Приют вечного сна - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Грановская, Антон Грановский cтр.№ 26

– Ты сильно его любила?

Она прищурила глаза и качнула головой:

– Нет. Думаю, я его ненавидела.

– Не понимаю.

– Да, это трудно понять, – с горькой усмешкой проговорила Ульяна. – Он был сильным, красивым и дерзким мужиком. Я бы сказала – настоящим мужиком. И, как многие «настоящие мужики», часто прикладывался к бутылке. Ему и в трезвом виде было плевать на всех и на все, а в пьяном он становился настоящим демоном.

– Буянил и устраивал скандалы?

– Нет. Совсем нет. Демоны не буянят. Демоны вершат зло. Подталкивают падающих, унижают ближних.

Дмитрий нахмурился.

– Что же он с вами делал?

– Да, в общем, ничего особенного. Бил мою маму. Заводил романы на стороне. А на меня почти не обращал внимания, будто я была собачкой, которая путается под ногами. Но во всем, что он делал, была какая-то равнодушная злоба. Словно весь мир ему давно и сильно наскучил, и даже сил на то, чтобы ненавидеть этот мир, у него не осталось. Он смотрел на нас с мамой… ну, как на муравьев…

Ульяна взглянула на раскаленный докрасна кончик сигареты.

– В молодости, – продолжила после паузы, – отец мечтал стать режиссером-документалистом. Тогда его еще интересовала жизнь, и он пытался в ней разобраться. Но провалил экзамены во ВГИК и вынужден был поступить на юридический. Думаю, он всю жизнь ненавидел свою работу.

– Если ты его так ненавидела, то почему решила реализовать его мечту?

Ульяна усмехнулась и проговорила жестким, мстительным голосом:

– Потому что отец не смог. А я смогла.

– Ясно, – кивнул Дмитрий и хотел поцеловать Ульяну, но она отшатнулась и желчно проговорила:

– Нет. Ничего тебе не ясно. Мне и самой до конца все не ясно. Я привыкла думать, что ненавижу своего отца, но иногда… очень редко… мне кажется, что это вовсе не ненависть. И я вдруг понимаю, что всю жизнь обожала и боготворила его. Как дикари обожают и боготворят страшного каменного идола. Для меня отец был небожителем. Непонятным, странным. Знаешь… – Ульяна нахмурилась. – Иногда он мог так припечатать одним лишь словом, что жить не хотелось. А порой ему даже и слова были не нужны. Да, не нужны. Ведь не нужны же они божеству. Он мог только усмехнуться или просто – посмотреть. Так, что у меня душа уходила в пятки от его взгляда. И я вдруг понимала тогда, что я – полное ничтожество.

Ульяна смахнула с ресниц выступившие слезы и затушила сигарету в пепельнице.

– Не знаю, – прошептала хрипло, – может быть, все девочки так относятся к своим отцам? Может быть, это нормально? Мне не с чем сравнить, поскольку другого отца у меня не было.

Дмитрий протянул руку и нежно погладил Ульяну ладонью по волосам. Потом обнял ее за плечи и притянул к себе. На сей раз она не сопротивлялась.

– Бедная моя девочка, – тихо проговорил Дмитрий, гладя ее по голове и мягко целуя в щеку и шею, – ты здорово от него натерпелась.

– Да уж. – Ульяна улыбнулась и вытерла слезы. – Ладно, замнем тему. Лучше расскажи о себе. Как ты стал миллиардером?

– Тут нет ничего интересного, – усмехнулся Дмитрий. – Просто оказался в нужное время в нужном месте. Получил в управление компанию. Потом основал банк. Затем принял участие в афере с залоговыми кредитами. «Бизнес по-русски», ты ведь сама знаешь, как тогда все делалось.

– Ты самокритичен.

– Да нет… Просто не закрываю глаза на очевидное.

Ульяна обвила мускулистую шею Дмитрия тонкими руками и игриво уклонилась от поцелуя.

– А каково это – быть миллиардером? – с любопытством спросила она. – Что ты чувствуешь?

Он помолчал, потом пожал плечами:

– Не знаю. Я просто живу. И поверь, у меня тоже хватает проблем.

– Но у тебя больше возможностей, чем у обычного человека.

– Безусловно.

– Ты можешь позавтракать в Лондоне, пообедать в Париже, а поужинать в Москве…

– Могу.

– Можешь бросить все к черту и уехать куда глаза глядят…

– Вот тут уже ошибка, – с улыбкой сказал Дмитрий. – «Бросить все» получается редко. Я завишу от своего бизнеса. Иногда мне даже кажется, что я просто придаток к нему.

– Ты говоришь о своем бизнесе как о каком-то чудовище.

– Ну да. Иногда он и представляется мне чудовищем. Нечасто, конечно, но бывает.

Ульяна провела пальцем по мускулистой груди Дмитрия и тихо проговорила:

– Хотела бы я быть тобой.

Буров тихо засмеялся и покачал головой:

– Вот уж не надо!

– Почему?

– Если бы ты была мной, я бы не смог в тебя влюбиться.

Веки Ульяны дрогнули.

– А ты в меня влюбился?

– Конечно! Не знаю, правда, насколько крепко. Но да, влюбился. А ты?

– Я? – Ульяна задумчиво нахмурила лоб. – Наверное, тоже. Я ведь не прыгаю в постель к каждому встречному. Ты мне правда нравишься. А может быть, мне нравятся твои миллиарды? Деньги для мужика – как павлиний хвост. Чем их больше, тем хвост ярче.

Дмитрий снова засмеялся и поцеловал ее в ключицу.

– Как-то это цинично, ты не находишь? – поинтересовался он.

Ульяна усмехнулась:

– Да. Наверное.

– Ладно, ты пока полежи, а я сейчас… – Дмитрий отстранил от себя Ульяну и поднялся с кровати.

– Куда ты? – удивилась она.

– Пойду приму душ.

Ульяна легла на спину и закинула руки за голову. Буров наклонился, поцеловал ее в губы, сдернул со стула полотенце и зашагал к душевой комнате.

Лежать на кровати в темноте ей было скучно. Спать совершенно не хотелось. Должно быть, сказывалось огромное количество кофе, выпитого в кают-компании во время обсуждения кошмара на американской станции.

Ульяна прислушалась к тому, как журчит вода в душевой комнате, а потом рывком села на кровати и потянулась за одеждой. В голову пришла дикая мысль: что, если ей все-таки удастся вывезти кассеты с записью со станции и доставить их в Москву? Тогда она сделает фильм. Но одних лишь кошмаров для хорошего фильма мало. Чтобы кино получилось, в нем наряду с трагедией и кровью должна присутствовать мягкая лирическая нотка. Пусть эта нотка будет тихой, почти неразличимой, но она нужна.

В данном случае такой «лирической ноткой» могла стать история путешественника, замерзшего среди ледяных торосов и глетчеров сто лет тому назад.

Простая и отличная идея. «И как она сразу не пришла мне в голову?» – подумала Ульяна. Ведь рядом с телом полярного исследователя нашли дневник. И его содержимое и может стать той «ноткой», которая так необходима фильму.