Главный фигурант - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Денисов cтр.№ 48

– И кто-то сомневается, что эта тварь могла убить шестерых девочек?! – воскликнул один из надзирателей.

И он, сделав шаг назад, врезал носок своего тяжелого ботинка в бок Разбоева. Арестант глухо ухнул, прекратил вой, и несколько секунд висела тишина, прерываемая лишь глухими стуками из камер, жильцы которых не понимали, что происходит.

– Врача! – опомнился третий. – Быстрее врача – он перервал ему горло!..

Услышав знакомый голос и произнесенные им слова, находящиеся в камерах узники принялись барабанить ногами по внутренней стороне дверей, всячески поддерживая происходящие события. Было чему веселиться – «менту» порвали глотку!

Вид переведенного из колонии для «смертников» был ужасен. От ноздрей до нагрудных карманов камуфлированной формы он был залит кровью, глаза его светились непроходящим страхом, и теперь он, вызывая неоднозначные чувства у коллег, сучил ногами по половой плитке. Брючины его были сыры, и он, отталкиваясь ногами, описывал ровную дугу, обозначенную влажным следом.

Когда стало ясно, что первая медицинская помощь не так уж необходима и в большей степени сержант нуждается в участии не хирурга, а психиатра, трое надзирателей обратили свое внимание к узнику.

– Я не знаю, как в Оренбургской и Вологодской области, а тут... – и один из них обрушил на лежащего на полу Разбоева всю мощь своих ног.

Недолго думая, к нему присоединились остальные.

Разбоева пинали до тех пор, пока на этаж не поднялся тюремный врач. Осмотрев шею надзирателя, он велел поднять его и отвести в лазарет, и лицо его посуровело лишь тогда, когда он склонился над арестантом.

– Ты! – указал он крючковатым пальцем, желтым от йода и другой лечебной химии, на сержанта, попавшегося ему на глаза первым. – Доложить начальнику караула! Я удивляюсь, почему его до сих пор здесь нет! А вы поднимайте тело и тащите в лазарет! И быстро, пока еще есть хоть какая-то надежда...

Через полчаса подозреваемый Разбоев под конвоем был доставлен в окружную гражданскую больницу, где спустя всего пять минут после осмотра он был ввезен санитарами в операционный блок.

Когда Кряжин с Сидельниковым вернулись в кабинет, стрелки на часах показывали, что отсутствовали они всего четырнадцать минут.

Шустин уныло сидел перед телевизором и, едва в кабинете послышался голос советника, встал со стула. Настроен он был решительно и категорично.

– Полагаю, что вы не имеете пг’ава меня более задег’живать, – объявил он. – Вы наг’ушаете мои конституционные пг’ава. Я все понимаю, но, если вы имеете что-то в отношении меня по этому злосчастному событию на Знаменке, пг’ошу вас г’уководствоваться законодательством. Я уже не в состоянии следовать за вами и исполнять ваши пг’ихоти.

– Вот оно как? – искренне удивился Кряжин. Задумчиво сунул в зубы сигаретный фильтр и повращал им меж губ, словно собирался курить папиросу. – А если я вас не отпущу?

– Я найду кабинет, где ваш начальник сливает свой гнев на головы подчиненных! Я буду жаловаться вашему начальнику.

– На предмет чего? – еще сильнее удивился советник.

– Вы незаконно лишили меня свободы.

– А кто сможет это подтвердить? – спросил Кряжин, и – щелк! – над зажигалкой зародился язычок пламени. – Завтра утром я выпишу ходатайство перед судом о водворении вас под стражу, и время задержания установлю для судьи совершенно четко – девять утра двадцать шестого декабря. Это тоже завтра, если вы плутаете во времени.

Сидельникову надоело слушать этот беспредметный разговор. Отодвинув со скрипом кресло, он вышел из-за спины следователя.

– К чему этот базар? – не стесняясь, спросил он, беря Шустина одной рукой за пояс брюк, а второй за воротник с кельтскими узорами. – Зачем философия? – и он понес журналиста в коридор.

– Ты куда? – поинтересовался Кряжин.

– Мы скоро придем, – ответил Сидельников и, выпустив из руки воротник, прикрыл за собой дверь.

Туалет был прямо по коридору за последней дверью. Первое время, останавливаясь перед спаренным помещением и разглядывая фигурки людей на табличках, капитан терялся. Фигурки были очень похожими, короткую юбку на сигнатуре можно было запросто принять за мужские семейные трусы, а шляпу на голове – за женскую. Теперь он знал наверняка, что мужики на Большой Дмитровке ходят всегда налево. Писсуары расположены именно там.

Ближайший из них и требовался сыщику. Воротник репортера он не держал в руке уже давно, но пояс держал крепко, и чуть выше того уровня, которое требовалось для Степана Максимовича для бега на носках. А потому получилось, что в туалет он почти влетел.

– Вот тот кабинет, где начальник Кряжина сливает свой гнев! – И Шустин больно стукнулся лбом о холодный белоснежный кафель.

В первые секунды репортер услышал гул водопада, но потом звук пропал. Уши его были полны ледяной воды, и слух восстановился лишь после того, как он вновь занял вертикальное положение.

– Если ты еще раз пикнешь о своем ущемленном положении, тебе грозит пневмония, – пообещал капитан. – Мы будем приходить сюда каждый вечер.

Глаза журналиста яростно сверкали. Такого унижения он не испытывал никогда в жизни. Даже когда его били битами, он знал – за дело. Хотя и плохо сделанное. Теперь же его искупали в писсуаре Генеральной прокуратуры.

– Вы поплатитесь за это!.. – зловеще заверещал он. – Вы в сговоре!.. И я докажу это вашему г’уководству! Ничего-о-о-о!.. Не таких садили! А ту иг’гу в хорошего и плохого полицейского я знаю наизусть! – он махнул потяжелевшим от воды рукавом свитера и хищно оскалился. – Теперь, очевидно, я должен поплакаться в жилетку следователю, чтобы он предложил мне условия сделки?! И что я должен сделать? Признаться в соучастии на Знаменке?! Чег’та с два! Я посажу вас, негодяи!..

– Ты перепутал! – взорвался Сидельников, хватая Шустина за воротник и вновь сгибая пополам. – Хороший полицейский – это я!

Когда они вернулись и глаза за очками репортера уже не пылали бешеным огнем, Кряжин сидел перед мешками и, хитро улыбаясь... да, конечно, курил. Вещдоки были разложены по полу в шесть рядов – по количеству выемок, и опись, лежащая на них, свидетельствовала – труды советника вознаграждены.

– Господин капитан, – молвил Кряжин. – Я нашел.

Не дожидаясь реакции муровца, он выбрал из второго ряда маленький невесомый пакетик и бросил его к ногам капитана. Не успел он нагнуться, как первым оказался репортер: сложившись пополам – казалось, он уже достаточно для того размялся, – он подхватил с пола пакет и выставил его перед своими очками.

– Окуг’ок... – прошептал он.

– Да, Степан Максимович. Окурок сигареты «Winston Light», который мы с вами так отчаянно искали. Окурок, который едва не поставил меня в неудобное положение перед законом. Опечатанный печатью Вагайцева номер восемь с закорючками понятых. Этот мерзкий пакет завалился за ножку моего сейфа! И все это время он был в кабинете.