Фальшак - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Троицкий cтр.№ 14

Старый рубленый дом, две комнаты на первом этаже, обставленные кое-какой мебелью, русская печка, просторные сени. Наверх поднимается крепко сбитая прямая лестница с перилами. Что там наверху, в мансарде, неизвестно. В нескольких метрах за окном густые заросли крапивы, неряшливые сорняки, за ними сплошной некрашеный забор, потемневший от дождя. Где-то далеко заливисто лает собака. Виден кусок неба, затянутого облаками.

Поутру Архипова вывели к будке сортира. На участке царило все то же запустение, жухлая трава вместо грядок, у наглухо закрытых ворот стояла светлая «пятерка», на которой Архипов вчерашним вечером приехал к злополучному дому в Сокольниках. Приехал, чтобы прощупать своих клиентов. И вот что из этого вышло. Его избитого, придушенного, темной ночью перевезли сюда. Сколько времени провели в дороге, Архипов мог лишь догадываться. Его бросили на заднее сидение, с двух сторон сдавили мускулистыми плечами, заставили опустить голову на колени. Часы, бумажник, записную книжку и спортивную сумку забрали еще в подъезде.

К дому подъехали глухой ночью, Архипова вытащили из машины и пинками погнали к темному дому. Ночь он провел на железной койке, пристегнутый цепью к стойке своего жесткого ложа. Архипов не мог заснуть, он ворочался, гремел цепью, кто-то невидимый подкрадывался к нему в темноте, матерился и бога и душу, бил ногой в спину. Мурат Сайдаев, третий похититель, поднялся едва рассвело. Что-то проглотил на ходу, вышел из дома и назад не вернулся. Архипов решил, что этот ублюдок обязательно наведается к нему на квартиру, будет искать деньги и ценности, перевернет все вверх дном. И вернется назад с пустыми руками. Архипов хранил наличные в банковской ячейке, а не под матрасом.

Утром спустился с лестницы Ашот Карапетян, который спал наверху. Он дико зевнул, продрал глаза и, не сказав не слова, отправился в сени, к рукомойнику, долго обливался водой, фыркал и выкрикивал что-то нечленораздельное. Видимо, вода была холодной.

С ноги Архипова снимали цепь, когда он просился на двор по нужде. К пленнику был приставлен среднего роста мужик лет тридцати по фамилии Панов, носивший короткие штаны и майку без рукавов. Все тело Панова, с предплечий до щиколоток, покрывал синий орнамент лагерных татуировок. «У меня ствол в кармане, – предупредил Панов, выводя пленника за заднее крыльцо. – Только ломанись, только пикни. И все. Считай, пуля уже сидит в твоем гнилом брюхе». Но «ломануться», рвануть, куда глаза глядят, перепрыгнуть неприступный забор, Архипов не мог. После вчерашнего вечера он плохо ориентировался в пространстве, едва перебирал ватными ногами, то и дело хватаясь за стену дома, чтобы не упасть. В голове шумело, будто там бушевал семибальный шторм, шею невозможно было повернуть, а затылок раскалывался от боли.

Архипов, закрывшись в будке сортира, спустил брюки, снял пиджак, уселся на сколоченный из неструганных досок стульчак. Пользуясь тем, что за ним никто не наблюдает, облазил карманы одежды, прощупал каждую складку. Он надорвал шелковую подкладку пиджака. За нее завалились сломанное золотое перо от ручки, пара пластмассовых зубочисток с обгрызенными кончиками, пуговица от брюк, свернутая трубочкой купюра в пятьдесят баксов. Купюра фальшивая, один из образцов, которые Архипов всегда держал при себе, чтобы при случае показать будущим покупателем. Сейчас уже не вспомнить, как и когда эта бумажка, провалившись через дырку во внутреннем кармане, упала за подкладку пиджака. Архипов тупо разглядывал свои находки, соображая, какую пользу человек в его положении может извлечь из никчемной бумажки и мелкого мусора. Как ни крути, получалось, что пользы никакой. Впрочем…

«Ты, дундук недоделанный, мать твою, – Панов так двинул ногой в дверь сортира с такой силой, что едва не сломал железный крючок. – Ты там в очко загремел или удавился?» «Рад бы удавиться. Но не на чем. Мой ремень выдернули», – Архипов поднялся, надел пиджак. Стал поспешно запихивать находки в потайной кармашек брюк, вшитый за поясом.

Мельком, когда проходили сени, он, увидел свое отражение в зеркале над рукомойником и испугался. Продолговатый синяк на шее, губы распухли и посинели, лицо красное, одутловатое, будто он битый час висел головой вниз.

