Черные тузы - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Троицкий cтр.№ 98

На следующий день после того, как голова Марьясова была обнаружена в ячейке камеры хранения, Зыков выехал к вдове предпринимателя, беседовал с женщиной в её доме без малого четыре часа. Вдова дала ценные показания. Оказалось, Трегубович набрался наглости и предложил ей выкупить голову покойного супруга. Каков подонок. В практике Зыкова подобный случай – первый. Даже рассказов коллег о такой дикости слышать не доводилось. Женщина желала похоронить супруга по-человечески. Она, как ни странно, не стала обращаться в милицию, не надеясь на её помощь, а, поторговавшись, согласилась на условия убийцы собственного мужа. Она собиралась открыть банковский счет на предъявителя, перевести деньги. По-человечески женщину понять можно. А что ей было делать? Без головы Марьясова в могилу закапывать? Нет сомнений, Трегубович получил бы свои деньги.

Но не доехал блудный сын до старухи матери, до Ровно не доехал. Удача отвернулась от Трегубовича в самый последний момент, когда все самое трудное, самое страшное, было уже позади. Удача отвернулась в вокзальном зале ожидания, когда случайная попутчица заметила в его сумке пистолет. Но и тогда у Трегубовича ещё оставался шанс, если не на свободу, то уж на жизнь – точно. И опять вмешался недобрый для него случай. Лейтенант милиции Ложкин, контуженый лейтенант Ложкин, слишком неадекватно отреагировал на угрозы и оскорбления в свой адрес. Он сам пошел против закона и кончил все дело короткой автоматной очередью. Аминь. Зыков взял из стаканчика черный фломастер и поставил на чистом листе жирную точку.

Как водится, жизнь сама все расставила по местам, внесла поправки в планы и расчеты. Сломались все версии, выстроенные Зыковым. Тот же Росляков… Изначально было ошибкой подозревать парня в связях с преступниками. Чистоплюй, этот человек так уж устроен, что, убив даже муху, будет испытывать сомнения и душевные терзания: правильно ли я поступил. Корреспондент оказался в неудачное время не в том месте. Зыков раскрыл блокнот и против фамилии Росляков пометил: немедленно снять прослушивание телефона, отменить его допрос, назначенный на четверг.

Входная дверь скрипнула. Зыков поднял голову от бумаг. Шаркающей походкой в кабинет вошел старший следователь прокуратуры Чаусов, сдающий дела и со дня на ожидавший выхода на пенсию. Кивнув Зыкову, Чаусов устроился на стуле у окна, распечатал пачку папирос.

– Что, празднуешь победу? – Чаусов выпустил носом табачный дым. – Повезло тебе с этим Трегубовичем. Такой подарок, просто редкостный.

– Я знаю, с меня причитается, – ответил Зыков. – Прокурор приказал явиться в тринадцать часов. Поговорим с ним, затем я все закруглю с бумагами. Обещаю в пятницу поставить хорошую выпивку.

– Да уж, с тебя причитается, – кивнул Чаусов. – Я слышал разговор, за это дело тебе премию собираются выписать. В размере месячного оклада. Поздравляю.

– Спасибо, – улыбнулся Зыков. – Деньги сейчас нужны. Жена в Москву перебралась, просит обои в комнате переклеить.

– Переклеишь, – отмахнулся Чаусов. – Хочешь совет? Ты не спеши списывать это дело в архив. Поработай над ним капитально, обстоятельно.

– В каком смысле обстоятельно? – не понял Зыков.

– В том смысле, что на этого убитого придурка можно много разных заслуг повесить, – Чаусов подмигнул Зыкову. – Спишешь на него несколько глухих дел. Такой лотерейный билет не часто следователю выпадает. Вот в каком смысле. Усек?

