Скажи миру – «нет!» - читать онлайн книгу. Автор: Олег Верещагин cтр.№ 164

Ленка в халате и шлепанцах сидела за телевизором с сонным лицом, лопая из стоящей рядом коробки шоколадные конфеты.

Андрей был изображен за студенческой кафедрой, взъерошенный, старательно записывающий какую-то лекцию в распухшую от вставок тетрадь.

Я в компании двух каких-то потертых смурных личностей за кособоким столом распивал ноль семьдесят пять портвейна, грызя воблу.

Танька в дурацкой панамке копошилась в аккуратном, прилизанном огороде с тяпкой в руках.

Себя он не нарисовал. И Арниса почему-то.

– Паразит. – Я снова засмеялся, протягивая блокнот Ленке. – На, верни хозяину.

Стягивая куртку, я отошел в темноту. Россыпью горели костры. Глубоко вдохнув чистый, становящийся уже прохладным ночной воздух, улыбнулся. Да, опять война, опять весна, и мы точим клинки. Нас позвали, и мы пришли. Чем бы это ни кончилось – с нами наша честь. «Дэн эре хейст трейе!» «Твоя честь – верность!» – эти слова я в свое время прочитал в дневнике Лотара и восхитился их лаконичной определенностью – а потом оказалось, что это слова Гитлера. С ума сойти. Перед дедом стыдно, но все чаще и чаще закрадываются в мою детскую голову мысли о том, что не все так просто с теми, кого мы называем «фашисты». Встретить бы хоть одного живого свидетеля… Хоть бы одного…

А все пошли за мной. Без вопросов и охотно. Все, даже Раде… Вот только девчонок мы все-таки зря взяли. Девчонки Славки – на Змеином, Тиля – на Терсхеллинге, Лаури – на Скале. Казачьи девчонки – тоже «по домам». Впрочем, не все – я видел пять или шесть «валькирий», весьма вольно держащихся с мальчишками, да и те, кажется, относились к девчонкам как к «боевым товарищам».

У Кольки, Пашки и Марио – 120 бойцов. У Лаури – двадцать два. У Тиля – двадцать четыре, у меня – шестнадцать, у Ярослава – двадцать. Всего – 202. Сила немаленькая… Интересно, на Куре есть еще кто-нибудь знакомый, кроме Франсуа?

Я почувствовал, что кто-то подошел, и, обернувшись, увидел Арниса. Литовец стоял в метре от меня и тоже смотрел на костры, углями рассыпанные по склонам.

– Не спишь? – поинтересовался я.

– Я ухожу, Олег, – сказал он.

– Куда? – спокойно полюбопытствовал я, похолодев.

– Не знаю, – покачал головой Арнис. – Просто ухожу. – Он посмотрел мне в лицо, и злые слова о трусости и предательстве замерли у меня на языке. Таких странных глаз, как у Арниса, я не видел никогда. Это были глаза человека, пытающегося жить, как все, но с непереносимой болью, поселившейся в нем так давно, что он уже забыл, как это – когда ее нет. Сколько же он с ней живет?!

– Мне сейчас нужен каждый клинок, – тихо сказал я. – Хочешь убежать от себя?

– Я не знаю, чего хочу. – В голосе Ариниса прорезалась настоящая мука. – Я правда не знаю, но не могу я остаться. Может быть, среди новых людей я забуду…

Он не договорил, но я понял, о ком говорит Арнис.

– Вернешься? – спросил я. Арнис покачал головой:

– Вряд ли, Олег.

– Ну что ж, – кивнул я. – Тогда прощай. И… удачи тебе.

– Спасибо. – Он медлил, потом обнял меня. Я хлопнул Арниса по спине.

– Ну… давай, – между нами уже росла прозрачная холодная стеночка прощания, которую я так не любил – потому что она рождала во мне чувство беспомощности. А я ненавидел быть беспомощным. – Давай. Иди.

Он кивнул и, круто повернувшись, канул в темноту. Я смотрел в ту сторону, куда он ушел, пока оттуда же не появился Олег Крыгин.

– Ушел? – посмотрев мне в лицо, спросил Ариец. Я молча кивнул, потом поинтересовался нехотя:

– Ты знал?

– Он мне еще днем сказал, – признался Олег. – Я сомневался: решится или нет… Как ты думаешь, – Олег помедлил, – он струсил?

– Глупости, – безразлично ответил я.

– Конечно, – согласился Олег. – Это я так… Жаль его.

– Иди спать, – отмахнулся я. – Иди, Олег, я, честное слово, хочу побыть один, правда…

Ушел… Я присел на камень. От боевого приподнятого настроения, владевшего мной всего минут двадцать назад, не осталось и следа. Было тошно. От меня уходят люди… От меня!!! Черт возьми, может быть, мне лучше все-таки было сидеть на острове?

Я швырнул в темноту камень, попавшийся под руку. Он коротко и звонко ударился где-то в другой – и заскакал вниз по склону. Чувствуя, что мне больше всего хочется выругаться, я перевел дыхание и начал громко читать, обращаясь главным образом к звездам:

Я только малость объясню в стихе —

На все я не имею полномочий…

Я был зачат, как нужно, во грехе —

В поту и нервах первой брачной ночи.

Я знал, что, отрываясь от земли, —

Чем выше мы, тем жестче и суровей;

Я шел спокойно прямо в короли

И вел себя наследным принцем крови.

Я знал – все будет так, как я хочу,

Я не бывал внакладе и в уроне,

Мои друзья по школе и мечу

Служили мне, как их отцы – короне.

Не думал я над тем, что говорю,

И с легкостью слова бросал на ветер —

Мне верили и так, как главарю,

Все высокопоставленные дети.

Пугались нас ночные сторожа,

Как оспою, болело время нами.

Я спал на кожах, мясо ел с ножа

И злую лошадь мучил стременами.

Я знал – мне будет сказано:

«Царуй!» —

Клеймо на лбу мне рок с рожденья выжег.

И я пьянел среди чеканных сбруй,

Был терпелив к насилью слов и книжек.

Я улыбаться мог одним лишь ртом,

А тайный взгляд, когда он зол и горек,

Умел скрывать, воспитанный шутом, —

Шут мертв теперь: «Аминь! Бедняга Йорик!..»

Но отказался я от дележа

Наград, добычи, славы, привилегий:

Вдруг стало жаль мне мертвого пажа,

Я объезжал зеленые побеги…

Я позабыл охотничий азарт,

Возненавидел и борзых, и гончих,

Я от подранка гнал коня назад

И плетью бил загонщиков и ловчих.

Я видел – наши игры с каждым днем

Все больше походили на бесчинства, —

В проточных водах по ночам, тайком

Я отмывался от дневного свинства.

Я прозревал, глупея с каждым днем,

Я прозевал домашние интриги.

Не нравился мне век, и люди в нем

Не нравились, – и я зарылся в книги.

Мой мозг, до знаний жадный, как паук,

Все постигал: недвижность и движенье, —

Но толка нет от мыслей и наук,

Когда повсюду им опроверженье.

С друзьями детства перетерлась нить,