Убийца ее мужа - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Ефремов cтр.№ 72

– А так ли это важно, Дима? Главное, чтобы вы любили друг друга и продолжали свой и мой Род. Я благословляю вас!

Профессор Круг сунул пистолет себе в рот и нажал на спуск.

Некоторое время капитан молча сидел на стуле, потрясенный произошедшим на его глазах самоубийством. Наконец ясность мысли вернулась к нему и восстановилась способность рационально рассуждать.

Он пришел к выводу, что дело обстояло все же несколько иначе, чем в изложении профессора Круга.

Конечно, Григорий Круг не был ординарным маньяком. Он страдал весьма своеобразной болезнью – боялся «быть со смертью один на один». Причем Круг полагал, что и все остальное человечество имеет ту же проблему и испытывает те же чувства, поскольку без идеи Вечной Жизни существовать не может – хотя бы чисто психологически.

Как же оно эту проблему решает? – задавался доктор философских наук главным для себя жизненным вопросом. Если в глазах человечества Род перестал быть носителем функции Бессмертия, то что пришло ему. Роду, на смену? Какой современный социальный институт? И нельзя ли в этот институт «вписаться» и Григорию Алексеевичу Кругу?

Религию с ее загробным миром и бессмертной душой он отмел, видимо, очень быстро. Все эти религиозные гипотезы были основаны только на вере и не имели никакой доказательной базы, потому как ученый Круг не мог принимать их всерьез. Так же, полагал он, поступало и практически все остальное разумное человечество.

Наверное, Григорий Круг очень долго находился в интеллектуальном поиске, причем совершенно безрезультатном, и тут его взор обратился к сообществам по интересам, или клубам, которые он называл субсоциумами.

Появление и повсеместное распространение всяческих формальных и неформальных клубов стало очевидной общемировой тенденцией, и профессор гипотетически предположил, что они пришли на замену бессмертному Роду.

И действительно, разве поведение футбольных фанатов на стадионах и вне его не наводит на мысль, что они готовы отдать жизнь за любимую команду? Как поется в песне, «команду, без которой мне не жить»?

А разве экстремалы, сбиваясь в свои клубные стаи, не рискуют постоянно собственной жизнью, часто и теряя ее на горных склонах, бурных реках или в прыжках с парашютом с городских небоскребов?

Однако являясь ученым, Круг понимал, что всякая идея требует экспериментального подтверждения. Как явствует из его слов, профессор взялся поначалу за экстремалов.

Бороздин не вполне ясно представлял себе методику исследований социолога Круга. Но очевидно, что он поставил экстремалов перед лицом вполне реальной смерти, и это их устрашило. Готовность к смертельному риску на глазах своих товарищей, членов своего субсоциума, как показало «тестирование», совсем не отменяла боязнь Смерти как таковой.

Убивал же их потом профессор просто потому, что подопытные могли доставить ему впоследствии серьезные неприятности – или обратившись в милицию, или каким-либо образом лично отомстив своему мучителю. В результате эксперимент мог остаться незавершенным, что для настоящего ученого, каким, безусловно, являлся профессор Круг, стало бы катастрофой. И такого исхода он допустить не имел права.

Моральная сторона его опытов, или, если посмотреть на них другими глазами, убийств, не слишком волновала Григория Круга – точнее было бы сказать, не заботила его вообще. У него на это имелось по крайней мере три причины.

Во-первых, научную истину, научный результат он, как и большинство великих ученых умов, ставил выше одноразовой человеческой жизни. Жизнь – коротка, а наука – вечна!

Во-вторых, религиозные нормы, на которых изначально строилась современная общественная мораль, он не принимал в принципе: заповедь «не убий!» нарушали в той или иной степени все государства, да и сама религия не являлась для Круга моральным авторитетом.

А в-третьих, он был родом из таких краев, где жизнь человеческую никогда не рассматривали как высшую ценность.

Уже после эксперимента с экстремалами Круг понял, что со своей идеей субсоциумов, заменяющих бессмертный Род, он потерпел полный крах и теперь остался у разбитого корыта – больше в мире не существовало ничего такого, что могло бы претендовать на роль носителя Вечной Жизни.

По-видимому, Григорий Круг испытал тогда те же чувства, что и описанный им гений из первобытного племени, который первым из людей вдруг обнаружил, что он – смертен.

И тут Григорию Алексеевичу позвонила его дочь. Позвонила впервые в жизни и сообщила, что она попала в беду и ей не к кому обратиться за помощью.

Будучи человеком кавказского менталитета со всеми достоинствами и недостатками, которые к нему прилагаются, Григорий Круг всю жизнь относился к своей дочери довольно пренебрежительно – просто потому, что она являлась женщиной. Но тут он решительно встал на ее защиту.

И вот до сего момента версии профессора и старшего оперуполномоченного шли одной дорогой, но здесь, на этом перекрестке, разошлись.

На самом деле дальнейшая картина событий, с точки зрения капитана Бороздина, выглядела так.

Аза пришла к отцу и рассказала о совершенных ею убийствах. То, что Карнаухов со своей любовницей погибли именно от ее руки, не вызывало сомнений у капитана изначально, но ошеломляющая внешность Азы буквально помутила его разум, а последующая цепь загадочных и бесцельных с виду убийств надолго сбила с толку Дмитрия. Как, впрочем, и всех остальных сыскарей…

Григорий Круг, выслушав Азу, решил: дочь надо спасать. Но Бороздин практически не сомневался, что он пошел на это не из-за внезапно прорезавшейся отцовской любви, а как бы по идейным соображениям.

Внезапное появление его дочери инициировало у профессора Круга рождение новой спасительной концепции – если носителей Вечной Жизни в современном мире не существует, то следует вернуть Роду его функцию Бессмертия.

И это ведь совсем нетрудно: задача-то – чисто психологическая! Надо лишь проделать ту же мыслительную операцию, что и неведомый гений из первобытного племени, но только в обратном порядке. Тот пришел к пессимистической формуле: хотя Род будет жить вечно, но зато Я умру. Перевернув ее, Григорий Круг получил совершенно оптимистический постулат: хотя Я умру, но зато Род будет жить вечно!

Но Род персонифицировался у Григория Круга только в лице его дочери – по-видимому, других близких родственников у него не было. А значит, Азу следовало спасать.

Самый простой выход – спрятать дочь где-нибудь на родном Кавказе – был, видимо, отвергнут самой Азой. Молодая женщина уже не представляла себе никакой другой жизни, кроме столичной, а нелегальное существование в краю, где не прекращалась война и связанная с пей разруха, представлялось ей настоящим кошмаром. Да и не только представлялось – скорее всего и стало бы таковым.