Сонька. Конец легенды - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Мережко cтр.№ 141

…Через несколько часов продавцы газет вовсю носились по людным местам города, размахивали свежими выпусками, сообщали:

— Покушение на князя Икрамова!

— Убиты ординарец и шофер князя!

— Кто стоит за покушением на начальника сыскной полиции столицы?

— Смертельно раненный террорист доставлен в Департамент полиции!

— Рана князя не смертельна!

В церковь Табба, по обыкновению, пришла вечером, когда было пусто и тихо. Батюшка был все тот же, увидел свою прихожанку, узнал.

— Я уж было решил, что ты забыла дорогу в храм.

— Нет, батюшка, не забыла. Боюсь, что Господь оставил меня.

— Господь никого не оставляет. Он ждет, что к Нему придут и покаются.

— Пришла попросить благословения.

— На доброе дело?

— Не знаю. Наверно, на доброе.

— Желаешь кому-то помочь, протянуть руку?

— Желаю. Но не знаю, как сказать, чтобы вы поняли.

— Говори, пойму.

— Как, батюшка, следует судить человека, приносящего зло?

— Его может судить только Бог.

— А если судить буду я? — глаза Бессмертной горели.

— Ты?.. Разве ты Бог?

— Но Бог не видит его грехов!.. Не видит, что этот человек лжив и мерзок в своей лжи!

— Ты одержима.

— Да, одержима! Но моя одержимость светла и чиста! Я хочу очистить мир от скверны, наказав хотя бы одного человека!

— Даже Бог не наказывает. Он всегда прощает.

— А я не могу простить! Потому что не могу жить по заповеди — ударили по одной щеке, подставь другую! Устала! Я хочу оторвать бьющую руку!

— Ты бредишь. Одумайся и приходи еще раз.

Священник обошел Таббу, двинулся в сторону алтаря, она остановила его:

— Я пришла за помощью, батюшка! Если я не права, подскажите и вразумите! Я не могу остановиться! Я дошла до края, за которым гибель. Остался всего один шаг… Что мне делать?

— Молиться и просить у Господа помощи. Только Он может вразумить тебя и остановить перед греховным шагом.

Квартира Антона находилась в одном из доходных домов на северной окраине Петербурга. Доходные дома представляли собой длинные двухэтажные бараки с одним общим входом, во дворе которых на веревках сушилось постиранное серое белье и резвилась на самодельных качелях многочисленная детвора.

Табба стояла у окна, в руках держала пару свернутых газет, задумчиво смотрела на эту дворовую жизнь.

Квартира была бедно обставлена, комнат всего две, и жильцов здесь было двое — сам Антон и его сестра Дуня, белобровая и неловкая девица двадцати лет. Кроме того, здесь находились также Глазков и Катенька.

Все смотрели на Бессмертную, не решались отвлечь ее от мыслей.

— Так чего завтра будем делать? — первым не выдержал Антон. — Ежели все отменяется, то выхожу на линию. Ежели как просили, значит, платите, госпожа, денежки. Потому как бесплатно даже слоны не ездют.

Бывшая прима неторопливо повернулась, обвела взглядом присутствующих.

— Ничего не отменяется. — Достала из сумочки сто рублей, протянула Антону. — Все, что могу.

— Держи… — передал он деньги сестре. — Ежели чего, пусть будут у тебя.

Дуня захлопала глазами, неожиданно тихо расплакалась.

— А чего затеваете-то?

— Ступай к себе и спрячь деньги под подушку. Остальное не твоего ума дело!

Дуня ушла. Глазков несмело спросил:

— Может, отложить?.. На князя покушались, как бы охрана не стала свирепствовать.

— Отложите, сударыня, — попросила Катенька. — Нехорошо у меня на душе.

Бессмертная прошла к стулу, положила руки на его спинку.

— Все в руках Господних.

— Госпожа! — подал снова голос Антон. — На душе у всех чешется, уважьте народ, перенесите на другой день. Пущай губернатор поживет как бы чуть подольше. Хоть и нагадит еще, но не так чтоб много.

— Нет! — лицо Таббы было искажено. — Нет!.. Я не могу больше ждать! У меня каждый день на счету! Я все решила, все подогнала, все подсчитала. Господь поможет мне… Если же кто не хочет, если кто струсил, вон порог, а за порогом Бог!.. Время есть до утра, думайте!

Обер-полицмейстер Крутов навестил князя в госпитале.

При появлении начальства перебинтованный Икрамов попытался подняться, тот жестом остановил его.

— Лежите… Любое напряжение сейчас вредно. — Уселся возле койки на стул, махнул двум ординарцам, чтоб ушли. Потом вздохнул, заключил: — Худо, князь, весьма худо.

— Ничего, Николай Николаевич, поправлюсь, — улыбнулся тот.

— Я не о вас. Вы, разумеется, поправитесь — и организм крепкий, и ранение не смертельное. Худо в стране.

— Будем стараться, чтоб и страна поправилась.

— Боюсь, что уже опоздали. — Крутов перевел взгляд на окно, за которым легкой желтизной начинали гореть листья. Наклонился ближе к кровати, прошептал: — Распад, деградация, безволие… Возле государя странные полуграмотные людишки, в Думе — ворье, полиция куплена, армия растеряна, народишко пьет и бунтует. Что делать, князь?

— Не впадать в отчаяние, ваше превосходительство.

— Как не впадать?.. Я не сплю по ночам, а если и засыпаю, то принимаюсь орать и плакать, пугая домочадцев. Я, князь, схожу с ума и не вижу помощи ни с какой стороны.

— Хотите услышать мое признание? — усмехнулся Икрамов.

— Нет, нет… Не надо! Достаточно того, что вы едва не стали жертвой безвластия и беззакония!.. Это я скорее для себя, потому что держать внутри уже нет никаких сил! Они скоро уничтожат нас.

— Кто?

— Подпольщики, бунтари, эсеры, анархисты, демократы, либералы — вся эта сволочь. — Николай Николаевич совсем перешел на шепот: — И конечно, мировая закулиса!.. Прежде всего она! Во всем она!.. Она уничтожит самодержавие, уничтожит Россию!

Помолчали, обер-полицмейстер достал из коробочки успокаивающую таблетку, стал жевать ее.

— Кто, по-вашему, решился на покушение? — спросил он.

— Таких более чем достаточно, — усмехнулся Ибрагим Казбекович.

— Думаю, эсеры. Они свирепствуют особенно. Я, грешным делом, вначале подумал про вашу бывшую пассию. Думал, она. Но когда медики вспотрошили остатки бомбистки, понял — ошибся.

— Бывшая пассия — это кто? — взглянул на Крутова князь.

— Госпожа Бессмертная. Мне ведь несут в уши даже то, чего я не желаю слышать.

— Да, я имел с мадемуазель романтические отношения. Но это в прошлом. Ныне я начальник сыскного отдела, она — преступница.