Правдивый ложью - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Елманов cтр.№ 24

– А-а… при чем тогда тут яд? – растерялся я. – У него же сердце больное было.

– Стало быть, тебе неведомо, – протянула она. – Ишь ты. А я-то мыслила, будто слыхал ты уже о том, да не раз. Ну тогда…

И она рассказала.

Получалось, внешние признаки у умирающего Бориса Федоровича действительно совпадали с симптомами сердечного заболевания, включая почерневшее почти сразу после смерти лицо, но один из них не вписывался никаким боком – идущая изо рта, носа и ушей кровь.

Об этом я краем уха слышал ранее, но как-то и в голову не приходило, что такого при инфаркте, инсульте и прочих сердечных болезнях не может быть. Думал как раз наоборот – еще одно наглядное доказательство высокого давления, вот и хлынула кровь из всех щелей.

Наивный.

Оказывается, не должна она так хлынуть, никак не должна. И возможна эта ситуация с кровью лишь при одном условии – доброй порции яда. Есть такие, которые как раз резко разжижают ее, после чего она и впрямь хлещет отовсюду.

– Я-то помыслила, что брешут в рядах. Но ныне словцом перемолвилась с тем самым немчином, с коим мы твоего пиита везли, вот и узнала – правду народ баял. Он был там, среди прочих лекарей, так что самолично все видал. Потому и выходит, что отравили его.

Вот так вот. Хоть стой, хоть падай от таких новостей.

Получалось, что не все долги я отдал сегодня – остался еще один человечек, причем где-то под самым царским боком, ближе некуда.

Вот только кто?

– Напрасно я тебе про оное обсказала, – хмуро заметила ключница, с тревогой вглядываясь в мое помрачневшее лицо. – У тебя и так хлопот невпроворот, а теперь еще и головника, поди, искать примешься.

– Не напрасно, Петровна. – Я зло скрипнул зубами и уверенно повторил: – Совсем не напрасно. Справедливость должна восторжествовать.

– А может, ну его? – робко предположила она.

– Не-эт, – протянул я. – Такое оставлять безнаказанным – себя не уважать. Если б каждое зло было отомщено, оно бы и совершалось куда реже, так что око за око… Но в одном ты права, дел и впрямь невпроворот, а потому придется поиск ненадолго отложить.

Жаль, конечно. Будь я вправе переиначить, этим занялся бы в первую очередь, но усопшие могут подождать, а вот живые…

Да вот и один из них собственной персоной. Ну да, от царских палат куда ближе, чем от стрелецких слобод, которые хоть и располагались в разных местах, но все аж за Белым городом, пусть и в черте стен Скородома.

Судя по лицу, поспать Годунову так и не пришлось – заметна усталость.

Зато настрой у царевича был самый боевой. Это радовало. На встрече со стрелецкими головами именно таким я и хотел его видеть. Впрочем, как оказалось, радовался я несколько преждевременно.

Началось все не сразу – сперва Федор внимательно слушал, что надлежит сказать стрелецким командирам. Зато чуть погодя, едва он услышал о Басманове, как сразу встал на дыбки:

– Худо ты измыслил с ним, княже, как есть худо. Мне одно имечко его и то отвратно слышать, а ты сказываешь, чтоб я эвон чего. Его-то вовсе в первую голову надо было на Пожаре народу отдать. Я-то мыслил, что он уже в Константино-Еленинской сиживает, а ты таковское… Пошто со мной совет не держал, когда так умыслил? – попрекнул он меня.

Так-так. Чую, откуда ветерок подул. Без матушки-государыни тут явно не обошлось. Больше науськать некому.

Мне, правда, не доводилось с нею пообщаться лично, но кое-какое представление о ее характере я имел. Пускай размытое, составленное из сказанного вскользь Борисом Федоровичем и его сыном, но тем не менее…

Если кратко – тот еще характерец.

Изрядно унаследовала вдова от своего папашки, который Малюта Скуратов. Слава богу, что кровь ее мужа оказалась куда сильнее и в детях черты дедушки не видны даже при старательном рассмотрении.

А тон какой у Федора – прямо тебе петух, возмущенный появлением в его курятнике опасного конкурента. Нет, для царя самое то, вот только царство уже профукано, а потому без ушата холодной воды никак, причем сразу, пока пламя благородного негодования не поднялось высоко вверх…

– Потерпишь, – отчеканил я, осаживая царевича, и миролюбиво посоветовал: – Бери пример со своего… батюшки Бориса Федоровича. Тебе он, может, и не рассказывал, сколько бояр в изменниках числит, а мне о том говорил не раз. И ничего – и в Думе их держал, и улыбался им, если надо, а уж про почет и вовсе умалчиваю.

– То тайные, – не сдавался Федор. – Этот же явный.

– Не он один, – напомнил я. – По здравом размышлении их всех сейчас на плаху тащить надо, да руки у нас с тобой коротки.

– Как же коротки? – не согласился царевич. – Пожар припомни-ка, да славу, кою народ мне кричал. Выходит, в силе, так пошто покоряться?! Вон и матушка указывала…

– Тогда тебе придется выбирать, кого слушать дальше, – раздраженно перебил я, – либо ее, либо меня. Только перед тем, как сделать этот выбор, вспомни, что без меня – но зато с нею – ты правил целых полтора месяца, а закончилось все…

– Но обошлось, – не уступал он.

О господи! Что за ученик мне попался!

На секунду даже появилось горячее желание плюнуть на все, и пусть река времени катится по естественному руслу, как и собиралась ранее, а я отойду в сторону, и гори оно синим пламенем.

Но секунда прошла, и я понял, что никогда так не поступлю. Поздно. И даже не из-за собственного благополучия – слишком много народу втянуто мною в эту авантюру.

Стоит мне сейчас пустить все на самотек, как эта самая река, проломив построенную мною плотину, которая пока что весьма хлипкая, устремившись к прежнему руслу, сметет и полк Стражи Верных, и Зомме, и мою ключницу с Андрюхой, не говоря уже о шотландце и семье Годуновых, включая… царевну.

Нет уж.

Коль назвался груздем… Короче, нельзя мне бросать начатое, никак нельзя.

А то, что спина трещит от тяжести, не страшно. Не сломалась же еще – вот и угомонись.

И я взял себя в руки.

– О том надо было думать раньше, когда было твое время. Теперь оно – чужое, – устало пояснил я. – Помнишь, я недавно говорил тебе про колесо? Так вот, пока что ты внизу, следовательно, остается терпеливо ждать своего часа, а сейчас, пока оно продолжает катиться вниз, хвататься за него глупо – только понапрасну сломаешь шею. Вот когда оно пойдет вверх, тогда мы за него и уцепимся.

Царевич хотел было вновь что-то возразить, но я не дал, продолжая вколачивать в него, как гвозди, непреложные истины, чтобы он усвоил их раз и навсегда:

– Запомни, вовремя уступить – победить, а первым признаком настоящей государственной мудрости всегда остается умение заранее отказаться от недостижимого.

– Да отчего ж недостижимое-то?! – снова запротестовал он. – Вот чья ныне Москва?