Дело о вражеском штабе - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Константинов cтр.№ 51

А мы с бетонщиком пошли смотреть блок "Б". Он шел впереди, я сзади. Он плелся как студень, шел, не разбирая дороги. По грязи, по лужам… Дорогущие ботинки шлепали, полоскались обшлага брюк.

Блок "Б" оказался низким и гулким бетонным помещением. Совершенно пустым, безликим. Если бы я не знал, что этот блок стал могилой для человека, я бы просто заглянул внутрь — и вышел. Но теперь все в этой бетонной коробке носило иной смысл… Жалко ли мне моего одноклассника Владика Завьялова? Нет.

Нет, мне нисколько не жалко моего одноклассника Владика. Я всего лишь бывший мент. Черствый, бездушный мент. Стебок.

Мы вошли. Шаги гулко отдавались под низким бетонным сводом. В углу по стенке сочилась вода. Что будет в этом блоке? Гараж? Ремзона? Склад запчастей?… Я не знаю. Я знаю, что пока здесь могила садиста.

— Вот, — сказал Константин, остановившись в углу.

На бетонном полу выделялась «заплатка» размером полметра на полтора.

* * *

…Элитный дом… Наверное, это означает, что дом населяет элита нашего высококультурного города: ученые, архитекторы, писатели, мыслители.

— Элитный дом, — сказала Вера.

Я не стал уточнять, какого рода элита живет в доме. Элита как элита… Бляди как бляди, сказала Антонина, когда получила полста рэ на похмелку…

Мы вошли в подъезд с телекамерой над входом. Внутри, в застекленной будке, сидел охранник. Меня он изучил тщательно.

Я подмигнул… Охранника звали Витя.

В 1993 году Витя служил в ОМОНе. Ему вменяли 148-ю — вымогательство, но за недоказанностью Витек был оправдан. Брал его я и покойный нынче капитан Р. Я подмигнул, но Витек не ответил… А форма у него красивая, черная, с надписью «SECURITY» красным шрифтом в желтом круге.

Чистый, не изгаженный лифт с большим зеркалом плавно, быстро и бесшумно поднял нас на восьмой этаж. Вера открыла стальную дверь квартиры: входи. Я замешкался на секунду… Двадцать с лишним лет назад самая красивая девочка с дерзкими глазами открыла простеньким ключом картонную дверь двухкомнатной «хрущевки» и сказала: «Входи… мать на дежурстве, придет часа через два».

Я замешкался на секунду и вошел.

Вспыхнул свет, освещая просторный холл с зеркалом во всю стену, с изящными бра, с подвесным потолком, с… Зеркало отражало красивую с бледным лицом женщину в кожаном плаще стоимостью с новые «Жигули».

— Вот… здесь я живу.

Кухня тоже была просторной. Пожалуй, она вместила бы четыре кухни, вроде той, где мы пили чай с вареньем двадцать с лишним лет назад… нормальная элитная кухня.

— Выпить хочешь? — спросила Вера.

«Я тебя хочу», — хотел сказать я. Но не сказал. А сказал другое:

— Да, выпью.

Она открыла бар. Там много разных бутылок стояло. Они искрились, сверкали, разбрасывали разноцветные лучики…

Во, сказал Владик, виски!… Ну ты ва-а-ще стебок…

— Ты что предпочитаешь? Водку, виски, коньяк?

— Водку, — ответил я.

— Какую? — спросила она, не оборачиваясь.

— Все равно.

Она брякнула бутылками. Я подошел сзади… я подошел сзади и ощутил запах ее волос. Вера замерла… а я уже начал терять контроль над собой. Я хотел эту женщину двадцать с лишним лет… И хочу сейчас.

— Сергей, — сказала она тихо.

— Что?

— Нельзя… Нельзя, Сережа… не надо.

Она обернулась ко мне. Глаза оказались совсем близко. В них не было ничего от той девочки из десятого "а". Порыв ветра обрушился на окно кухни. Крупные капли зазмеились по стеклу… Этого я, разумеется, не видел — я ощущал спиной. И ветер, и холодный дождь, и тяжелое шевеление Финского залива.

Губы… вкус губной помады. Кажется, той же самой, что и двадцать лет назад…

Снова рванул западный ветер с Финского залива… Это бред! Жена небедного питерского бизнесмена из 2000-го года никогда не станет пользоваться помадой, которая годится для шестнадцатилетней школьницы из 79-го.

Губы… губы, губы! Вкус помады. И ветер с залива. Не слишком ли много для бывшего мента?

…Нельзя, Сережа… не надо…

Эти слова звучали в моей голове семь с половиной тысяч суток. А может быть, семь с половиной тысяч лет… Какая разница?

Я поднял ее на руки и понес в спальню. Рука с шорохом скользнула по капрону колготок… И этот звук тоже был ОТ-ТУДА, из моей юношеской катастрофы.

Из беды с запахом чужого виски…

Я стал смел и опытен. Я легко справился с застежкой лифчика. Я пренебрег шепотом: не надо… нельзя… О, как я стал опытен! Как легко я сделал покорной тридцатисемилетнюю вдову с пустыми глазами.

И захватил плацдарм на сексодроме мертвеца. Ты победил, бывший мент! Кого? Ты победил мертвеца! Вот такой уж я стебок!

…Ветер моей грандиозной победы летел над Финским заливом. Ветер стучал в окно кухни. Мы пили водку, закусывали сардинами и орешками. Моя победа была огромна!

— Почему ты не сделал этого тогда?

— Потому что ты сказала «нет».

— А разве я могла сказать «да»?

— Не знаю… наверно, могла.

— Ты не понимаешь…

— Не понимаю… Налить тебе?

— Налей… но все-таки ты ничего не понял. Мне было шестнадцать. Это совсем другое ощущение жизни.

— Выпьем?

— За что?

— За другое ощущение жизни.

Мы выпили. Мертвый голый бизнесмен Завьялов лежал в морге на Екатерининском проспекте. В пятнадцати минутах ходьбы от мест рябиновых. Интересно, стал бы он пить за другое ощущение жизни?… О, он был большой стебок, наш комсомольский вожак Владик.

— А что ты понимаешь под «другим ощущением жизни»?

— Долго объяснять.

— Ты спешишь?

— Нет, я никуда не спешу… но объяснять очень долго.

…Отбойный молоток взломал бетонную «заплатку» блока "Б". От грохота заложило уши. Низкий свод отражал и усиливал звук.

— Копайте, — сказал прокурорский следак. На меня он смотрел зло.

Когда я позвонил в прокуратуру и сообщил о предполагаемом трупе, меня хотели послать подальше. Хорошо, ответил я, сейчас я позвоню на НТВ, в их присутствии вскрою пол и сам выкопаю труп. Перед телекамерами расскажу всю эту х… Вас устроит?… Через час они приехали.

— Копайте.

Две лопаты легко вошли в землю. Очень скоро, на глубине полуметра всего, обнаружился сверток из шелкового покрывала.

Наружу торчала правая рука со шрамом от расколотого двадцать лет назад фужера…

Так что я понимаю под другим ощущением жизни?… Долго объяснять.