я понимал, какого ответа ждет от меня царевна, но солгать, глядя в эти глаза, не мог. Единственное, на что хватило моих сил, так это отвернуться и виновато потупиться.

– Так это был не сон?! – ахнула она.

Я сокрушенно вздохнул, продолжая хранить молчание.

– Ну слава тебе господи! – облегченно вздохнула она.

Ослышался?!

Я повернул голову и изумленно уставился на нее.

– А я уж было испугалась, что сон, – пожаловалась она и звонко воскликнула: – Хорошо-то как! – И сразу, не давая мне опомниться и хоть немного прийти в себя: – А ты... еще так можешь?.. – И вновь зарделась, даже зажмурила глаза, но на сей раз это было от обычного смущения, потому что пунцовые губы чуточку приоткрылись, зовя, маня и притягивая...

И она еще спрашивает?!

– Ох и здоровы брехать девки, – мечтательно протянула она через минуту, продолжая лежать с закрытыми глазами. – Сказывали, сладки поцелуи, яко мед липовый, и по всему телу от них...

– А что, нет? – растерянно и даже чуточку обиженно спросил я.

– Княже ты мой княже, милый мой любый, – протянула она. – Да конечно нет. Они ж и десятой, да что там десятой – сотой доли не досказали, чего на самом деле бывает.

И вновь зажмурила глаза, давая понять, что перерыв закончился...

– И я еще на свою жисть жалилась, – продолжила она после поцелуя, по-прежнему не открывая глаз. – От дурка-то! Нашла, глупая, на что жалиться. Да ить девки енти не сказывали не потому, что таились, – они ж и впрямь за свою жисть таковского не изведали. – И с неподдельной жалостью в голосе протянула: – Бедные, несчастные... Хотя да, откель же им ведать – ты ж у меня один таковский, других-то на свете нетути...

А глаза уже снова подают условный сигнал, ибо не просто закрыты – опять зажмурены.

Ну наконец-то!

– А ить енто грех! – вдруг наставительно произнесла она. – Стало быть, ты – греховодник, а я...

– Моя невеста, – быстро вставил я и сразу проявил инициативу, уже не став дожидаться, когда она в очередной раз зажмурится...

– Все одно грех. Придется на исповеди покаяться, – вернулась она к прежней теме, но тут же рассудительно заметила: – Хотя погоди-ка... Так ведь сколь ни целуйся, а грех-то все равно один?! Выходит... – И вновь зажмуренные глаза подсказали, как лучше всего подтвердить неопровержимую чудесную логику ее рассуждений, что я незамедлительно и сделал...

– Токмо сейчас в голову пришло, – задумчиво произнесла она, переводя дыхание. – Вроде бы и грех, а вроде и каяться нельзя, потому как, ежели каешься, стало быть, богу обещаешь, что боле таковского никогда-никогда. – Глаза ее в первый раз широко распахнулись. – И зачем тогда жить-то? – растерянно закончила она и вдруг, отчаянно мотнув своей красивой головкой, упрямо заявила: – Ну и пущай. Я томкмо радая была бы.

– Чему? – не понял я.

– А смерти, – беззаботно заметила она. – Чего ж еще при таком счастьице возжелать-то? Теперь я все уж испытала, так что и жалеть не о чем.

– Не все, – прошептал я, осторожно касаясь губами ее щек, и от каждого прикосновения они алели все ярче и ярче. – Это только начало.

– Да неужто правду сказываешь?! – чуть не задохнулась она от восторга. – Не обманываешь ли?!

– Не-эт, – прошептал я, продолжая делать свое дело.

– Да я и сама чую, что правда, – пролепетала царевна, тая под моими поцелуями. – Токмо вслух о том поведать боюсь – вдруг сглажу.

– У тебя очи не могут сглазить, – поправил я ее. – Они лучатся как звездочки, а разве небесные светила могут принести кому-нибудь плохое?

– Ну до чего ж сладко сказываешь, – мечтательно протянула она, но сразу поправила: – Тока про звездочки ты того... Я ить помню словеса песни. – И тихонько запела второй куплет про золотой город, пояснив: – Вот и выходит, что это ты моя звездочка, коя в небушке горит.

– А ты мой ангел, – прошептал я.

– А чего ж ранее-то молчал о таковском? – тут же с детской непосредственностью попрекнула она меня. – Эвон до слез ажно довел. Я ить слухала, а в головке вовсе иные думки, да все про тебя. Вот бы хорошо было, ежели как в песне, чтоб кто любит, тот непременно любим, а в жизни-то все инако выходит...

Пришлось напомнить тот самый краткий, но весьма содержательный, во всяком случае для меня, разговор у изголовья тяжело раненного Квентина.

Оказалось, что я и тогда угодил пальцем в небо, все перепутав, поскольку, говоря про любимого, она подразумевала меня, который – вот же глупый дурак – до сих пор медлит со своим признанием. А грустила она от несбывшегося предсказания ее отца, припомнившееся ей в тот день.

– Батюшка мой инако на смертном одре мне поведал. Мол, стоит ему узреть красу твою, так он враз обомлеет, а ты эвон сколь ждал, – попрекнула она.

– Потому и не сказывал, что обомлел, – ответил я ей истинную правду и спохватился: – Погоди-погоди, а как же Борис Федорович мог такое говорить, если он сам задолго до своей смерти определил тебя быть моей крестной матерью? Разве она может потом выйти замуж за своего крестника? Что-то тут у тебя не совсем получается.

– Все получается, – уверила Ксения и дернула пышным плечиком. – Подумаешь, определил. То ж понарошку было, потому как он тебя куда ранее в женихи ко мне наметил.

– А потом в крестники? И как это понарошку? – окончательно запутался я.

Она заливисто засмеялась и поучительно заметила: