Доклад Генпрокурору - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Денисов cтр.№ 52

Но это только первый пункт плана стремительного обогащения. Мешок цемента, продаваемый даже в Находке за семьдесят рублей, в Чечню идет по льготным, как указано во всех документах, расценкам и обходится государству в восемьдесят пять рублей за мешок. Документы на сии поставки подписывал с Терновским Змеем Горыновичем о трех головах некто господин Тылик из Госкомстроя. Подозревать, что у этого Тылика не все в порядке с головой, было бы нецелесообразно. С головой у него как раз все в порядке. Даже очень в порядке, чего нельзя сказать о тех, кто его на эту должность рекомендовал и устраивал.

Говорят, по уровню выплат заработной платы первое место уверенно занимает Дания. За час подневольного труда своим датчанам она выплачивает по тридцать евро. Россия способна отслюнявить лишь полтора и прочно удерживает позиции на последней строчке пятого десятка. Меньше получают лишь араты в Монголии, сборщики кокосов в Зимбабве и ремесленники из Чада. При радостных заявлениях о том, что, по сравнению с прошлым годом, россиянам стало жить лучше на восемь процентов, в голову начинает лезть всякая ерунда. Например, калькуляция, способная уверенно заявить о том, что до заработной платы датчан мы поднимемся к две тысячи сто восемьдесят третьему году. Хотелось бы, конечно, пораньше, но, пока Россия изобилует каргалиными, рылиными, тыликами и оресьевыми, надеяться на это не приходится.

Пащенко и Пермяков, озадаченные несколько дней назад из Генеральной прокуратуры, перевернули вверх дном всю бухгалтерию и сопутствующую ей финансово-экономическую документацию. Есть мошенство! – мог рапортовать в Москву Кряжин.

Но зачем, черт побери, убили Оресьева? Кому он еще, кроме государства, сделал плохо? Уже нет никаких сомнений в том, что Варанов – не убийца, а вор. Тогда кто убил и за что?

– Скажите, – обращался к Рылину—Каргалину Кряжин. – Когда вы мне песни Павла Федоровича в Думе давали слушать, вам не приходило в голову, что я сюда приеду?

Разговор происходил в Тернове, точнее – в заводоуправлении Терновского цементного завода, а потому смысл вопроса был донельзя тонок, но прозрачен.

Оба, и Сергей Мартемьянович (Каргалин), и Константин Константинович (Рылин), продолжали переводить стрелы на правительство, в частности, на одно из подведомственных ему учреждений – Госкомстрой, и утверждать, что в действиях Кряжина по изъятию документации и опечатыванию складов нет никакой необходимости. Мол, пусть съездит в Москву. Мол, пусть Тылику позвонит. И отпадут все вопросы. И вообще, действия старшего следователя Генеральной прокуратуры приносят государству колоссальный ущерб. Простой, отстой, застой, непоставка.

– Ну, насколько я мог почерпнуть из документации в ваше отсутствие, – саркастически улыбался Иван Дмитриевич, – государство от этого только выиграет.

Сразу по приезде на предприятие Пащенко сказал Кряжину, что завышенные цены на цемент и гравий его группой обнаружены лишь в восьми товарно-транспортных накладных при отправках. Имеются еще почти сто восемьдесят пакетов документов, но, поскольку на момент первой ночной проверки они находились на руках финансовых деятелей завода, документация о завышении цен, разумеется, исчезла. Кряжин после такого сообщения стал догадываться о том, что в ту ночь ели «пленники» завода.

– Несите все, – заявил Иван Дмитриевич.

Разместившись за столом Харина, он уложил в несколько стопок документы, поместил сверху восемь накладных и пригласил Каргалина.

Кабинет Владимира Павловича Харина, не сломленного за ночь Генеральной прокуратурой исполнительного директора, занимал весьма удобное положение. Он являлся аппендиксом (исключительно в метафорическом смысле) огромной залы, в которой и расположились все главные действующие лица: финансисты, директорат, производственники. Мало-помалу следователи Терновской областной прокуратуры дергали из этого разномастного косяка зазевавшуюся рыбешку, которая никак не предполагала, что окажется следующей, и начинался долгий протокольный разговор. По протоколу требовалось сидеть, курить, пить из кабинетных графинов воду и рассказывать правду, какой ее видят приглашенные лица. Эти кабинетики следователей располагались в коридоре и частью залы не являлись. Главное же помещение занимал Кряжин, Пащенко и его «важняк» Пермяков. Время жало, перспективы намечались сенсационные и скандальные, уже поступило два звонка из Госкомстроя, один из министерства (по всей видимости, случайный, к делу о махинациях и Оресьеву не относящийся, поскольку сразу после информации о том, что на заводе Генеральная прокуратура, разговор быстро закончился) и один вообще странный.

– Здравствуйте, – поздоровались в трубку.

– День добрый, – согласился Пермяков, успев вперед Каргалина.

– А Павла Федоровича можно услышать?

– Он в Москве, – ответил Пермяков и посмотрел на Кряжина. – А что передать?

– Передайте, что звонила Сушинская из хосписа для животных и попросила напомнить о корме для собак. Павел Федорович обещал помочь от завода.

– Еще и косточками приторговываем? – справился у Каргалина Кряжин, получив из первых уст содержание разговора.

Ему объяснили, что завод в Тернове оказывает безвозмездную помощь детям, старикам и животным. Каргалин объяснил. Но вот почему завод оказывает такую помощь государству, как продажа цемента по ценам международной Лондонской биржи, он разъяснить затруднился. Сведения о том, что документация о завышенных ценах испарилась, до него дошла, и он мог бы с чистой совестью заставить Кряжина листать бумаги и показывать пальцем на необоснованные претензии, однако Сергей Мартемьянович занял принципиальную позицию и в диспут (читай – дачу показаний) решил не вступать. Посетовал на подозрительные действия Генеральной прокуратуры, которая вместо того, чтобы искать убийцу депутата Государственной думы, роется в бумагах, министерством подписанных, играет в пользу ультраправых из «МИРа», и указывал на невозможность дальнейшего разговора без присутствия адвоката.

Ивану Дмитриевичу все было понятно. Харин указывает на Каргалина, Каргалин указывает на Тылика из Госкомстроя. Тылик ни на кого показывать не станет, он просто зашуршит в министерство. Министерство размеренно порешает вопросы и дело похерят, оставив лишь в части преднамеренного причинения смерти Павлу Федоровичу Оресьеву. И Генеральный снова будет рвать и метать, проклиная свои права, которые не идут ни в какие сравнения с возможностями.

Ищи, Кряжин, убийцу, но на цементный завод больше не суйся, ибо сие есть превышение полномочий и разжигание внутриполитических страстей, что, конечно, при ровном составе Думы совершенно излишнее явление.

Каргалин – господин разумный, и рассчитывать на его помощь в просветлении «темняка» с убийством Оресьева глупо. Такие идут до конца, и нет никакого смысла прокачивать их, применяя следственные хитрости. Получается, что он за необходимость раскрытия убийства ратует, но впускать в святая святых отношений завода с сомнительными личностями из Белого дома не собирается.

Кряжин вышел из-за стола, взял Сергея Мартемьяновича под руку и повел к двери.