Князь присмотрелся к нему — мускулистый и загорелый, лет
двадцати с небольшим, с ястребиным профилем и величественной осанкой — и вдруг
почувствовал, что его подозрения были необоснованны и он подвел сам себя
подозрительностью и недоверчивостью. По гибкому, тренированному экземпляру,
сидевшему на его собственной белой кобыле, было ясно, что Брахма торговался
честно, предоставляя ему в пользование прекрасное, сильное тело, которым сейчас
обладал старый Шан.
— Князь Сиддхартха, — сказал один из его людей,
сопровождающих правителя Ирабека, — похоже, что все было по-честному. С
ним, по-моему, все в порядке.
— Сиддхартха! — вскричал Шан. — Кто это, к
кому это ты смеешь обращаться по имени своего хозяина? Сиддхартха — я, я — Бич…
Он не договорил, голова его запрокинулась и звуки забулькали
в горле: его настиг припадок. Он окоченел, зашатался и выпал из седла.
Сиддхартха бросился к нему. В уголках рта у Шана появилась пена, глаза его
закатились.
— Эпилепсия! — вскричал князь. — Они
собирались подсунуть мне порченый мозг.
Остальные столпились вокруг и помогали князю держать Шана,
пока приступ не прошел и рассудок не начал возвращаться в тело.
— Ч-что случ-чилось? — спросил он.
— Предательство, — ответил Сиддхартха. —
Предательство, о Шан Ирабекский! Один из моих людей проводит теперь тебя к
моему персональному врачу для обследования. После того как ты отдохнешь, я
предлагаю тебе подать жалобу в читальный зал Брахмы. Мой врач займется тобой у
Хауканы, а потом ты будешь свободен. Я сожалею, что все так произошло.
Вероятно, все уладится. Ну а если нет — вспоминай последнюю осаду Капила и
считай, что мы квиты — по всем статьям. День добрый, братец князь.
Он поклонился, а его люди помогли Шану взгромоздиться на
Хауканову гнедую, одолженную заблаговременно Сиддхартхой.
Из седла своей кобылы князь наблюдал, как удаляется Шан, а
затем, повернувшись к собравшимся вокруг него людям, заговорил достаточно
громко, чтобы его услышали и в лесу:
— Внутрь войдут девятеро из нас. Дважды взовет рог — и
следом пойдут остальные. Если они будут сопротивляться — заставьте их пожалеть
о своей неосторожности, ведь на тройной призыв рога явятся с холмов пятьдесят
копейщиков, если будет в том надобность. Это — дворец для отдохновения, а не
форт, где должны разворачиваться битвы. Берите Хозяев в плен. Не причиняйте
вреда их машинам и не давайте делать этого другим. Если они не будут
сопротивляться — все распрекрасно. Если же это случится, мы пройдем через
Дворец и Палату Хозяев Кармы, как маленький мальчик через большой и
замечательно устроенный муравейник. Удачи! И не дай бог, чтобы с нами были
боги!
И, повернув свою лошадь, он направился вверх по дороге, и
восемь копейщиков негромко напевали у него за спиной.
Князь проехал через широкие двойные ворота, распахнутые
настежь; их никто не охранял. Он невольно призадумался: не просмотрел ли Стрейк
каких-то секретных средств защиты.
Двор был вымощен лишь кое-где, основную его часть занимала
зелень. Тут же работало несколько слуг, занятых подрезкой, стрижкой и всеми
остальными садовыми процедурами. Князь прикинул, где бы разместить оружие, но
подходящего места не нашел. Слуги, не прерывая работы, поглядывали на вновь
прибывших.
В дальнем конце двора возвышалась черная каменная Палата. Он
направился туда в сопровождении своих всадников, пока его не окликнули со
ступеней самого дворца, который остался от него по правую руку.
Князь натянул поводья и обернулся в эту сторону. Увидел он
человека в черном одеянии с желтым кругом на груди, с посохом из черного дерева
в руках. Был он высок, могуч, лицо его, кроме глаз, было прикрыто черным.
Князь направил свою лошадь к подножию широкой лестницы.
— Я должен поговорить с Хозяевами Кармы, — заявил
он.
— Тебе назначили прием? — спросил человек.
— Нет, — ответил князь, — но это очень важное
дело.
— Тогда сожалею, что ты проделал все это путешествие
впустую, — промолвил черный. — Необходимо назначение. Ты можешь
договориться о нем в любом Храме Махаратхи.
Стукнув посохом о ступени, он повернулся и пошел прочь.
— Корчуйте сад, — велел князь своим людям, —
вырубите вон те деревья, сложите их в кучу и подпалите.
Человек в черном замер, обернулся. Внизу лестницы его ждал
один князь. Остальные уже двигались по направлению к деревьям.
— Не смей, — сказал человек.
Князь улыбнулся.
Его люди спешились и, пройдя прямо по клумбам, начали
вырубать кусты.
— Прикажи им остановиться!
— С чего бы это? Я пришел поговорить с Хозяевами Кармы,
и ты заявляешь, что я не могу этого сделать. Я говорю, что могу, — и
поговорю. Посмотрим, кто из нас прав.
— Прикажи им остановиться, — повторил тот, —
и я передам твое послание Хозяевам.
— Стой! — крикнул князь. — Но будьте готовы
начать снова.
Человек в черном поднялся по лестнице и исчез во дворце.
Князь постукивал пальцами по рогу, который висел на перевязи у него на груди.
Вскоре во дворце послышалось какое-то движение и из дверей
один за другим стали появляться вооруженные люди. Князь поднял рог к губам и
дважды протрубил в него.
Люди были облачены в кожаные доспехи, кое-кто еще прилаживал
на ходу отдельные их детали, и кожаные же колпаки. Вооружены они были
маленькими овальными металлическими щитами с изображением желтого круга на
черном фоне. Мечи у них были длинные, изогнутые. Воины заполнили всю лестницу и
замерли, будто ожидая приказа.
Опять появился человек в черном и остановился на верхней
площадке лестницы.
— Очень хорошо, — сказал он, — если ты хо тел
передать что-то Хозяевам, говори!
— Ты — Хозяин? — спросил князь.
— Да.
— Тогда ты, вероятно, последний из них, коли тебе
приходится служить еще и привратником. Я хочу говорить со старшим.
— Твоей наглости воздастся сполна и в этой жизни, и в
следующей, — заметил Хозяин.
Тут через ворота во двор въехали три дюжины копейщиков и,
подъехав, выстроились с обеих сторон от князя. Те восемь, что начали было
осквернять сад, вскочили в седла и придвинулись к своим товарищам, обнаженные
клинки лежали у них поперек седел.