Поднимите мне веки - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Елманов cтр.№ 140

Странно, но я сделал этот шаг назад сразу же, не колеблясь ни секунды.

Выбор?

Да не было никакого выбора.

Медом, что ли, мой век намазан?!

Скорее уж наоборот – дегтем, которым обычно в деревне, сам видел как-то еще во время поездки в Углич, покрывают ворота путающейся со всеми девки. Да не просто дегтем, а в смеси с еще какой-то весьма неудобоваримой дрянью, сплошь состоящей из химикатов.

Удобства? Да, не спорю, имеются они в двадцать первом веке. Всякие там Интернеты, телевизоры, опять же скорость передвижения и так далее – с этим не поспоришь. Но если вдуматься, то они нечто вроде аромата, а им одним, какой он ни будь аппетитный, сыт не будешь.

Да и то аромат-то… с душком.

Для чего человеку аськи, чаты и прочее? Пообщаться? Так выйди на улицу и общайся сколько влезет. Правда, там нельзя безнаказанно оскорбить, как в Интернете, да и глупости городить тоже рискованно, и потом, кто их станет слушать.

Телевизор? Если хочешь узнать, какую дрянь рекламируют, или пощекотать себе нервишки ужастиком или боевичком, ибо испытываешь нехватку адреналина, – вещь незаменимая. Если падкий до грязного белья великих, которое бойкие тележурналисты вываливают на всеобщее обозрение, – без него тоже никуда.

А вот если не нуждаешься ни в том, ни в другом, ни в третьем – зачем?

Скорость передвижения? Ну да, пять часов лету, и ты на Багамах, сутки – и в Антарктиде. Просто чудесно, но опять-таки если вдуматься: а она мне нужна? Мы уж как-нибудь и без пингвинов обойдемся, тем более некогда нам летать – на Руси дел выше крыши.

Кроме того, везде, включая эту пресловутую скорость, помимо плюсов есть и минусы, причем жирные, из числа тех, которые перечеркивают жизнь. Никогда мне не забыть вишневый «шевроле», мокрый после дождя асфальт и могилу с останками моей Оксанки.

Это что касается «ароматов».

А коли поглядеть на саму «еду», то есть на суть жизни, ее основу, на людей, тут и вовсе хоть караул кричи.

Как ни грустно сознавать, мой век в сравнении с этим, семнадцатым, стал во сто крат хуже. Даже зло здесь пусть и неприкрытое, большое, громоздкое, но все равно прямее и честнее. Нечто вроде здорового, матерого волка, открыто бросающегося на человека.

В двадцать первом веке оно иное, куда многообразнее и подлее, похожее на свору трусливых собачонок, вначале визгливо тявкающих из подворотни про права человека, гуманизм и демократию, а потом кидающихся вдогон, чтобы подло тяпнуть. И пусть они мельче, но зубки у них как на подбор, сплошь ядовитые.

Кому как, а по мне лучше первое. Конечно, проиграть можно и там и тут, но драться с волком куда почетнее, нежели с этой стаей шакалов. Да и помирать не так обидно.

Думаете, я все это наговорил, дабы успокоить самого себя и до конца убедить, что свой выбор сделал правильно? Ничуть!

Я и тянулся туда лишь по инерции, как наркоман к новой порции героина. А вот когда там, на поляне, мне «подняли веки», то ломка резко прошла и все как рукой сняло, оставив лишь удивление – а зачем?

– А чего теперь жалеть, – пожал плечами я.

Она осторожно повернулась ко мне и ласково провела ладошкой по щеке, отчаянно кусая губы, потому что… – Я затаил дыхание, хотя все прочитал в ее глазах – ей было жаль меня.

– Никогда, никогда, – задумчиво прошептала она и еле слышно всхлипнула.

Господи, это она меня жалеет?! Меня, который в угоду своей несусветной дури чуть было не…

Да святится имя твое, Ксюшенька!

Но вслух произнес другое:

– А зачем мне туда возвращаться? Ты мое солнышко, и луна, и звездочки, и все-все на свете, значит, ты теперь и есть мой мир.

– А ты мой, – доверчиво произнесла она и тут же полюбопытствовала: – А чего ты там еще сотворил? Вона, ажно порезался. Болит, чай? И жиковина твоя где? – И сразу же с детской непосредственностью попрекнула, заодно поясняя свое любопытство: – Эвон яко напужал-то, когда ликом к лесу стоять повелел. Вот повернул бы инако, я б сама все увидала да теперь не вопрошала.

Я усмехнулся, припомнив недавний урок. Что ж, моя Мудрая Краса, кажется, пришло время применить на практике твое «Правило последней осьмушки». Применить, а заодно и доказать, что у тебя очень способный ученик.

Словом, ответил почти честно, утаив лишь малый кусочек, связанный с письменами кровью, а то уж слишком похоже на мистику – известно с кем подписывает человек такими чернилами свои договоры:

– Дверь-то я сам захлопнул, иначе она бы не закрылась. А перед этим ключ-перстень туда выбросил. Тебя же поставил лицом к лесу, потому что… боялся. Ведь если дверь старая, когда ее запираешь, может щепка отлететь, да мало ли что. Вот и представь, что было бы, попади такая щепка тебе в личико. А порезался нечаянно, когда… кусок веревки отрезал, чтоб перстень к нему привязать.

Так, кажется, прошло. Затихла моя Ксюша. Значит, есть время поразмышлять еще раз над тем, что я видел. Странно все-таки. Честно говоря, не верится, что Том…

– А ты о чем призадумался, любый?

– О кошках, – коротко ответил я.

– Ой, и я их люблю, – сразу оживилась царевна, пообещав: – Вот приедем в Кострому, дак непременно заведем, даже две – одну тебе, одну мне. Они такие ласковые…

– Не все, – поправил я, припомнив гоняющегося за мной «кота». – Есть и злые. Очень злые.

– А у нас ласковые будут. Ты свою как станешь кликать?

– Том, – тут же выдал я.

– Почему?.. – удивленно протянула Ксения. – Это у вас их там так кличут, да?

Она пошевелила губами, по всей видимости обкатывая на языке так и эдак странное имя, и нараспев произнесла:

– То-ом. А что, хорошо звучит.

– Ага, – согласился я. – Очень.

– А я свою Муркой назову, попроще. Она у меня мышей ловить станет, – добавила она, проявив практическую сметку.

– Может, и станет, – не стал спорить я, но в душе усомнился, злорадно подумав, что такого сюрприза большой мир-кот от меня явно не ждал.

Да и вообще, навряд ли у моего Тома получится славная охота. Увы. Мышонка, столь нахально решившего остаться, зовут не Джерри, а Федор, и мы еще поглядим, кто на кого откроет охоту.

А кому не нравится такая постановка вопроса – держать не станем и уговаривать не будем.

Хотя куда он денется? Смирится как миленький. Или…

Я нахмурился, вновь припоминая увиденное.

Показалось мне или этот мир и впрямь раздвоился на моих глазах? Во всяком случае, у меня на мгновение возникло такое ощущение, будто одна часть, только пустая, без нас с Ксюшей и без волхва, куда-то быстро-быстро поползла.

Хотя нет, скорее всего, просто показалось, да и немудрено – шарахнуло-то о-го-го как. Впрочем, и тут спорно – скорее уж звук походил то ли на раздираемую ткань, то ли на…