– Усек, – Зыков задумчиво почесал кончик носа. – Но для того, чтобы дела на покойника повесить, нужна доказательная база. Нужны…

– На то ты и следователь прокуратуры, чтобы построить доказательную базу, – Чаусов покачал головой. – Эх, молодежь, своим умом не доходите до таких вещей. Знаешь, в этом же городе, где временно проживал Трегубович, за последние полгода было несколько мокрых дел, в соседних районах тоже случаи были. Вот оно, поле твоей деятельности.

Чаусов потушил папиросу в цветочном горшке, дошел до двери, но на пороге оглянулся.

– Значит, в пятницу ставишь выпивку?

– Обязательно, – Зыков прижал ладонь к сердцу.

Ранний телефонный звонок разбудил Аверинцева. Сбросив одеяло, он сел на диване, потянулся к журнальному столику, на котором стоял аппарат. Рука прикоснулась к трубке и замерла. Из смежной комнаты, почесывая под майкой голую грудь, вышел Росляков.

– Отец, давай я возьму.

Приятный мужской голос пожелал Рослякову доброго утра и поинтересовался, не разбудил ли звонок хозяина. Зевнув во весь рот, Росляков честно ответил, что ещё спал.

– Простите великодушно, – мужчина откашлялся и попросил позвать Аверинцева.

Крепко зажав ладонью мембрану, Росляков вопросительно посмотрел на отца. Аверинцев кивнул, взял трубку и, сказав пару фраз, стал молча слушать. Росляков поплелся в ванную. Когда он вернулся обратно в комнату, отец уже закончил разговор и, сидя на кровати, развлекался тем, что открывал и захлопывал колпачок хромированной зажигалки.

– Кто звонил? Кого мы ждали?

– Тот самый, – отец крутанул колесико зажигалки, вспыхнул оранжевый огонек. – Кажется, наши дела подходят к концу. Судя по всему, сегодняшний разговор – последняя точка. И этого разговора не избежать. Поговорим спокойно, разойдемся навсегда и станем жить дальше.

– Вы договорились о встрече?

– Естественно, договорились, – отец потянулся к раскрытой сигаретной пачке. – Какой смысл откладывать свидание, если оно неминуемо? А затем я заеду в авиационные кассы и возьму билет на самолет. Не хочу обратно ехать поездом. Слишком долгая дорога.

* * *

Васильев назначил встречу в центре города, в сквере, отделенном от Бульварного кольца серой громадой старинного восьмиэтажного дома. Прождав Аверинцева четверть часа в условленном месте, сделав несколько кругов по периметру сквера, он убедился, что одет слишком легко, не по погоде. Аверинцев показался из арки дома, издалека кивнул Васильеву и даже махнул рукой. Они коротко поздоровались друг с другом, отошли в глубь сквера, за темные голые деревья к одинокой мокрой скамейке. Аверинцев присел на её край, Васильеву ничего не оставалось, как сесть рядом.

– Мне кажется, мы должны понять друг друга.

Васильев откашлялся, полез за пазуху, вытащил милицейское удостоверение и, раскрыв его, протянул красную книжечку собеседнику. Аверинцев минуту разглядывал документ, крякнул и вернул его владельцу.

– Надо же, майор милиции, – Аверинцев всмотрелся в фотокарточку. – У меня есть похожая книжечка, я её у Киевского вокзала в переходе купил и вклеил свое фото.

– Только эта книжечка – настоящая, – сказал Васильев и убрал удостоверение в карман.

– Верю, – кивнул Аверинцев.

– И хорошо, – обрадовался Васильев. – Словом говоря, мы по одну сторону баррикад. И мы найдем общий язык. Должны его найти. Хотя бы потому, что мы заочно знакомы. Я кое-что слышал о вас, а вы немало знаете обо мне. Но не все знаете. Остальное я расскажу. Я оперативник, приехал из города, – Васильев назвал город и тяжело вздохнул. – Вы-то в прошлом птица другого, высокого полета. В вашем понимании я провинциал, вообще работник не слишком квалифицированный. Но это не совсем так. В свое время я учился в Москве, окончил Высшую школу милиции. У начальства на хорошем счету.