Прогулки с пантерой - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Саморукова cтр.№ 23

Мне показалось, что Федор посмотрел на меня с некоторым недоверием к моим умственным способностям. Как это я до такой степени не умею разбираться в людях?

— Мы ответственны за тех, кого приручили. Все это время я не упускаю ее и из вида и поверьте, очень хорошо знаю, чем она живет. Возможно, не все ее поступки идеальны с точки зрения морали и нравственности, но я уверен, никакого криминала за ней быть не может. Да, девочка категорически не способна к нормальной трудовой деятельности, но это не значит, что она готова преступить закон.

— А почему вы развелись?

— Странный вопрос. Потому что кончилась любовь.

— С вашей стороны?

— И с ее тоже, но женщины редко могут в этом себе признаться. Ей нравилась стабильная жизнь, а чувства никогда не были ее родной стихией. Она способна любить, но недолго, как и все дети, которым быстро наскучивают игрушки. Я пытался подыскать ей подходящего мужа, но она отнеслась к моей инициативе без энтузиазма

* * *

На вопрос о том, что Федор делал в кафе «Вагиз», почему и вместо кого он туда явился, я получила несколько корявый, но в целом убедительный ответ.

— Позвонила одна наша общая знакомая, сказала, что Сонечка назначила ей встречу. Но сама она пойти не могла, и Сонин телефон отчего-то молчал. Вот она и попросила заехать и предупредить, благо мне было по пути.

— Что за знакомая?

— Да разве это имеет какое-то отношение к делу?

— Давайте, я сама решу, имеет или нет.

— Желаете, так запишите ее координаты, но я доподлинно знаю, что вчера вечером она улетела в Уругвай, роуминг там не работает, а местный телефон я не знаю.

«Темнишь, мужик, — подумала я, —мог бы придумать что-то попроще. Уругвай…» Впрочем, порой самые нелепые объявления оказываются в итоге самыми правдимыми.

— Скажите, — отступила я от основной темы, — а почему она так любит белый цвет?

— Любит? Нет, разве вы не поняли? У нее мизофобия — боязнь грязи. Патологическое стремление к чистоте. Поэтому она выбрала белый цвет, чтобы проще было контролировать ситуацию.

— Господи…

— О чем вы?

— Да нет, это я так. Последнее время слишком много странных людей попадается на пути.

— Что вы хотите? Когда жизнь странная, то и люди такие. Ритм, в котором варится рядовой москвич, да и не только москвич, ломает психику. Думаете, то, что мы каждый день видим на экране телевизора, то, с чем сталкиваемся каждый день в метро, на улице, на дороге, не впитывается в нас? Все это как ржа разъедает, в разной степени, зависит от прочности, отпущенной природой, но все мы, современные люди, немного не в себе.

Это я и без него знала. Но одно дело немного не в себе, а другое дело зубами мясо из человеческого тела выгрызать.

— Не сочтите за бесцеремонность, но вот еще о чем хотела спросить — вы действительно маг? Или так?

— Что значит так? — сверкнул глазами Павловский.

— Я хотела уточнить, не является ли вывеска на вашей двери лишь брендом, помогающим делать хороший бизнес?

— Является конечно. Если я повешу на дверь табличку, что прием ведет психолог с докторской степенью, специалист по народной медицине, врач общей практики, в конце концов, очередь ко мне поредеет. Но я не шарлатан, если это вас интересует. Я действительно кое-что умею. Привороты, снятие сглаза, талисманы на счастье, это конечно ерунда, мульки-фенечки. У нас крепкие языческие корни, мы идолопоклонники, фетишисты. Поэтому, проводя с брошенной бабой обычный сеанс психоанализа, я даю ей щепотку какой-нибудь безобидной дряни. Она ее сыпет в суп мужу-изменщику и если тот возвращается в семью, списывает успех на волшебные чары. А то, что я за несколько сеансов в корне поменял ее модель поведения с мужчинами, ей это и в голову не придет.

— То если вы совсем-совсем не экстрасенс? — с разочарованием спросила я. Мужик мне нравился. Я почему-то верила ему и доверяла. Может, и правда неплохой психолог?

— Я вижу кое-что… — вдруг сказал он.

— О чем вы?

— Умею видеть. По фотографиям, по лицам людей. Сложно объяснить, как это получается, но почти всегда попадаю в точку. Правда, информация видится самая бестолковая, только ради пущего эффекта на первом сеансе ее и можно использовать. Например, приходит ко мне пациентка, я руку на голову ей кладу и вижу, как наяву, что час назад она примеряла в магазине зеленое платье. Говорю ей об этом и она у меня в кармане.

— А больше, чем час назад, видите?

— Бывает и больше, но это всегда обрывочные, почти бессмысленные видения. Вырванные из контекста, они ничего не дают. А контекста я как раз и не вижу.

— Можно вас кое о чем попросить?

— Пожалуйста, — растерянно сказал Федор.

Выложив перед ним фотографии Арины, я попросила сказать про нее хоть что-то.

Павловский долго крутил их в руках, он даже взмок от напряжения, грея ладонями изнаночную поверхность снимков.

— Я вижу ее в больнице.

— Да что вы? — удивленно воскликнула я, — а как вы ее видите?

— Кровать, гипс…Все, — устало кивнул он, — больше я ничего не увижу, я знаю. Видение бывает только одно.

И тогда я рискнула. Очень сильно рискнула. Без всякого предупреждения я сунула ему под нос снимки изуродованных трупов, три фотографии, по два тела на каждом.

Федор впился глазами в снимки, мгновенно побелел и с грохотом упад на пол.

Ни пощечины, ни вылитый графин воды, ни ватка с удачно найденным в его аптечке нашатырем, результата не дали. Он лежал, точно мертвый. Только сердце ровно и очень редко стучало, даже дыхания я не услышала. Я уже собралась звонить в скорую, когда веки его дрогнули, он открыл глаза и принялся бешено вращать ими, точно в припадке.

— Что с вами? — подскочила я к нему, — вам лучше? Отвечайте немедленно или я вызываю неотложку!

— Нет, нет, — Павловский приподнялся на локте и потом медленно, очень неловко встал, — все нормально.

— Простите ради бога, я не должна была этого делать.

— Не переживайте… просто… просто очень сильно. Слишком сильно.

— Что сильно? Вы что-то увидели?

— Да, человека…

— Убийцу?

— Не знаю, человека, рядом с ними со всеми, уже истерзанными, уже мертвыми…

— Кто это? Вы знаете его?

— Что? — вздрогнул целитель, — нет, конечно нет. Я не знаю.

— А как он выглядит? Вы можете вспомнить, как он выглядит?

— Господи, что вы такое говорите. Это же… игры ума, подсознания… Я могу ошибаться. К тому же образы никогда не бывают детальными. Это символы, намеки.

— Ах, да оставьте вы ваши экивоки! — взорвалась я, — вы можете просто сказать, что именно увидели там, в своем играющем подсознании?