Черные тузы - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Троицкий cтр.№ 81

– Нисколько, – Витя сглотнул слюну, но слюна не проходила в горло.

Женщина, прижав ладони к груди, безмолвно застыла у окна.

– Сколько, я спрашиваю? – заорал Трегубович.

– Нисколько, простите, – Витя облизал сухие губы. – Простите, пожалуйста.

– Сколько? – заорал Трегубович.

Он шагнул к Вите, размахнулся и наотмашь съездил по его носу рукояткой пистолета. Хозяин квартиры, схватившись за лицо, молча повалился на колени. Плюнув на пол, Трегубович с силой пнул его носком ботинка в живот. Витя застонал от боли, заерзал на полу. Трегубович с ненавистью посмотрел на женщину.

– Порезать бы тебе морду. Но скажи спасибо, у меня рубашка новая. Пачкаться только с вами. Вы бы у меня, сволочи, друг друга удавили.

Снова плюнув на пол, Трегубович снял курок с боевого взвода, бросил пистолет в сумку, и вышел в прихожую, слыша за спиной стенания Вити. Трегубович надел куртку и сердито хлопнул входной дверью. Он отправился на вокзал, покупать железнодорожный билет на родину.

Заведующий отделом социалных проблем Крошкин заглянул в кабинет, где перебирал читательские письма Росляков. Не переступая порога, Крошкин поманил Рослякова пальцем.

– Дима, пожалуйста, зайди ко мне на минуточку.

Росляков взглянул на часы: ровно полдень. Закончилась редакционная планерка, где начальство высказало замечания по сегодняшнему уже вышедшему номеру и обсудило материалы номера завтрашнего. И вот Крошкин вернулся с планерки, тихим голосом зовет подчиненного, «пожалуйста». Значит, настроение у начальника самое гнусное, видимо, получил от главного крупный втык. Значит, и Рослякову остается ждать только неприятностей.

Нарочито медленно он поднялся с кресла, опустил голову и походкой приговоренного к смерти, едва передвигая ноги, вышел в коридор, оглянулся, словно ждал помощи со стороны. Темноватый коридор оказался совершенно пустым. Росляков толкнул дверь соседнего кабинета, поздоровался, хотя виделся и здоровался с Крошкиным ещё утром, и, заняв кресло напротив начальника, забросил ногу на ногу. Крошкин, сортировавший на столе какие-то бумажки, сделал пометку в перекидном календаре, тяжело вздохнул и чмокнул губами.

– Главный просил меня зайти вместе с тобой, – он сдвинул бумажки на край стола. – А сначала хотел тебя даже на редколлегию вызывать. Но я сказал, что мы все решим в четыре глаза.

– А что, собственно, нужно решать? – осторожно поинтересовался Росляков.

– О тебе был серьезный разговор на планерке, – Крошкин поставил локти на стол, сплел пальцы рук. – Обсуждали твою сегодняшнюю публикацию и вообще… Главный просто рвал и метал.

– Вот как? Сегодняшнюю публикацию?

Росляков решал, что лучше: дальше изображать наивное удивление или просто выразить озабоченность, что главный редактор вдруг так сильно разволновался с самого утра и вообще себя не жалеет, горит на работе синим пламенем.

– Вот так, – Крошкин кашлянул, – на планерке выяснились интересные вещи. Оказывается, материал, который опубликован в сегодняшнем номере, ты не завизировал ни у меня, ни у моего заместителя. А в графе «заведующий отделом» поставил свою подпись.

– Это который, сегодняшний материал, про гадалку что ли? – сморщил лоб Росляков. – Не материал, а заметулька.

– Не важно, заметулька, не заметулька, – Крошкин только сильнее сжал пальцы рук, словно боялся ненароком, поддавшись душевному порыву, ударить подчиненного по лицу. – Ты не подписал материал, принес свои письмена ответственному секретарю, а тот, не поглядев, сдал в набор. Твое обычно разгильдяйство. Надо руку на пульсе держать, а не на горлышке бутылки, как ты.

– А, все понял, сейчас объясню, – закивал Росляков. – В тот день, когда я сдавал материал в секретариат, ни вас, ни заместителя на месте не оказалось. Перед графой «заведующий отделом» я поставил черточку и подписался своей подписью. Тысячу раз такое было, когда сдавал оперативные заметки, и никто не возмущался.

– Ну, ты как всегда ни при чем, – Крошкин криво усмехнулся. – Другого ответа я и не ожидал. Не можешь сказать по-мужски: я виноват. Изворачиваешься. Финтишь, финтишь.

– Я просто не понимаю, из-за чего шум поднят, – пожал плечами Росляков. – Всю жизнь так поступали, мелочевку заведующему не показывали, несли в секретариат.

– Это не мелочевка, – Крошкин взял со стола и развернул газетный номер. – Это критическая корреспонденция, в которой ты выдвигаешь ложные обвинения в адрес всеми уважаемого человека.

– Эта гадалка что ли уважаемый всеми человек? – задергал плечами Росляков. – Да я таких уважаемых на одном только Киевском вокзале две сотни найду.

– Она не гадалка, а магистр каких-то там наук, у неё сотня всяких международных дипломов, – Крошкин зашелестел газетой. – Собрались ученые комиссии и подтвердили, что эта чертова баба обладает даром ясновидения, что она прорицательница и белый маг. А теперь, после твоей заметульки, она подаст на газету в суд за клевету, нанесение морального и материального ущерба. Ты же всех её клиентов распугал. А она вместе со своим адвокатом уже составляет исковое заявление. Что ты улыбаешься? Она уже в девять утра позвонила главному и поставила его об этом в известность. Нам придется извиняться в газете – это раз. Наконец, она отсудит у нас деньги. Не у тебя лично, а у газеты. И, кстати говоря, правильно сделает. Потому что закон на её стороне, а не на нашей.

Вот опять Крошкин озвучивает редакторские слова, доводит до сведения… Видно, главный, действительно, рвал и метел и даже сучил ножками под столом, – размышлял Росляков, разглядывая противоположную стену. То-то с утра настроение ни к черту, интуиция не подвела, и добра теперь не жди. Видно, на планерке они уже что-то решили между собой. А Крошкин сейчас только распаляет себя, чтобы в удобный момент объявить это решение. Что же они решили? Премию квартальную снимут? Это само собой. Из-за квартальной премии Крошкин бы не стал долго распространяться. Тогда что они решили? Рослякову не хотелось отвечать себе на этот вопрос. Черт, как все это не ко времени, пропади пропадом эта гадалка. Может, какая конкурентка сделает доброе дело, напустит на неё порчу.

– И ты делаешь вид, будто не понимаешь, о чем идет речь, – щеки Крошкина порозовели. – Вот ты пишешь: «Работать в колхозе тяжело, платят неаккуратно и опять же перспектив никаких. Вообщем, надоело нашей героине коров доить, и двинулась она в Москву, где трудится теперь магом-чародеем и по совместительству предсказательницей судеб людских. Не узнать теперь скромную коровницу: раздобрела и лицом и телом, манеры вальяжные, а прическа пышная». Ну и так далее. В графе «факты проверял» ты тоже расписался. А эта баба утверждает, что в колхозе она работала не коровницей, а оператором кормораздачи на свинокомплексе. Улавливаешь разницу?

– Утверждать она все что угодно может. Что председателем колхоза была или освобожденным секретарем профкома.