Последний воин - читать онлайн книгу. Автор: Олег Верещагин cтр.№ 38

— Воины часто так делают. Идут к женщине, чтобы забыть о том, что убивали. Я думаю, убивать ты умеешь уже лучше, чем любить.

— Да, — буркнул Гарав. — Но я не из — за убийств был злой. Так…

— Ну не хочешь — не рассказывай, — согласилась женщина. — Будешь ещё? Ты заплатил за четыре часа, а прошла всего четверть срока. Или мне вернуть деньги за оставшееся время, и ты пойдёшь?

— У тебя нет детей? — Гарав не ответил на её вопросы, лёг на спину, закинул руки за голову.

— Есть дочь, она живёт… — женщина вздохнула и не сказала — где: — Она не будет заниматься тем, чем я. Её учит шить хорошая мастерица, может быть, дочка откроет свою мастерскую… Это от сабли? — пальцы её коснулись плеча Гарава. Мальчишка кивнул:

— Откуда ты знаешь?

— Я же говорю — со мной бывает много воинов, я научилась различать — женщина не приставала, не пыталась возбудить Гарава — она просто трогала шрам. — Больно было, мальчик? — тихо спросила она. Гарав поморщился:

— Нет, я не почувствовал… Потом было больно, когда шили… Я хочу ещё… тебя, — он потянулся ближе, сомкнул — но несильно — пальцы на левой груди женщины. — Можно?

— Ты заплатил, — обыденно и необидно ответила она. — Ты сам, или я?

— Я сам…

…После второго раза Гарав уснул, а когда проснулся — женщина всё ещё была в постели. Она смотрела в потолок и не сразу поняла, что и Гарав на неё смотрит, а когда поняла — неожиданно смутилась.

— Ты красивая женщина, — сказал Гарав, словно продолжая разговор, законченный только что. — Зачем? — он не договорил, и так было ясно.

— Так вышло, — отозвалась она, давая понять тоном, что ей неприятен разговор.

— Так вышло… — выдохнул Гарав, снова переворачиваясь на спину. — Да, так вышло… Всё вышло, как вышло… Я пойду. Если там остались какие — то деньги — пусть они будут твои.

— Волчонок, вставай!

С этим криком Эйнор ворвался в комнату Гарава, и тот ошарашено подскочил на постели, уставился на рыцаря.

Было ещё почти совсем темно. Но откуда — то слышались шум, крики, лязг металла. А сам Эйнор был в однх штанах, но с мечом и кинжалом. За его спиной через комнату пробежал Фередир, крикнул кому — то: «Бежим!»

— Что? — Гарав тоже вскочил, стал натягивать штаны, схватил меч.

— Скорее! — Эйнор дёрнул его за плечо. — На князя напали!..

…Позже Гарав не мог восстановить всех подробностей той схватки. Дрались в коридорах — то тёмных, то освещённых мечущимся факельным пламенем, и длинные клинки высекали острые веера искр, а сражающиеся то и дело спотыкались о тела, раненых, пороги, мебель… «Как страшно люди бьются с людьми», — почему — то то и дело мелькала в голове фраза из толкиеновской книги — и правда страшно, страшнее любых орков…

…Заговорщиков оказалось неожиданно много — в заговор был вовлечён один из капитанов охраны, дежуривший в ту ночь, он подпоил чем — то сонным смену и впустил из города людей. Гарав более — менее стал понимать, что к чему, когда стоял в тронном зале, битком набитом тяжело дышащими людьми — полуголыми, но с оружием — и кто — то бинтовал ему льняной полоской глубокую и длинную рубленую рану на правой руке. Гарав поднял глаза — его бинтовал Олза, сын князя. Поймав взгляд Гарава, Олза подмигнул:

— Спасибо.

— За что? — Гарав покривился — рану пекло и дёргало. Олза рассмеялся и не стал ничего говорить.

В центре зала стояли на коленях — прижатые несколькими руками каждый — трое мужчин, юноша и двое мальчишек возраста Гарава. Все они были ранены, и не по разу, но смотрели на стоящего возле трона Нарака с лютой, неугасимой злобой и без капли страха. В одном из мужчин Гарав узнал Рауда сына Тира, княжеского майордома! А один из мальчишек был его сын, Лоссен.

Прямо возле трона лежал один из пажей Нарака, мальчик лет десяти — двенадцати, Гарав не успел запомнить его имя, а сейчас… мальчишка был разрублен надвое, от плеча до бедра. Нарак поднял голову — до этого он смотрел на убитого пажа — и сразу стало тихо. Бешеным голосом он спросил:

— За что зарубили ребёнка?! За верность?! Отвечайте, скоты!

В толпе прошёл шепоток — многие уже знали, что Нарак и Олза остались живы только потому, что паж, задремавший в зале у камина, среди собак, проснулся от их рычания, увидел входящих людей, успел натравить свору и поднял крик — и был тут же зарублен Раудом.

Сейчас Рауд выкрикнул с такой ненавистью, что от его голоса становилось холодно:

— Ты предатель, Нарак сын шлюхи! Ты продал Кардолан Артедайнскому Выродку и нимри! Будь ты проклят!

Установившаяся было тишина взорвалась, над головами схваченных засверкали мечи, но Нарак вскинул руки:

— Стоять! Стоять… — повторил он и показал рукой на заговорщиков: — Пытать, пока н расскажут всё — кто, зачем, для чего. Сначала этих, — рука князя как бы зачеркнула мальчишек, — на глазах у этих! — он, словно ударяя копьём, поочерёдно показал на старших. — Убрать и начинать немедленно!

Заговорщиков уволокли. Олза хлопнул Гарава по плечу, подвёл к дверям в коридор и показал мечом на лежащего там светловолосого человека с раскроенным лицом и грудью — он был мёртв и неловко скособочился в луже остывшей крови:

— Вот твой удар. Он меня почти достал — и тут ты…

— Не помню, — сказал Гарав…

…Заговорщиков казнили через два дня, утром. Было солнечно и ветрено; ветер — тёплый, сильный — дул с моря. Гарав стоял в переднем ряду слева от Эйнора и смотрел на обтянутый красным эшафот, где стоял один из младших палачей, опираясь на длинный двуручный меч с тупым концом, но до сияния заточенной рубящей кромкой.

Всех шестерых привезли в специальной повозке. Гарав уже знал, что никто из них ничего не сказал — ни когда пытали младших на глазах у старших, ни наоборот. Когда палач применил к Рауду огонь, Лоссен, до этого не издавший ни единого стона — пока мучили его самого — открыл было рот, но отец сказал ему: «Молчи», — и Лоссен молчал, не закрывая глаз.

Шли все шестеро сами — ноги им сохранили и вообще привели в порядок, если так можно выразиться. Но они прошли близко от Гарава, и следы пыток, а главное — неистребимый запах боли — были ему отчётливо видны и ощутимы.

Один за другим — в полной тишине, только упруго хлопали флаги — приговорённые поднялись на помост. Мальчишки помогали идти друг другу, один из мужчин опирался на плечо юноши. Выстроившись в ряд шестеро слушали приговор, который читали громко, отчётливо.