Черный Бумер - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Троицкий cтр.№ 57

Поручение режиссера выполнено. Он запер дверь своей каморки и энергичным шагом отправился в обратный путь.

— Я, собственно, не смею отнимать у вас много времени, — Демидов помимо воли выбрал не ту, какую-то просительную, холуйскую тональность. — Как я уже сказал по телефону, моя дочь в вашей постановке «Удача стучится в дверь»получила маленькую роль. Слишком маленькую, не выигрышную. Я не хочу сказать, что вы сознательно ее зажимаете, то есть зажимали. Или не оценили ее способностей. Но я краем уха слышал, что вы начинаете новый спектакль. Дело дошло до распределения ролей…

— Краем уха, — обиделся главреж. — Об этом вся театральная Москва только и говорит.

— Позвольте, я закончу мысль…

Демидов продолжал говорить, ругая себя за многословность, и думал, что этот разговор, точнее его результат, действительно очень важен для Ларисы, для ее будущего. И от этого человека, сидящего через стол от него, небритого субъекта в песочном вельветовом пиджаке и косынке, как ни странно, во многом зависит карьера дочери, ее артистическое будущее.

— Да-да, я помню наш телефонный разговор, — нетерпеливо кивнул Поветкин. — Но маленькая роль — не значит плохая роль. Возможно, наоборот. В большой роли легче раскрыться, показать себя. А вот для того, чтобы полностью раскрыться в малой роли, нужен настоящий блестящий, как алмаз, талант. Понимаете о чем я?

Демидов воспринял слова Поветкина буквально. В постановке «Удача стучится в дверь»Лариса танцевала в открытом купальнике. Раскрыть себя полностью — это уже настоящий стриптиз даже без ханжеского фигового листочка. Впрочем, режиссер хотел сказать о другом… Не то имел в виду…

— Так вот, я редко прошу людей об одолжениях, — Демидов откашлялся. — Но когда прошу, мне, как правило, не отказывают. На этот раз я пришел с просьбой. Мы с супругой ходили на премьеру «Удачи». Я-то мужик тертый, разного в жизни насмотрелся. Но матери, честно говоря, было неловко за Ларису, за эту ее роль. Я не силен в теории балета и других высоких материях. Но бегать по сцене в купальнике… На мой взгляд, в этой роли свой великий талант не раскрыли бы даже Софья Головкина или Мая Плисецкая. Разве для этого моя дочь окончила хореографическое училище при Большом театре? Она была лучшей выпускницей курса и вдруг… Бегает по сцене в купальнике. Как сумасшедшая.

— Это не моя тема, — нахмурился Поветкин и по давней привычке наводить тень на плетень и переключать любую тему разговора на собственную персону, ловко ушел в сторону. — И вообще это вопрос риторический. Кто лучшая выпускница курса? Кто худшая… Где тот единственный критерий, по которому мы определяем качество и вешаем людям ярлыки? Это, если хотите знать, попахивает… Догадываетесь, чем попахивает? — режиссер повел по сторонам чутким носом, его тонкие ноздри затрепетали. Кажется, он уловил какой-то запах, судя по брезгливой гримасе, запах не совсем приятный. — Это попахивает вкусовщиной. Вот чем, дорогой мой человек. А ваша дочь не в купальнике бегала — она выполняла установку режиссера, раскрывала мой творческий замысел. Вот чем она занималась.

— Но я…

— И если до вас, простого зрителя, эта истина не дошла, значит, Лариса не справилась с ролью. Увы… И не спорте со мной. Если бы я отбирал солисток балета по критерию «кто выше ножку поднимает», то как режиссеру мне цена — ломаный грош. А я, знаете ли, высоко ценю свое имя. Без ложной скромности, мое имя — первостатейный бренд. Вот так-то. А вы говорите про какой-то купальник и беготню по сцене.

