Экстрасенс - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Асанов cтр.№ 33

Саакян, ни слова не говоря, повернул ключ зажигания, завел двигатель. Потом так же молча повернул регулятор отопления в крайнее положение. В салон медленно начал поступать теплый воздух из-под капота.

— Вам холодно? — удивился Михаил.

— Мне уже не сорок, — съязвил Саакян. — Что ж, молодой человек, я вас понял. Елена Хохлова оказалась сильнее, чем я предполагал, и вы таким утомительным образом решили всего лишь отвадить меня от девчонки.

Михаил развел руками — дескать, понимайте как хотите.

— Послушать вас, так я просто законченное чудовище, — с наигранной обидой в голосе продолжил профессор, — а я всего лишь старый одинокий человек, который…

— Ай, перестаньте! Александр Георгиевич, вы меня знаете, я не студентка-первокурсница с красивой попкой, поэтому давайте прекратим.

Саакян фыркнул, отвернулся и опустил рычаг ручного тормоза.

— Говорите, что вам нужно, и поехали по домам.

— Мне нужны три вещи: прекратить моральное насилие над студентами нашего университета, поставить Елене Хохловой зачет автоматом и рассказать мне, как помочь Виктору Вавилову.

Услышав это имя, Саакян усмехнулся:

— Вавилову?! Сомневаюсь, что вы сможете ему помочь, это просто ходячий труп.

— В каком смысле? Что вы с ним сделали?

— Я?! — Саакян, казалось, был искренне удивлен и даже возмущен. — Молодой человек, оставим ненужные споры и отправимся домой к теплому пледу и телевизору.

Михаил расстроился. Он не мог понять, врет здесь Саакян или нет. Тот очень изящно и весьма своевременно опустил «свинцовый щит», не пропускавший информацию. Миша начал потирать висок и кусать губы. Он думал, что если эту ситуацию с Виктором никак не разрулить, то Лена будет тащить на себе груз вины. Михаил не мог этого допустить, точнее, не хотел.

— Оставь его, парень. Ты еще молод, да и дело зашло слишком далеко. Если хочешь, я даже могу заключить с тобой пари. Уверен, ты проиграешь.

— Пари? — хмыкнул Михаил. Ему показалось, что это было бы забавно. — То есть вы бросаете мне перчатку?

Саакян оживился. Очевидно, ему самому понравилась эта мысль.

— А хоть бы и так! Вы сейчас так много и мучительно рассказывали о моей слабеющей силе, так, может, проверим, на что способны вы сами? Очень хочу посмотреть, чем это закончится.

Михаил откинулся на спинку кресла. Урыл его старик, урыл, ничего не скажешь.

«Ладно, черт с вами!» — послал он тому мысль.

«А ты полагаешь, с тобой — ангелы?» — в ответ усмехнулся профессор.

Толпу зевак я увидел издалека, когда такси с проспекта Ленина заезжало в его квартал. В тот момент у меня еще ничего не екнуло, но когда зарулили во двор десятиэтажки, последние сомнения отпали. Сразу все стало на свои места — и отключенный телефон, и глупые фразочки, и лицо пришибленное, когда я его три дня назад утром отпаивал пивком. Что ж ты натворил, Серега…

Я остановил такси возле крайнего подъезда, рассчитался с водителем и дальше, к третьему подъезду, в котором жил Сережка, направился пешком, с усилием переставляя свои ватные ходули. Вокруг подъезда и под окнами первого этажа столпилось человек тридцать. Их пыталась растолкать милиция. Ментовскую тачку и машину «скорой помощи» я увидел не сразу — они припарковались за гаражом с противоположной стороны двора. Похоже, дело пахло керосином.

Я остановился, неторопливо закурил. Дальше идти не хотелось. С того самого дня, когда проклятая камера попала мне в руки, все у меня идет наперекосяк, и я уже боюсь каждого нового дня и даже каждого нового часа. И сейчас я не хочу идти вперед и смотреть, что случилось с Сережкой, с этим безобидным и не очень счастливым заикавшимся парнем.

В просвете между ногами зевак я разглядел лежащее на траве тело. Я подошел ближе, втиснулся между подростком и теткой в домашнем халате. Тетка все время охала и цокала, что-то говорила вслух, возможно, даже мне, но я ее не слушал.

Серега лежал на спине с вытянутыми вдоль тела руками. Голова была откинута набок, чуть прикрытые веками глаза куда-то смотрели задумчиво и почти нежно. С моей позиции не было видно никаких следов удара или чего-либо подобного, Серега будто прилег отдохнуть на травке. Меня не покидало ощущение, что он сейчас приподнимется на локтях, отряхнет руки и подзовет меня к себе, промычит что-нибудь эдакое: «Вы-выытёк, я тебе да-давно хотел сказать…»

А ты мне ведь так ничего и не сказал, дурашка!

Я отошел в сторонку, присел на бетонный бордюр. Бороться со слезами не было сил, руки дрожали, не давая мне прикурить вторую подряд сигарету.

За всю свою сознательную жизнь я хоронил близких всего дважды — умершего от инфаркта отца восемь лет назад и бабушку по материнской линии в позапрошлом году. Оба раза смерть человека, которого я знал с малолетства, шокировала меня, и я мучительно долго отходил от этого шока. Что я испытывал сейчас, глядя на мертвого друга, не поддается описанию. Мне стало казаться, что я сам его убил.

Я сидел и курил, а сзади до меня долетали обрывки разговоров, из которых я узнал, что:

— …Серега был алкоголиком;

— …добрейший и безобидный парень так нелепо погиб в расцвете лет;

— …кара небесная его наконец-то настигла;

— …зачем-то полез по балкону к соседям поправлять антенну;

— …бывшая жена его закончила свои дни в психушке;

— …ему было видение, как Мурату Насырову, и он прыгнул вниз…

…и прочий бред.

В одном я был уверен на сто процентов: Серега Косилов обладал знанием, которое его мучило и которым он хотел поделиться со мной, когда выпадет удачное время, но, не дождавшись этого времени, он сам удачно выпал из окна своей холостяцкой и чертовски комфортной квартиры.

Почему он отключил телефон?

Почему не сказал мне сразу, что происходит?

Почему-почему-почему… Почемучка хренов! Еще немного — и начну реветь в голос.

Я поднял голову. Во двор въезжала еще одна милицейская машина, сине-белая «девятка». Она остановилась как раз напротив меня, хотя во дворе было еще полно удобных мест для парковки. Когда открылась передняя пассажирская дверца, я понял, что это не случайность.

— Добрый день, Виктор Николаевич! — улыбкой поприветствовал уже знакомый мне мент.

Кажется, фамилия его была Баранов, и он по-прежнему был похож на торговца шаурмой — такой же худощавый, загорелый и замученный, — и в левой руке его по-прежнему кувыркался странный предмет, напоминающий не то зажигалку, не то авторучку.

— Прекратите, капитан, — буркнул я, — какой он, в жопу, добрый, этот день!

Баранов кашлянул, захлопнул дверцу, и машина поехала искать место для стоянки.