Вернувшись обратно в комнату, он упал на вонючий матрас в каких-то сомнительных пятинах, отвернулся к стене и забылся в дремоте. Его растолкали около полудня, усадили на табурет. Ашот Карапетян, умытый, с прилизанной шевелюрой, устроился на стуле у окна, закинув ногу на ногу, лениво выцеживал из себя вопросы. «Ну, зачем ты пришел в квартиру нашей соседки? – Ашот ковырял в зубах спичкой и сплевывал на пол. – Что ты хотел услышать?» Архипов медлил с ответом, потому что в голове продолжали шуметь морские волны, а смысл вопросов доходил туго. «Ну, это что-то вроде проверки. Обычная практика в таких случаях. Я вас не знаю. Не знаю, что у вас на уме. А впереди большая сделка. Большие деньги», – медленно говорил он. «Ты хотел нас грохнуть?» – Ашот усмехнулся. «В мыслях такого не было, – Архипов молитвенно прижал к груди руки. – Зачем?» «Кто из родных станет тебя искать, если ты исчезнешь, скажем, на неделю?» «Никто не станет, – ответил Архипов. После этих слов ему захотелось заплакать. – В галерее хватятся в понедельник. Оборвут телефон. У нас намечается выставка-продажа одного известного художника. До октября нужно многое успеть».

«Хорошо, – кивнул Ашот. – Где хранятся те триста тысяч левых баксов, которые ты хотел нам пульнуть? На твоей даче, на квартире?» Карапетян положил на стол пачку сигарет и зажигалку. «Деньги у Леонида Бирюкова, – Архипов выудил сигарету и прикурил. – Он художник. Иногда выставляет свои картины в моей галерее, но они плохо продаются. Я попросил его временно подержать у себя кейс с наличкой. Он вернет все по первому требованию». «Ты отдал триста тысяч баксов, пусть левых, первому встречному проходимцу?» – от удивления Карапетян закашлялся, едва не проглотил спичку. «Бирюков представления не имеет, что в кейсе, – пожал плечами Архипов. – Я использовал его в темную. Чемодан выполнен из специального пластика, его корпус молотком не разобьешь, плюс номерные замки». «Замки, мать твою, номерные, – передразнил Карапетян и высунул изо рта язык в белом нездоровом налете. – Доверить чемодан с деньгами не поймешь кому, первому встречному идиоту. Да, вы козел, мой юный друг. Не просто козел. После этого ты просто хренов обормот, последний дегенерат».

Через мгновение Архипов кубарем полетел с табуретки на пол. Стоявший сзади Панов врезал в бок носком башмака, а затем, уже лежачего, достал ударом в бок. Горящая сигарета обожгла пальцы, и покатилась по полу. Панов наступил башмаком на кисть руки Архипова. Такой разговор продолжался минут сорок. Архипова усаживали на табурет, Карапетян, ковыряясь в зубах, задавал вопросы. Когда ответ не нравился армянину, Панов сзади бил пленника по спине или по шее. И тот снова летел на пол. После очередного тяжелого удара и неудачного падения на доски, кровь хлынула носом. И все закончилось. Архипов не мог подняться. Ему на лицо кинули смоченное водой полотенце. Когда кровотечение остановилось, разрешили переползти на кровать.

Полчаса назад его растолкали, Панов поставил на стол чай, миску с кашей, поверх которой положил два ломтя хлеба. «Слышь, крыса вонючая. Вставай и жри», – сказал он. Борясь с головокружением, Архипов пересел за стол и, взяв ложку, стал засовывать в себя несъедобную кашу. Ходики на стене показывали четверть третьего, за окном сгустились тучи, пошел дождик, стало так темно, будто уже наступил поздний вечер. Архипов разглядывал забор, мокрые лопухи и крапиву. Он с тоской думал, что живым ему отсюда не выбраться, как ни крути. Хоть, ползая перед ними, колени сотри в кровь, жизнь не выпросить. Эти отморозки вытянут всю информацию, получат у Бирюкова кейс с наличкой, Архипова выведут из дома, когда он в очередной раз попросится по нужде на двор, кончат выстрелом в затылок и закопают еще теплое тело в этих разросшихся лопухах, где-нибудь за сортиром. Возможно, садист Панов, этот урка, татуированный с ног до головы, просто забьет, затопчет его ногами, попрыгает на ребрах. А потом вытащит свое перо и «попишет» Архипова, уже не живого, но еще и не мертвого. Других вариантов, истории со счастливым концом, впереди не виделось.