Словоблудие главрежа прервал телефонный звонок, он сорвал трубку и снова бросил ее, услышав короткие гудки. Задумался, стараясь вспомнить, о чем только что говорил, но так и не вспомнил.

— Я, собственно, не за тем пришел, чтобы обсуждать прошлую роль Ларисы, — Демидов покачал головой, ему все не давали сказать о главном. — Хочу поговорить с вами как с деловым человеком. Только дайте слово, что Лариса не узнает о нашей встрече. Она ведь не в курсе. Я пришел, не потому, что дочь просила меня об этом. Совсем наоборот. Это моя инициатива. Даете слово?

— Как можно? Разумеется, — Поветкин в недоумении пожал плечами. — Честное благородное слово.

— Так вот, я прошу вас предложить моей дочери в новом спектакле достойную роль, — Демидов выпрямил спину и поставил локти на стол. — Роль, в которой, как вы точно выражаетесь, она бы могла раскрыться. Лариса нужно самоутвердиться в жизни, поверить в себя. Я не прошу главную роль, хотя и не сомневаюсь, что она бы справилась. Прошу лишь приличную достойную роль. Понимаете?

— Кажется, понимаю, — кивнул Поветкин.

— Я догадываюсь, что на театральные постановки все время не хватает денег. Ну, на декорации, освещение и всякое такое. А продюсеры экономят на всем. Я готов пожертвовать определенную сумму. В пределах разумного.

Поветкин хотел говорить сам и слушать только себя одного, но прикусил язык, когда речь зашла о деньгах. Он благосклонно кивал головой, мол, давай шуруй дальше. По прикиду этого Демидова видно, что он солидный мужик. И, кажется, дозрел до того, чтобы сделать крупное пожертвование в кассу его труппы. Или просто в карман Поветкина. Впрочем, это одно и то же. Скрипнули ржавые петли, секретарь, не переступая порога, поманила его рукой. Попросив прощения, режиссер поднялся, плотно закрыв за собой дверь, вышел в приемную.

* * *

Самсонов, нарезал круги по вытертому ковру.

— Ну, выяснил что?

— Все выяснил, — кивнул Самсонов, шагнул вперед, перешел на интимный шепот и подробно рассказал о результатах своих изысканий.

— Гвозди? Обрезная доска? — переспросил Поветкин. — Значит, этот хренов бизнесмен все-то мелкий рыночный торгаш? Ты не ошибаешься? Это точно?

— Абсолютно точно, сто раз перепроверил, — Самсонов прижал руки к впалой груди. — Я же сказал: у него небольшой павильон на строительном рынке в области, две точки в Мытищах и два лотка в Москве. И еще одна…

— Блин. Это я уже слышал. Что я совсем дебил по-твоему, повторяешь мне по сто раз одно и то же? Или ты дебил? Ну, кто из нас?

— Конечно… Не вы.

Поветкин уже не слушал собеседника, он слушал свое сердце, тяжело бухающее в груди. Эдуард Павлович был уверен, что с первого еж взгляда может составить правильное мнение о ком угодно. И вот он ошибся, в человеке и в лучших ожиданиях. Не говоря ни слова, Поветкин повернулся на каблуках, вернувшись в кабинет, упал в кресло, посмотрел на посетителя как солдат на вошь. Режиссер не находил слов, чтобы продолжать этот бессмысленный разговор. Пару минут он, наливаясь злостью, барабанил пальцами по крышке стола. Демидов, не заметив этой перемены настроения.

— Так вот, я готов пожертвовать, — договорил он. — Скажем, двести пятьдесят, тире триста долларов вас устоит? Это для начала.

Демидов, ожидая ответа, замолчал. Он не стал вставлять слово «тысяч», в его окружении слова «тысячи»или «миллионы»вслух не произносят. И так все понятно. От режиссерской трескотни побаливала голова, кроме того, Демидов, по жизни человек немногословный, за последний час потратил трехдневный запас слов. Теперь он все сказал, добавить нечего.