Деньги - не проблема - читать онлайн книгу. Автор: Элмор Леонард cтр.№ 26

— Но простите, что поправляю вас, Джерри, на их языке, киньяруанда, это произносится не «ка-ка», а «ча-ча». Гачача.

Джерри Подилла с улыбкой покачал головой. Дебби, улыбнувшись ему в ответ, подумала: «Пора отсюда сваливать».

Она спустилась на лифте на первый этаж и, выйдя на крыльцо, закурила. На улице было холодно, пасмурно, еще два курильщика торопливо докуривали свои сигареты. Присяжные стягивались к зданию после обеденного перерыва. Она невольно задумалась и словно услышала собственный голос: «Однажды мне пришлось быть присяжной. Судили за убийство. Это напоминало „Двенадцать разгневанных мужчин“, только в моем случае это были одиннадцать разъяренных парней и я. Они все хотели осудить обвиняемого, одна я была против. Они говорили: „Этого типа поймали с гребаным пистолетом в руке. Тебе что, мало?“ Я отвечала: „Но он не мог этого сделать. Он такой душка“».

В таком роде… Ты не стала голосовать за осуждение. Ты даже не можешь убить мухи. Почему? Да потому, что ты сама муха. Муха на стене. Жужжишь себе и смотришь своими огромными, во всю голову, глазами. «Сегодня я славно прогулялась по собачьему дерьму во дворе. А почему бы мне теперь не посидеть на том вкусненьком лимонном пироге? Моя цель в жизни — досаждать, заставлять людей отмахиваться и чертыхаться. Вот в постели парочка. Почему бы мне не приземлиться на… — тут зазвонил ее телефон, — эту большую белую ягодицу?»

Сотовый в сумке глухо дребезжал. Дебби достала его и несколько последующих минут слушала, как адвокат, ее приятель, отвечает на вопрос, который она два дня назад задала его ассистенту. Она все повторяла: «Да? Да?» Или: «Неужели?» А про себя думала: «Только бы не это». Потом повторила «Неужели?» еще пару раз. Послушала и сказала:

— Нет, я снаружи, на ступеньках Фрэнка Мерфи. — И взглянула вверх на уходившее в мертвенно-бледное небо здание. — Я тут с одним приятелем, контрабандистом. — Рассказала подробности, послушала еще минуту и сказала: — В самом деле? Ты думаешь, его могут вызвать? — И немного погодя: — Эд, я чрезвычайно тебе благодарна. Обещаю подумать над твоими словами. Да. В любое время. Звони.

Через несколько минут из здания вышел Терри в своей парке, похожий на благостного Франциска Ассизского, улыбаясь ей во весь рот.

— Меня отпустили с миром.

— Вы хотя бы говорили о предъявленном тебе обвинении?

Терри обнял ее.

— У нас не хватило времени. Он сказал, чтобы я не беспокоился об этом, а то у меня и без того хватает хлопот — столько душ кругом нуждается в спасении.

— Не душ, а задниц, — сказала Дебби. — Ты хотя бы изредка называл его «сын мой»? — Она дурачилась, а в голове ее крутился разговор с Эдом Бернацки, адвокатом, который, хотя и не без некоторого колебания, выдал ей по секрету информацию, не подлежащую разглашению. Ей не терпелось поделиться этой информацией с Терри и посмотреть на его реакцию. Но говорить об этом лучше было в другом месте.

Терри рассказывал, что его дорогой друг Джерри Подилла оказался славным парнягой.

— Он даже дал мне сто баксов на сирот. Чеком.

— На твое имя?

— Нет, я попросил, чтобы он отписал его в Фонд маленьких сирот Руанды. Я уже открыл счет. С помощью Фрэна.

— Ты собираешься положить деньги туда?

— Да, и выпить.

Она увидела, что он смотрит в сторону Греческого квартала, и сказала:

— Здесь нет ничего стоящего. Почему бы не вернуться домой к твоему брату? Там можно устроиться с комфортом, если ты понимаешь, о чем я.

Он улыбнулся в свою бородку а-ля святой Франциск.

— Как скажешь.

Именно это она и хотела услышать.

Библиотека Фрэна напомнила Дебби о доме, где прошло ее детство: ветхие панели и ряды книг в кожаных переплетах, которые никто не читает. Она сказала об этом Терри и коротко рассказала о себе.

Ее детство кончилось, когда ее отправили в школу Анны Арбор, откуда она приезжала домой лишь на каникулы, а лето, когда развелись ее родители, положило конец ее намерению пойти по стопам отца и приобрести самую что ни на есть идиотскую и скучнейшую в мире профессию. По правде сказать, она никогда особенно не хотела быть юристом. И вот она переключилась на психологию, но, возненавидев ее всей душой, занялась английской литературой, потому что любила читать и могла, по крайней мере, получить от нее удовольствие. Комедии эпохи Реставрации, эксцентричные пьесы типа «Любовь в ванне». Потом ей пришло в голову, что она могла бы играть на сцене. Нет, лучше танцевать. Пусть даже в кордебалете. Или сочинять юморески. Иди самой выступать с ними, потому что друзья считали ее забавной. Ее кумиром стал Голди Хон. И вот, наконец, ее цель определилась — непритязательные эстрадные номера. Шутки. Фарс. Водевиль. Со стриптизом. Можно было сделать неплохие деньги и на эротических танцах. Порочные мальчики суют в подвязки долларовые купюры… Но это было слишком рискованно, чревато неожиданными проблемами.

На похоронах отца она встретила его вторую жену, помощника адвоката, оказавшуюся довольно приятной женщиной. Они договорились перезваниваться. А мама, к которой уже тихими шагами подкрадывался старик Альцгеймер, [1] переехала во Флориду. После этого Дебби распрощалась с танцами, отдала маме туфельки с набойками, послушалась совета второй жены отца и начала блуждать в темных закоулках закона, проводя расследования, отложив на время свои выступления.

— Тут как раз в мою жизнь и вползла эта змея, что стоило мне трех потерянных лет и всех моих денег, — завершила свое повествование Дебби.

— Ты много чем занималась, и все же у тебя не было настоящего занятия, — заметил Терри.

— Теперь я хочу просто нормальной жизни, — сказала она.

Он сходил на кухню и вернулся в библиотеку, неся на серебряном подносе бутылку пива, двойной неразбавленный виски и ее обычную водку. Они сели на диван.

— Мне нужно кое-что тебе объяснить, — начала Дебби.

— Ты замужем, — сказал Терри.

— Нет.

— А раньше была? Поскольку ты уж выкладываешь мне все о себе…

— Едва не вышла однажды, но вовремя поняла, что мой парень намерен контролировать каждый мой шаг. Он учил меня, как одеваться, как причесываться, сколько косметики накладывать. Он покупал мне строгие деловые костюмы и пальто с хлястиками на спине. Он был врач, мама его обожала. За все время, пока я встречалась с Майклом, он засмеялся всего два раза, и мы посмотрели только один фильм.

— Какой?

— «Человек дождя». Ты такой жизнерадостный, потому что тебя отпустили с миром? Может, помолчишь минуту и займешься своим виски? — На этот раз он не стал ее перебивать, и она продолжила: — Я разговаривала с одним знакомым адвокатом, Эдом Бернацки. Я спросила, что ему известно о Рэнди.