Совсем другая жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Куликов cтр.№ 29

Отец Родиона умер через четыре дня после похорон сына. У мужчины не выдержало сердце.

То, что пришлось пережить ей, — не дай Бог никому. После подобных испытаний люди если не ломаются, не сходят с ума, то замыкаются в себе, обозлившись на весь мир. А каково было женщине пережить такое?

Теперь, когда по телевизору показывают военные репортажи, Любовь Владимировна приникает к экрану. Однажды, когда показали артиллеристов, подававших голыми руками снаряды к орудию, женщина подумала: «Они же там без перчаток, им холодно». Она обратилась в монастыри, к местным властям, просто сердобольным людям: кто чем может — помогите. Так она собрала гуманитарную помощь. Отвезла в Таджикистан. Потом стала ездить и в Чечню.

— Сначала я было обозлилась на всех, — сказала Ильина, когда через много лет с ней познакомился Андрей Ветров, ставший корреспондентом газеты «Советский труд» (одной из старейших центральных газет, которая в эпоху перемен не стала менять раскрученную марку), — но потом поняла: не надо искать виноватых в том, что случилось со мной. Сын погиб в Таджикистане за нас, защищая меня, друзей, родных. Сейчас не время плакать, надо помогать.

«Ты смелая женщина, — сказал ей знакомый полевой командир, — я тебя уважаю». И в награду подарил… видеокассету, на которой было записано, как убивали Родиона.

Именно с этого эпизода Ветров начал свою статью.

— Я считаю, что мой сын погиб не только за веру, но и за Отечество. — Эти слова матери завершали материал. — И скажу честно: не дай Бог было Родику поступить иначе. Конечно, я бы простила его и приняла, но где-то в глубине души сидела бы боль: мой сын — предатель.

Она потом видела солдат, которые в отличие от ее сына выбрали жизнь. Избитые, изнасилованные, исколотые наркотиками, они по приказу боевиков расстреливали своих товарищей. «Хорошо, что Родион не поступил так же», — думала Любовь Владимировна.

А после статьи Ветрова рядового Ильина посмертно из предателей переименовали в герои и наградили орденом Мужества. Маму вызвали на какое-то торжественное собрание, сказали: спасибо вам за сына. После этого, как водится, в больших кабинетах перестали интересоваться судьбой солдатской матери (там и раньше-то не особо тревожились). Пожалуй, единственной, кто отозвался на боль женщины, оказалась церковь. Священники помогли собрать деньги и выкупить квартиру Любови Владимировны, в которой она раньше жила вместе с сыном. Ту самую, что она заложила, разыскивая его.

А жить ей помогает помощь простых людей, не облеченных ни властью, ни полномочиями. Вот что написали ей, например, пограничники из мотоманевренной группы, в которой служил сын: «Вся граница Вас вспоминает каждый день. Вы для нас стали не только мамой своего сына, но и мамой всех пограничников отряда». После таких весточек у Любови Владимировны и появляются новые силы. Ведь любой человек по-настоящему живет до тех пор, пока кому-нибудь нужен.

* * *

Родион Ильин, который никогда не подозревал о существовании Ветрова, сыграл в судьбе журналиста важную роль. У корреспондента были не очень хорошие времена, когда он познакомился с Любовью Ильиной. Андрей недавно уволился из пограничных войск и только утверждался в серьезной большой газете. Но его статьи печатались редко. Строгие редакторы беспощадно резали их. И вообще, исчезни вдруг Ветров из газеты, отряд и не заметил бы потери бойца.

Но материал про маму солдата повесили на доску лучших публикаций дня. А когда Родиону дали орден посмертно, газета ликовала, открыв номер материалом Андрея. Впервые за время работы Ветрова в штате его статью опубликовали на первой полосе, ему выписали громадную премию. Его позиции в газете окрепли.

* * *

«Вот оно! Я вспомнил!» — радостно подумал человек. Ему показалось, что осталось чуть-чуть и он расскажет себе все про себя!

Но в следующую ночь он опять вернулся во сне в 1995 год.

Снова был 1995 год. Май. Война.

* * *

Внешне жизнь в Душанбе нисколько не изменилась. Война была очень далеко. О ней напоминал лишь стук молотков на лесопилках: инженерные роты сколачивали из свежих досок ящики, внутрь которых положат цинковые гробы.

Доски, в которые предстояло завернуть грязь и смерть войны, пахли горячо и сладко. Из глубины шел легкий аромат мха. А от уже сбитых ящиков поднимались теплые смоляные пары. И как-то не вязались спокойствие и душевность столярных работ с тем горем, что понесут эти ящики по городам и весям России…

* * *

Ветров увидел грузовик, пронесшийся по центральной улице Душанбе. В кузове лежали наваленные друг на друга ящики. Сердце сжалось: журналист прекрасно знал, что это были за ящики. И для чего их везли с такой скоростью.

Они были пустыми.

Пока пустыми.

Но раз их сколотили, загрузили, отправили, значит, было кому в них лежать. Соотношение тут строгое: один ящик, один труп. У нас ведь ничего не делают лишним — все под счет.

Ему стало больно и стыдно за то, что сидел в Душанбе и узнавал по радио о тех событиях, героем которых должен был стать!

В конце концов, он ведь офицер! Закончил командное военное училище. И пусть командир из него не очень, но ведь автомат в руках держать может!

В общем, Ветров пошел в редакцию, чтобы отпроситься в командировку.

Редактор приехал к обеду. Слегка навеселе. Созвав всех сотрудников, он достал пачку фотографий из стола.

— Смотрите, — он стал пускать по рукам карточки. — Это я в Кирках, Туркмения. Это на Курилах. А это Прибалтика. Мы пиво пьем. Хорошие там бары! Были…

Андрей заинтересовался снимком очень красивой девушки.

— Кто это такая? — спросил он у редактора.

— Любовница бывшая, — тот небрежно махнул рукой. — Влюбилась в меня, как кошка. Затрахала совсем. Еле отвязался…

Ветров взял поближе, чтобы рассмотреть. «Если они расстались с шефом, значит, она свободна, — мелькнула озорная мысль. — Может, адресочек спросить?»

Он перевернул фото, словно надеялся увидеть там номер телефончика, написанный губной помадой… Но там были всего лишь квадратики для индекса, нарисованная марка «20 лет полету Гагарина» и линейки со словами «куда», «кому»…

Открытка!

Тьфу.

«Но главное, у шефа хорошее настроение, — подумал Ветров, аккуратно возвращая открытку в стопку. — Надо отпрашиваться сейчас — обязательно отпустит!»

— Да ты сумасшедший! — вопреки ожиданиям, просьба возмутила шефа. — Жить надоело?

— Нет, но…

— Никаких но, — перебил редактор, — ты никуда не летишь. Мне офицеры нужны живыми.

Спорить было бесполезно.

Обидно-то как!

— А о чем писать? — Ветров почувствовал, как закипает кровь, голова начинает медленно кружиться. Еще немного — и он бы сказал редактору все, что о нем сейчас думал.