Старшие Арканы - читать онлайн книгу. Автор: Чарльз Вильямс cтр.№ 22

— Но мы-то до сих пор не знаем, что означает Шут, — возразил Генри. — Ты сам сказал, что никто никогда не видел его в движении. А эта женщина не видела его там, где видели все мы. Для нее он был полнотой гармонии, вершиной танца.

— Она не знает танца, — упорствовал Аарон.

— Она не знает, что она знает, а что — нет, — ответил Генри. — Либо она лжет, либо, по воле какого-то непостижимого случая, она может видеть то, что нам недоступно: а если может, то самое древнее из преданий человеческой расы — истинно, и Шут действительно может двигаться.

— Значит, она владеет тем знанием, которое никак не дается нам, — Аарон чуть не плакал. — И она уезжает на следующей неделе!

— Вот почему она так легко справилась тогда с Джоанной, — задумчиво проговорил Генри. — Сердце ее в гармонии с миром. Только ее глаза способны точно читать будущее, и она-то как раз не хочет его знать. Для нее каждый миг завершен и целостен. Это так прекрасно и так… жутко. И что же нам со всем этим делать теперь? — Он резко остановился и взглянул на Аарона.

— И она уезжает на следующей неделе, — с отчаянием повторил старик. Генри упал в кресло.

— Давай-ка разберемся спокойно, — предложил он. — Карты Таро вернулись к своим образам, с нами женщина, способная читать танец; и не забудь еще кое-что немаловажное — мы с Нэнси на пороге великих открытий. С другой стороны, мы можем лишиться всего из-за идиота, который полагает, будто карты принадлежат ему; женщина собирается покинуть нас и уехать Бог знает куда, а Нэнси может не справиться. Впрочем, это уже мое дело. А вот все остальное наша общая забота, и твоя в частности. Теперь, когда карты вернулись к танцорам, и мы можем прочесть смысл танца, ты что же, позволишь им уйти?

— Надо подумать, как удержать их, — сказал Аарон. Генри напряженно размышлял о чем-то, глядя прямо на деда, но, кажется, не замечая его.

— Если мы теперь упустим карты, то рискуем никогда больше их не увидеть — разве что в музее, в стеклянной витрине с этикеткой, и ротозеи будут глазеть на них, а какой-нибудь надутый индюк-профеосор примется объяснять, что это такое. — Генри порывисто поднялся. — Стоит мне об этом подумать, как я начинаю понимать Джоанну, причитающую над своим забытым богом. Неужели мы позволим опять разлучить карты с их образами?

Аарон, низко склонившийся над столом, насмешливо взглянул на внука.

— Ну иди, помолись Горy, как Джоанна, или побегай по полям, считая себя Исидой, Божественной Матерью. Ну что ты все скачешь? Я уже стар, страсти давно покинули мое сердце, но будь у меня твой пыл, я бы не стал тратить его на проклятия и вопли. Сядь! Давай поговорим спокойно. До их отъезда еще четыре дня.

Генри с досадой ударил себя кулаком по колену.

— Да тут и за четыре часа нельзя поручиться! В любой момент этот старый дуралей может оскорбиться и уехать. Если завтра все обойдется, то на Рождество он, положим, не уедет, но мы же не можем держать его здесь насильно?

— Предоставь его собственной судьбе, — вкрадчиво посоветовал Аарон.

Генри медленно вернулся к столу.

— Что ты имеешь в виду? Ты что же, хочешь рискнуть и действовать силой? Но ты же прекрасно знаешь, какие серьезные предупреждения существуют на этот счет. Неизвестно, как это отзовется на картах. Кроме того, нам не обойтись без помощи… О нет, это невозможно.

— Он считает, что карты принадлежат ему, — заговорил Аарон. — Так почему бы не отдать его им? Разве ветер — пустяк? Разве вода — пустяк? Отдадим его на волю воды и ветра и посмотрим, одолеет ли его упрямство волю карт? Не надо крови, не надо насилия; просто отдадим его картам.

Генри подался вперед и долго молча смотрел в пол.

— Я думал о чем-то подобном, — наконец сказал он.

— Но все упирается в Нэнси.

Старик насмешливо фыркнул.

— Предлагаешь пощадить отца ради дочери, а? Глупец, что еще нам остается? Если ты, предположим, сумеешь украсть у него карты, то как ты потом покажешь их ей? А ведь ты собираешься пользоваться ими вместе с ней? Если она не сможет смотреть на них спокойно, твоим экспериментам это не пойдет на пользу. Она так печется о своей честности…

— Я мог бы показать ей, что наша работа и знание стоят выше, — неуверенно предположил Генри. — Научил бы ее…

— Всему свое время, — перебил Аарон. — Он в любой момент может отдать карты в музей. И не забудь про его сестру.

— Да я и так все время о ней думаю, — вздохнул Генри. — Как ты заставишь ее жить в твоем доме и стать жрицей танца?

— Если… — медленно начал Аарон, протянул ладонь и накрыл ею руку молодого человека, — если ее брат, скажем, исчезнет, а ее племянница выйдет за тебя замуж, то она вполне может остаться жить вместе с племянницей. А если племянница занимается гаданием, и любит поговорить о картах, и спрашивает у тетки совета и помощи — почему бы той и не рассказать о том, что она видит?

Он замолчал, и в комнате надолго повисла тишина.

— Да, такой вариант возможен, — наконец произнес Генри. — Я видел это — хотя и смутно — даже сегодня вечером я видел это. Но тут есть опасность…

— Смерть — один из Старших Арканов, — заметил Аарон. — Будь у меня силы, я справился бы с этим в одиночку. А теперь уже не могу. У меня нет ни энергии, ни воли, я не могу удержать контроль над картами. Я могу только изучать их и читать по ним. Работать придется тебе, но и я постараюсь помочь чем-нибудь.

— Старшие Арканы, — с сомнением проговорил Генри. — Мне одному с ними пока тоже не справиться… это зависит от Нэнси… я даже не знаю еще, сможем ли мы с ней жить. Но уж во всяком случае она не должна знать…

— Есть ветер, и есть вода, как я уже говорил тебе, — ответил старик. — Не думаю, что твой м-р Кенинсби выдержит даже двойки, тройки и четверки Чаш и Жезлов. У него нет силы воли. Я куда больше опасаюсь Джоанны.

— Джоанна! — воскликнул Генри. — Что ты мне толкуешь о Джоанне! Она же не видит, как танцует Шут. Аарон пожал плечами.

— Может и увидеть, когда сумеет преодолеть свои страсти. Интересно, кстати, было бы узнать, а как справилась с этим Сибил Кенинсби? Какими они были?

— Вряд ли она станет рассказывать об этом, — ответил Генри. — Но она обрела мир внутри себя, овладела искусством внутреннего покоя, сама при этом не зная, что совершила. Впрочем, не о ней и не о Джоанне сейчас надо думать. Главное — Нэнси и… этот человек.

— А потом останется только Нэнси? — насмешливо поинтересовался Аарон. Генри твердо посмотрел на него.