И тут Николь заколебалась, сомнение сменилось уверенностью: очевидно, эта дама, несмотря на характерную смешную маленькую шляпку бледно-розового цвета, не была той особой, что преследовала Николь. Просто одна из сотен прохожих. Иначе она бы не смотрела смущенно, словно ее задержал полицейский. Впрочем, еще одно доказательство: волосы у нее были не длинные белые, а короткие, совсем седые, торчавшие из-под шляпы.
– Да, что такое? – наконец спросила дама дрожащим голосом.
– Я… Извините меня… – пробормотала Николь, – я ошиблась, приняла вас за другого человека.
– А…
И Николь, выпустив рукав ее пальто, предоставила испуганной даме продолжить свой путь.
На миг молодая журналистка застыла на тротуаре, закусив губу. «Похоже, мне пора передохнуть…» – заключила она после недолгого размышления.
Она подождала, пока дама в бледно-розовой шляпе удалится на некоторое расстояние, затем, с рассеянным видом, направилась дальше. Она миновала, как делала иногда в полдень во время прогулки, способствующей пищеварению, витрину агентства путешествий, украшенную в этот день огромным плакатом с сияющим белизной океанским лайнером. Что бы она только не отдала ради возможности отправиться в морской круиз вместе с мужем! Ей казалось, что это волшебное средство могло бы спасти их незаладившийся союз.
Неделю, нет, лучше две, предаваться шикарному безделью, позволить себе лениво загорать на залитой солнцем палубе, заходить в порты экзотических островов, устраивать ужины с превосходным вином. Две недели, нет, лучше три, делать все, что захочется, ночи напролет танцевать в длинном платье в роскошных клубных залах, затем, ранним утром, на пустом мостике, пить утренний кофе, восхищаться солнцем, неспешно выплывающим из-за горизонта, или, иной раз, истощив силы в ночных ласках, валяться в постели до полудня.
«Можешь продолжать мечтать, дорогая!» – сказала она себе с досадой и ускорила шаг, угнетаемая мыслью, что, возможно, ей никогда не удастся совершить подобное путешествие.
Разве что удастся довести расследование до конца и сорвать немалый куш, опубликовав сенсационную статью. Естественно, не в своей газете, а где-нибудь у конкурентов или сделав передачу Для какого-нибудь телеканала.
Ставка была высока, так как Снайдер довольно четко обозначил возможные последствия: после публикации материала она в тот же миг может проститься со своим местом в «Майами Геральд». И все же, если она хочет довести до конца расследование, прежде всего следует надежно спрятать снимки.
Немного погодя это было сделано. Снимки оказались в багажной ячейке камеры хранения автовокзала.
Перед возвращением в редакцию Николь предстояло нанести один визит, короткий, но крайне важный. Он мог повлиять на ее расследование и даже, по правде говоря, определить, имеет ли смысл продолжать.
В аптеке ее встретил тот же фармацевт, что накануне, симпатичный китаец, который довольно часто обслуживал ее раньше.
– А! Миссис Николь, – нараспев произнес фармацевт, – что-то вы рано.
– Но мне не терпится узнать результаты.
– Дело в том, что… – от смущения восточный акцент аптекаря усилился, – произошел досадный случай. Такое бывает крайне редко, но в лаборатории потеряли таблетки, которые вы мне вручили.
Решительно, ей не везло…
Если только таинственный противник не устроил против нее заговор, чтобы во что бы то ни стало помешать ей добраться до истины…
Что же теперь делать?
По какому пути пойти?
Николь осенила светлая мысль: «Есть один человек, которого я должна была расспросить с самого начала…»
Глава 16
Мария Лопес…
Да, это лучший путь для продолжения расследования. Как же она не подумала об этом раньше?
В статье, которую она вырезала из газеты, приводилось название бара, где работала Мария Лопес, – «Суэц». Но могла ли она по-прежнему работать там, после того как на нее свалились такие деньжищи? Однако другого следа не было. Николь без труда отыскала адрес: бар был открыт при отеле, в одном из тех старых зданий на авеню Коллинз в Норд-Майами-бич, что были в моде в шестидесятые годы, а ныне, несмотря на все инновации, служили приманкой для второсортных клиентов.
Туда она и направилась около половины седьмого.
Портье, массивный тридцатилетний мужчина, похожий на портового докера, с мощными плечами футболиста, носил длинные волосы. При его внешности это выглядело немного странным, однако он из деликатности завязывал их в хвост на затылке, дабы не отпугивать клиентов, в большинстве своем немолодых.
– Мария работает сегодня?… – спросила Николь, словно давным-давно была знакома с молодой женщиной.
Она попыталась задержать дыхание, так как от сего цербера несло дешевой туалетной водой.
– Миллионерша? – спросил портье с насмешкой.
Речь несомненно шла о Марии Лопес, кому еще можно приклеить такое прозвище, кроме как той, что заполучила десять миллионов баксов?!
– Ну… да, – ответила нерешительно журналистка.
– Загляните в бар, – подсказал портье.
Николь сделала несколько шагов и остановилась, чтобы привыкнуть к царившему в помещении полумраку.
Она почти тотчас узнала «миллионершу». Что было несложно, поскольку фотографии, опубликованные в газетах, вполне соответствовали оригиналу. Мария Лопес была занята за кассой.
Николь подошла. У барной стойки сидели десять-двенадцать клиентов, в основном немолодых. Мужчины поглядывали на Марию Лопес, с трудом скрывая интерес. Нужно заметить, что в облегающих черных кожаных штанах и полупрозрачной блузке из белого шелка, под которой ясно различался черный бюстгальтер, она выглядела довольно сексуально. К тому же, в довершение эффекта, верхние три пуговицы ее блузки были расстегнуты, что позволяло видеть грудь, щедро переполнявшую чашечки бюстгальтера. Она была накрашена так же, как на снимках в газете, в несколько кричащей манере, на губах лежал изрядный слой помады, а веки были обильно намазаны тенями.
Следовало признать, что барменша несомненно была наделена магнетизмом, какой-то животной притягательностью, что в любом случае не оставляло безразличной мужскую часть клиентуры. До категории люкс бар явно не дотягивал, но многие посетители были весьма прилично одеты, в них чувствовался определенный класс. На самом деле некоторые посетители обитали в окрестных высотках. На смену отелям, процветавшим в этом квартале в шестидесятые годы, пришли отнюдь не дешевые кондоминиумы.
Мария Лопес вскоре оторвалась от подсчетов, чтобы подойти обслужить молодую журналистку, присевшую у барной стойки. Николь, видевшая ее до этого момента лишь на расстоянии, к тому же в баре царил полумрак, естественный для заведений подобного рода, была поражена выражением ее больших карих глаз, глядевших меланхолически-спокойно и чуть недоверчиво.