Что я думаю о женщинах - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Боукер cтр.№ 44

— Всем привет!

— Пожалуйста, никакого физического контакта! — Дайана подняла ладони, будто отталкивая меня назад. — Для гостей — отдельный стол.

Потрясенные до глубины души, мы заняли свои места и мрачно уставились на судей.

— Я Дайана, — милостиво представилась мисс Кири, — но лучше зовите меня просто “Ди”. Это Аманда (спокойная и приятная), а это — Фредди (дерганая в очках). Натали вы, конечно, знаете, а в качестве почетной гостьи здесь присутствует знаменитая писательница. Она отложила встречу с читателями и все-таки нашла для нас время… Поприветствуем неподражаемую Анну Фермески!

Подружки восторженно зааплодировали, а за ними и мы, “шовинисты”, подавленные перспективой неминуемой кастрации. Анна мрачно кивнула, отчего ее массивные челюсти заходили ходуном.

Как ни странно, в своем последнем шедевре она яростно критиковала женщин, уделяющих слишком много времени гигиене: мол, не стоит заглушать свой запах мылом и дезодорантами. Вслед за “О гордых и толстых сестрах” и “Сестры, смейтесь и не брейтесь” книга под названием “Зачем ты моешься, сестра?” стала последней в “сестринской” трилогии. Наверняка издатели Анны однажды выпустят все три шедевра в одном томе и посвятят “толстым, немытым и небритым”.

Террорист, которому по долгу службы нередко приходилось лицемерить, поднялся и стал представлять тех, кто сидел за нашим столом.

— Мы знаем, кто вы! — резко оборвала его Фермески.

Удивительно, но эта мелкая грубость вызвала взрыв хихиканья за соседним столом. Ситуация казалась угрожающей, и я чувствовал, это еще цветочки.

Официантки из располагавшегося этажом ниже ресторана подали ужин из трех блюд: чечевичной похлебки, запеканки из баклажанов и яблочного пирога то ли с ванильным мороженым, толи с птичьим пометом. Одна из девушек спросила, не нужно ли нам что-нибудь еще, и не знакомый с вегетарианской кухней Террорист поинтересовался:

— А настоящая еда будет?

У ресторана “Натбарн” не было лицензии на торговлю спиртным, и лопатолицая мисс Кири предоставила “органическое” вино за свой счет. Мы ели в неловкой тишине и, чтобы хоть немного снять напряжение, накачивались алкоголем. А вот подружки Натали веселились вовсю, хотя сама она, изредка кивая в ответ на вопросы, ничего не ела и хранила молчание.

Когда все насытились и официантки убрали со столов, заговорила Дайана Кири:

— Джон Ланкастер, пожалуйста, встаньте!

— О черт! — пробормотал Террорист. — Зачем? Я пьян!

— Мы просим вас подняться, — вежливо попросила Аман да.

Ланкастер неохотно послушался.

— Мы никого ни к чему не принуждаем, наша единственная цель — выяснить, действительно ли Гай справился с поставленными заданиями. Итак, Джон, пожалуйста, объясните своими словами, что такое феминизм.

— Ну, насколько я понимаю, — уверенно начал Ланкастер, — все сводится к уважению. — Он посмотрел на меня, и я ободряюще кивнул. — Главное — уважать женщин и чтобы женщины сами себя уважали.

Подружки удивленно переглянулись.

— Хорошо, — продолжала Дайана, — а как мужчина может проявить это уважение?

— По-всякому.

— Например?

Террорист сосредоточенно насупился.

— Ну, когда леди подходит к двери, мужчина должен ее открыть.

“Дай-Кири” покатились от смеха.

— О, простите… Не только перед леди. — От натуги на лбу Террориста проступили капельки пота. — Дверь нужно открывать перед любой женщиной, даже если она похожа на потаскуху.

Снова смех, на этот раз вместе с обреченным вздохом, который издал я.

— Понятно… — протянула Ди. — А вам не приходило в голову, что феминистка в состоянии открыть воображаемую дверь сама?

— Погоди! — воскликнул Террорист, поднимая пухлый указательный палец. — А что, если это старуха или инвалидка? Двери, особенно вращающиеся, могут быть очень опасны…

— Я думал, жена тебя научит, — сквозь зубы прошипел я.

— Она и учила! — перегнувшись через Бена, отозвался Ланкастер. — Правда! Мол, женское равноправие в том, что парень должен раскрывать дверь перед телкой, а не наоборот. А еще есть какие-то “поджигательницы бюстгальтеров”…

— А кто такие постфеминистки? — спросила делающая какие-то записи Фермески.

Террорист задумчиво почесал задницу.

— Наверное, феминистки, которые на гребаной почте работают.

Подружки умирали со смеху, даже мерзкая Фермески, и та улыбнулась.

— А как насчет слез? — поинтересовалась она. — Нам дали понять, что на заседании мужского клуба вы дали волю чувствам, которые обычно сдерживаете. Это праааа?

Стиснув зубы, Террорист заставил себя кивнуть. Судя по виду, еще немного — и он взорвется.

— Сейчас можете разрыдаться?

— Если придется лечь с тобой в койку, то да, — отозвался Террорист, и Бен захихикал. А вот мне, увы, было не до смеха. Я замер, представляя собственную казнь.

Вздохнув, Фермески кратко записала слова Ланкастера. Окажись Бог толстухой с усиками над верхней губой, в день Страшного суда моего приятеля поджарили бы на сковородке.

Затем Дайана попросила встать Бена.

— Отвали!

— Что, простите?

— Отвали!

— Вы отказываетесь подняться?

— Нет, просто говорю: отвали!

— Вас считают склонным к насилию грубияном…

— Отвали!

— Можете что-нибудь сказать в свое оправдание?

— Да отвали!

Теперь Террорист корчился от смеха, и по его щекам катились слезы. Славная, добрая Джо, почувствовав, как плохи дела, погладила меня по плечу.

— Бенджамин Джеймс Локарт, вы отвергаете насилие?

— Отвали!

— Можете сказать что-нибудь, кроме “Отвали”?

— Как насчет “Отвали, уродина”? — предложил Террорист.

Будто признавая свое поражение, Дайана села, а Бен, повернувшись ко мне, грустно улыбнулся: мол, не бойся, так будет лучше.

— Ну, что я говорила? — ликовала толстая Энн. — Локарт провалился! Опозорился… Думаю, продолжать не стоит!

— Нет, — покачала головой Аманда, — решение может быть вынесено только в конце испытания, верно, Натали?

Липовая невеста кивнула.

— Сейчас посмотрим небольшой спектакль, — объявила Дайана, — потом побеседуем с Джозефиной, а в заключение устроим предполагаемым шовинистам перекрестный допрос.

— Они самые настоящие шовинисты! — возмутилась Фермески. — У них даже лица шовинистские!

(Что говорят, когда десять тысяч Анн Фермески лежат на морском дне? Ответ: могло быть и хуже. Что говорят при виде Анны Фермески? Ответ: хуже быть не могло.)