Дело о картине Пикассо - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Константинов cтр.№ 38

Я подошел к Шилькину, яростно ругающемуся о чем-то с Махмудом, и, дождавшись бурного финала, поздоровался:

— А, ты…— Илья явно чувствовал себя не лучше меня. — Привет.

— Материал еще нигде не всплывал? Ну у конкурентов каких-нибудь?

— Нет. А у тебя как успехи?

— Пока никак. Илья, что за стажер здесь крутился в день убийства? Вчера был разговор.

— Стажер? Вчера? — Ему не очень хотелось вспоминать про «вчера». — Не помню… А что, напал на след?

— Есть одна версия…— солидно обронил я, хотя все это пока было чепухой.

Я поинтересовался у присутствующих, не нужны ли кому мои услуги, был отпущен до поры до времени и поплелся в видеотеку.

— Помощь не нужна? — спросил я у Воробьевой.

— Угу, — неопределенно отозвалась она, что-то помечая в блокноте..

— «Угу» в смысле «нет» или «угу» в смысле «да»?

— «Угу» в смысле «чего надо»? — Она посмотрела на меня как на кретина.

— Консультация, — мирно сказал я.

— Легко! — Она подошла к компьютеру и, что-то пролистав, нажала на кнопку. Из принтера вылез листок, который она тут же сунула мне.

— Это что? — спросил я.

— Как что? — Она сверилась с информацией на мониторе. — Сюжет «Консультация» Андрея Фурцева. Мастер 311, код 14.35. Что, не так?

Мне потребовалось некоторое время, чтобы оценить ее профессионализм и не разоржаться.

— Да нет, я не то имел в виду. У меня пара вопросов.

— А. Ну давай. Только побыстрее.

— Все, работающие тут, могут держать в руках кассету, не вызывая вопросов?

Она немного подумала.

— Да нет. Кассеты в руках может держать либо монтажер, либо оператор, либо корреспондент. Остальным они вроде без надобности. Хотя и редактор может что-то отсмотреть, да и режиссер. С другой стороны — перед самым эфиром? Не знаю. Выходит, что все…

— Может, стажер какой-нибудь? — ужасно мне хотелось, чтобы хоть кто-то вспомнил этого стажера. — Просто я вот думаю: человек взял кассету перед выпуском и пошел с ней в аппаратную, перемонтировать. Туда мог зайти в этот момент кто угодно. И спросить, чего это ты, мол, тут делаешь?

— Если это не монтажер. Или не оператор, который может сказать, что отсматривает снятый материал.

Значит, все-таки монтажер или оператор…— Понятно, что из двух подозреваемых — Майкла и Дениса — мне меньше нравился Майкл. — А вот стажер, тот, худенький. До меня здесь был…

Воробьева прищурилась.

— Не нравится мне этот разговор. Ты что — сыщик, что ли?

— Я хочу найти кассету. А вы?

— Я тоже, — сказала она, вздохнув.

— Тогда дайте мне еще разок посмотреть то, что осталось на пленке. Ну тот «первый кадр».

Воробьева сняла с полки кассету и протянула мне:

— На, — и убежденно добавила: — Сыщик!

По дороге в аппаратную я разыскал Шилькина и заставил его оторваться от увлекательного просмотра выпуска новостей конкурентов. Мне нужен был список всех стажеров, которые могли находиться на студии вчера утром, охранник послал меня куда подальше, и мне уже порядком надоело «работать под прикрытием». Илья долго не мог понять, о чем идет речь, поскольку все время косился на экран и то и дело вскрикивал: «Хрен вам!», «А мы это три дня назад дали!», «Тухляк!» и что-то еще в том же духе. После чего, вникнув, наконец, в суть дела, потащил меня к охраннику и так наорал на бедного старика, что через полминуты у меня на руках был листок с четырьмя фамилиями. Ни одной мужской среди них не было. Нужно было идти к Майклу.

Лично я от предстоящей с ним встречи никакой радости не испытывал, да и он, увидев, что я вхожу в монтажку, помрачнел.

— Чего еще? — вежливо спросил он.

— Нужно найти этого стажера, — сказал я.

— Какого стажера?

— Ты вчера говорил…

Майкл помолчал. Выглядел он свежим, как огурец, что вызывало у меня тихую, но злобную зависть.

— Ну говорил, — неохотно согласился он. — И чего? Где ж его найдешь? Толпами ходят…

— Ну ладно, с кассетой поможешь? — я решил сменить тему.

— Могу, — неохотно протянул Майкл. — Пока не началось.

Я протянул ему кассету, и он вставил ее в магнитофон. На экране появилась та самая злополучная картинка. Через секунду она погасла.

— Эх, растянуть бы эту секунду…— сказал я, вглядываясь в монитор.

— Говно вопрос…— небрежно бросил Майкл и, медленно поворачивая круглый джойстик, стал показывать материал по кадрам, надолго задерживаясь на каждой фазе движения камеры.

— Стоп! — крикнул я. — Ты можешь определить — есть кто-то в машине или нет?

Майкл придвинулся к монитору, и очки его зашевелились.

— Стекла тонированные, фиг разглядишь. Хотя… Кажется, там окно приоткрыто. Так… Вот! Есть там водила.

— Из чего следует? — спросил я, так как абсолютно ничего не увидел.

— Да вот, — Майкл ткнул в экран, — смотри: видишь, дымок из окна? Курит кто-то.

— Точно! — заорал я радостно.

— А что это дает? — Майкл покосился на меня недоуменно.

— А фиг его знает, — беззаботно сказал я. — Все-таки теперь известно, что их было трое. Теперь разберемся с номером…

— Хрен! Он грязью заляпан, да еще снято в движении — ни фига не видно…

— Слушай, но ты же профи! — заныл я. — Ну хоть буковку, хоть цифирку, а?

Майкл беззвучно выругался и стал снова мотать пленку.

— Ну…— неуверенно сказал он. — Возможно, последние буквы «КУ» или «ХУ». Но это так, предположение…

— А модель «опеля» не знаешь случайно?

— Случайно знаю, — буркнул он.-«Вектра», девяносто второго, скорее всего, года. — Переходный кузов — видишь шильдик на радиаторе?

— Ну ты мастер! — с искренним восхищением сказал я.

— Благодарю…— зло отрезал Майкл, и мне в голову пришла одна идея.

Не откладывая в долгий ящик ее воплощение, я положил руку ему на плечо и проникновенно спросил:

— На кого обиженный?

Реакция на это была более чем ожидаемой. Майкл резко сбросил мою руку и замороженным голосом молвил:

— Обиженных опускают…

Я даже невольно рассмеялся — до того все было просто.

— Где сидел? — спросил я, мысленно расхваливая себя за внимание к урокам Зудинцева. Давным-давно Михалыч учил нас особенностям речи и повадкам осужденных. «Например, — поучал он нас, — бывший сиделец чаще всего скажет „благодарю“, а не „спасибо“. А также выдаст себя отношением к слову „обиженный“ — синонимом слова „опущенный“», ну и так далее. Аи да Макс, аи да сукин сын!