Слабое место жесткого диска - читать онлайн книгу. Автор: Петр Северцев cтр.№ 56

Запустив программу, я снова выступил с предложением к господину Атлону подбросить информацию. Однако оно и во втором чтении было забаллотировано – Приятель тупо настаивал на выполнении своих прежних рекомендаций.

Я не сдавался. Однако ни кнопка «reset», ни кнопка «power», увы, не взбодрили моего друга. Я в панике начал стирать директорию за директорией, освобождая место на диске. Я почти на семьдесят процентов освободил директорию GAMES, решительно наступив на горло файлам с порнухой. Результат был все тот же… Выход был один. Я ласково сказал Приятелю: «Отдыхай!» и нажал на power. Наступившая тишина зловеще нависла над моей головой, и я понял, что придется напрягать свои собственные мозги.

Я начал с анализа ситуации. Итак, налицо явные «глюки». Налицо факт, что я остался один перед лицом неведомых сил. Что и говорить, продолжение расследования без Приятеля равносильно попытке города выжить в тридцатиградусный мороз при отключенном энергоснабжении.

Однако я продолжил и пошел в своем анализе дальше. Итак, налицо четыре смерти. Сначала умирает жена предпринимателя Скворцова, затем зверски убивают экстрасенса Нижегородцева, потом буквально на женщине умирает священник Петр Зубов, и замыкает всю эту сюрреалистическую мортальную цепь владыка Гермоген. И если все предыдущие три смерти можно отнести к разряду обычных с точки зрения общественного резонанса, то неожиданная смерть владыки выглядит уже делом несколько более высокого уровня.

Далее. Гробики на моих «Жигулях» однозначно свидетельствуют о том, что преступник таким образом обозначал свои действия. Гробиков, однако, было два, а смерти – целых четыре. К тому же непонятно, выглядели ли гробики предупреждением о готовящейся смерти или констатацией свершившегося факта.

Что объединяет все случившееся? Поразмышляв над этим, я пришел к выводу, что связать все воедино не получается. Однако три первые смерти можно связать, как это ни странно, с фигурой Ларисы Крикуновой: двое умерших являлись ее любовниками, а третья была ее бывшей подругой. И если даже предположить, что ко всему этому она причастна, то в двух случаях отсутствуют мотивы. Связи Крикуновой с владыкой же абсолютно не прослеживается.

К тому же остается куча вопросов: о способах, методах, мотивах…

Не исключено, конечно, что все эти смерти вообще ничем между собой не связаны и искать надо лишь убийцу Нижегородцева. Но где и как? Ответы на эти вопросы оставались абсолютно неясными.

Придя к этому совершенно нерадостному выводу, я вдруг совершенно отчетливо и ясно услышал звонок в дверь.

Бросив взгляд на часы, я отметил, что господин Полежаев – человек пунктуальный. Было ровно пять часов вечера.

На пороге стоял маленький коренастенький молодой человек в модном кашемировом пальто.

– Разрешите войти? – лукаво посмотрев на меня, спросил он.

– Войдите. Только злые намерения оставьте за порогом.

Незнакомец всплеснул руками и улыбнулся.

– Какие злые намерения?! Обижаете, Валерий Борисович!

Я посторонился, и гость вошел в прихожую. Там он не спеша разделся и, манерно посмотрев карими глазами сначала на меня, затем в глубь квартиры, спросил:

– Можно?

– Конечно, – ответил я и указал рукой в направлении кухни.

Усевшись на кухне в кресло, незнакомец весьма жеманно, с поклоном протянул мне руку и произнес:

– Разрешите представиться. Меня зовут Алексей Полежаев, я представляю Тарасовское епархиальное управление и к вам обратился по просьбе секретаря епархии отца Романа. Мы хотим заказать вам расследование одного очень деликатного дела.

– Извините, а откуда вы узнали, что ко мне можно обращаться с подобными просьбами?

Полежаев улыбнулся и воздел руки к потолку.

– Земля слухами полнится. А слухи, то бишь отзывы о вашей работе, весьма положительные.

Полежаев вдруг посерьезнел и уже другим тоном произнес:

– Еще вчера я заходил к вам и, если бы мы с вами встретились, попросил бы вас заняться предупреждением преступления. Сегодня, увы, я вынужден признать, что преступление совершено и нужно найти преступника.

Гость откашлялся, попросил у меня сигарету, закурил и продолжил:

– В нашем городе случилось из ряда вон выходящее событие. Сегодня преставился архиепископ Тарасовский Гермоген. Понятно, что на все воля божья и человек, увы, не вечен на нашей грешней земле. Однако есть обстоятельства, которые заставляют нас считать, что владыка умер насильственной смертью.

– Если можно, я хотел бы знать эти обстоятельства, и как можно подробнее.

– Конечно, – согласился Полежаев. – Он умер сегодня в больнице от сердечного приступа. Кстати, буквально рядом с владыкой на соседней койке утром умер еще один православный пастырь, отец Петр, настоятель одного из центральных храмов города. Я только что вернулся из больницы, и врачи полагают, что там смерть была естественной. Может быть, это простое совпадение, а может быть, и нет… Одним словом, мы очень обеспокоены и заинтересованы в проведении скорейшего расследования. Мы также заинтересованы в том, чтобы это расследование было проведено с максимумом профессионализма. И ваша кандидатура представляется нам оптимальной, по крайней мере, исходя из тех отзывов, которые дали нам люди, мнению которых мы привыкли доверять.

– Спасибо, – учтиво наклонил я голову. – Однако есть два момента. Первый – дело в силу особого статуса потерпевшего будет активно расследоваться официальными органами, и я боюсь оказаться здесь лишним. Второе – даже если я и соглашусь, то учтите, что я много беру за свою работу. И, наконец, третье – почему вы так уверены, что смерть владыки Гермогена была насильственной?

Полежаев внимательно меня выслушал, кивнул головой в знак того, что он все понял, откашлялся и сказал:

– Давайте по порядку. По первому моменту могу сказать, что один ум хорошо, а два лучше. Но не только в этом дело. Отношения между епархией и официальными властями не слишком доброжелательные, и особого рвения от милиции в этом деле мы не ждем. Кроме того, есть и еще кое-что, и в это мы сможем вас посвятить только в том случае, если вы согласитесь взять на себя расследование. Что же касается второго момента, то тут вам беспокоиться совершенно не о чем. Мы примем ваши условия, тем более что они нам известны от людей, имевших с вами дело. Двести долларов в день плюс накладные – я не прав?

Я поразился осведомленности моего собеседника и машинально кивнул.

– Как говорят на Диком Западе, нет проблем, – губы Полежаева снова затронула улыбка.

Я почувствовал, что смущен неожиданным поворотом дела. Полученная информация, подкрепленная деловитостью своего собеседника, несколько обескураживала. Однако времени на особые раздумья у меня не было – дело, в которое я ввязался, помимо моей воли развивалось по своим законам, и мое согласие на расследование само собой напрашивалось. Я снова, как и утром, находясь среди полусумасшедшего журналистского коллектива, подумал, что просто плыву по течению…