Культя - читать онлайн книгу. Автор: Нил Гриффитс cтр.№ 33

А в слове «гангрена» нет расцветки. Гангрена — ЧЕРНАЯ. Как уголь как донный ил как жестокость как ебана могила

эта сумка с покупками уже тяжелая, сволочь. Ручки вытянулись в тонкие нити, врезаются в ладонь, и я уже вижу, как они лопаются и все мои покупки сыплются на землю, и если ето случится, то, пожалуй, ето будет последняя капля. Достаточно, чтобы отправить меня в ближайший паб. Я чё хочу сказать, вот рвешь жопу, не пьешь неделями, даже, может, месяцами, напрягаешь всю силу воли до последней капли, чтоб отказать себе в насущном, и вот те награда: лопнувшая ручка, порванный шнурок на ботинке, или вдруг приходит охрененно большой счет. И тогда ты думаешь: «Сволочи. Вот так вы меня благодарите за все мои труды, бля. Нарочно делаете пакеты и шнурки на соплях, чтоб мы их покупали чаще, плевать, что нас ето приводит в отчаяние, замешательство, оттого что все наши старания идут прахом, вы, по сути, посылаете нас обратно в пабы, ето вы нас посылаете, и вот мы уже дрыхнем на свалке, и ето все вы виноваты, вы, безличные сволочи в конторах, глядите, что мы из-за вас наделали». Нам не выиграть. Думаешь, что освоился наконец, кой-как привел свою жизнь в порядок, и тут этот блядский мир тебе еще чего-нибудь подкидывает. Блядский сволочной мир. Блядский безумный

Ручки пока держатся, плечо болит от тяжести пакета, я прибавляю шагу, иду к кафешке, и холодный ветер метет брызги волн мне в лицо, от етого моя культя начинает пульсировать, на скамейках у будки, где продают гамбургеры, уже сидит парочка алкашей-крикунов, изрыгающих чепуху, один — в жутко грязной ярко-оранжевой куртке. Я одно время думал, кричать всякий бред — единственно возможный ответ на вопросы, которые жизнь тебе подкидывает, но теперь знаю, что это чепуха. Пораженческая чепуха. Я чё хочу сказать, я вот завязал, дал своим мозгам возможность восстановиться, я читал книги, я глядел на небо и на тех, кто в нем живет, и теперь я знаю, до чего такой ответ неверен. Все сущее издает звуки, и ети звуки важны, и только мы, кажется, придаем своей одержимости такое значение, что нам непременно надо ее выкрикнуть в лицо окружающим, совершенно безо всякой связи с чем бы то ни было. Может, ето — отчаянная и жалкая попытка установить хоть какую-то связь, но добиваешься только того, что от тебя отшатываются, а ведь и на клеточном уровне, и в обществе, и на всех промежуточных уровнях тоже, где нет связей — там нет жизни. Где нет связей, там нет жизни, бля. Там только мы и наша одержимость, потому как мы слишком слабы, чтоб признать существование других.

Ща уроню пакет я вваливаюсь в дверь кафешки нахожу стул и отпускаю ручки. Аххх. Какое облегчение. Опять на автомате — поднимаю к груди обрубок левой руки, потереть ноющее плечо, осознаю бессмысленность етого жеста, останавливаюсь, начинаю описывать круги правой рукой, целой рукой, вращая плечом, разминая сустав, успокаивая сведенные мышцы. Официантка улыбается мне и подходит с блокнотиком.

— Добрутро.

— Мне просто кофе, пожалуйста.

Из-под халатика видна желтая футболка. Желтизна одуванчиков, ссы-в-постель, любимый цвет Ребекки. Желтыйжелтыйжелтыйжелт

— В бумажный стаканчик или в кружку?

— Кружку, пожалуйста. Большую.

А-по. А-по. А-по-сем.

— Lawn [36] .

— И кусочек лимонного торта.

— Lawn.

— Спасибо.

Она удаляется в глубину кафе, а я наблюдаю, как ходят ее ляжки. Апосематическая расцветка, вот как это, бля, называется.

Шаг 8: Мы составили список всех, кого обидели, и пожелали загладить свою вину перед ними. И плевать, что этот список такой длинный, плевать, что наша вина перед этими людьми огромна, и совершенно невозможно нам когда-либо на самом деле исправить то, что мы натворили, потому что это можно сделать только святым потому что такие вещи бывают на свете редко и этот факт мы тоже игнорировали или нам было удобнее о нем забыть. А те, кто не вошел в этот список, зияли в нем, как воющие рты, наши матери отцы наши собственные, бля, руки и ноги, и в этих белых ослепительных пустотах ревели вопросы и запреты, и нельзя было спросить, почему Бог творит нас только для того, чтоб тут же разбить вдребезги, и почему мы так быстро превращаемся в ходячие оболочки, еще живы, но уже воняем, израсходованные, бесполезные, был ты чистенький — миг, и ты грязный, зараженная кровь течет по замкнутому кругу. А нам нравится составлять СПИСКИ, нравится перечислять, аккуратненько считать силы, что нас мало-помалу губят. Какие ж мы все-таки надутые ослы.

— Слуш, Дар, мож, те уже хватит елозить на сиденье, а? Ты так ерзаешь, что машину водит вправо-влево, бля.

— Ты чё, не видишь, я пытаюсь очко почесать, бля. Не подтерся как следует, теперь там всё чешется, бля. — Он убирает одну руку от руля и сует ее себе под зад, возится там, вздыхает. — Вот, так легче стало. А то там волосы аж слиплись. Это все ебаный Манчестер виноват: даже на подтирку не годится, пмаешоягрю?

Старый город приближается к ним старым каменным мостом через коричневую, разбухшую реку. Эта новая столица, над водой, под низким, будто заваривающимся сырым небом, ярусы домов — беленых или первозданного цвета гранита и песчаника, несколько шпилей торчат в небо, башня с часами возносит циферблаты превыше всего, кроме накрывающей город тенью горы в шапке облаков, а из облаков спускается обширное кружево тумана, — закрыть четвертый циферблат. Предполагаемые развалины парламента Глиндора [37] — бурый амбар, скрытый толпой зевак-туристов, флагштоки и флаги, щиты с текстами, что указывают сами на себя, и на «Кельтику» [38] , и на холм, где состоялась церемония объединения, где витал Глиндор, где войны становились не-войнами, но войной против общего врага, а ныне этот холм — затоптанный грязный бугорок, и лишь одинокая фигура в плащевой ткани что-то чиркает в мокрый блокнот. Алистер наблюдает за фигурой, пока они проезжают мимо.

— Mach-yn-lleth, — бормочет Даррен. — Алли, как это читается? Эти две буквы «l», они ведь не как «л» произносятся, верно? Что-то вроде «к», правильно? Мак-ин-кет? Так, что ль?

— Не, больше похоже на «кл». Как в слове «ключ», типа.

— Мак-ин-клет.

— Ну да, чё-то вроде того.

Они подъезжают к мосту железной дороги. Знак на двух языках, гласящий, что здесь опасно во время паводков, но сейчас паводка нет, и еще знак, на который Даррен кивает.

— Слуш, гля на ихний собачий базар, братан. Они совсем ебанулись. Написано «араф», кой черт это означает? Как я по-ихнему, бля, должен догадаться, чего такое значит это «араф»?