Тень на каменной скамейке - читать онлайн книгу. Автор: Мария Грипе cтр.№ 17

Наступил 1912 год.

Но только оставшись одна в своей комнате и закрыв за собой дверь, в полной мере ощутила я приближение чего-то нового. Только когда одинокий огонек моей свечи, стоявшей на подоконнике, вспыхнул и отразился в беспредельной черноте зимней ночи, лишь тогда для меня начался новый год.

Когда-то я получила в подарок от папы маленькую книжечку для записи умных мыслей – своих и чужих. Она была в синем кожаном переплете с золотым обрезом. Правда, я редко ее открывала. И даже те немногие мысли, что там были записаны, в основном принадлежали не мне. Для моих она казалась слишком красивой.

Но все-таки в новогоднюю ночь, когда я оставалась одна, в моей книжечке обычно появлялось несколько новых строчек. Текст этот я, как правило, сочиняла заранее: что-нибудь такое, что хотелось запомнить и о чем стоило поразмыслить.

Однако в последние дни произошло слишком много событий, и я не успела ничего придумать. Помог один верный способ: нужно открыть наугад какую-нибудь хорошую книгу и прочесть первую попавшуюся на глаза фразу. Так я и сделала.

Бабушка подарила папе сборник Мориса Метерлинка, получившего в том году Нобелевскую премию. Книга называлась «Сокровище смиренных» и очень понравилась папе.

Я открыла ее наудачу и прочла следующие строчки: «Истинная жизнь, которая одна оставляет после себя след, рождается в тишине». Фраза показалась мне красивой, и я тут же занесла ее в книжечку. Затем перелистала еще несколько страниц и увидела другую мысль: «Слово – время, молчание – вечность». Записала и ее. Я не совсем поняла, что имел в виду автор, но фразы звучали убедительно и были под стать книжечке, к тому же я надеялась когда-нибудь разобраться в их смысле.

Довольная собой, я закрыла книжечку, погасила свет и легла. Но почти тут же снова села в постели – сон как рукой сняло. Не звуки и не шаги стали причиной моего внезапного пробуждения. Сама не зная почему, я вскочила с сильно бьющимся сердцем, прислушалась, но ничего не услышала: в доме было тихо и сонно.

Тогда я выбралась из постели, проскользнула к окну, приподняла гардину и зажмурилась: луна только что выглянула. Близилось полнолуние, и весь наш сад купался в ярком лунном свете. Снег отливал голубизной и, казалось, был усыпан драгоценными камнями.

Стояла полная тишина. Яблони отбрасывали на снег причудливые тени. Их заиндевевшие ветви сверкали на темном фоне неба. Это было похоже на сказку. Наш маленький дом стоял в волшебном саду, залитом удивительным светом. Я не отходила от окна, разглядывая незнакомый мир.

1912 год действительно наступил.

Я смотрела и не могла насмотреться. Зрелище, прекраснее которого мне никогда не приходилось видеть, ошеломило меня. По спине побежали мурашки. Чем дольше я смотрела, тем красивее казалась эта картина. Луна плыла по небу блестящим кораблем, а между небом и землей протянулась завеса, сетчатая пелена из тончайших серебряных нитей. От такой красоты у меня сжалось сердце. Хотелось взлететь, покинуть свое тело и парить над садом, а потом раствориться в лунном свете или превратиться в снежинку и исчезнуть…

Внезапно я поняла, что в саду кто-то есть. На снегу вырисовывались очертания стоявшего человека, лицо которого было обращено к луне. Через мгновение он исчез, но тут же по снегу заскользила тень. Быстро и бесшумно она двигалась к воротам. Кто это был? Я отчетливо видела тень, но не могла разглядеть, чья она. На какую-то секунду на дороге показалась и снова исчезла тоненькая фигурка со свертком в руках. Сомнений не оставалось – это был брат Каролины.

Конечно, Каролина имела полное право приглашать к себе брата. Никто из домашних не стал бы возражать. И ей следовало знать это. Тогда для чего нужны эти тайные ночные визиты? Почему он избегает встреч с нами? Такая боязнь дневного света казалась подозрительной, словно Каролина стыдилась своего брата и старалась прятать его от всех.

Я терялась в догадках. Почему Каролина так поступает? Ведь она всегда предпочитала говорить правду.

Конечно, она могла думать, что ее дела нас не касаются. Она отстаивала свою свободу и независимость, а независимость, как видно, не всегда располагает к откровенности.

Разумеется, Каролина вовсе не обязана сообщать, что ее брат живет в нашем городе. У нее вполне могут быть причины скрывать это. Но тогда и ему незачем тайком бывать у нас, пока мы спим. Что-то здесь нечисто. Но думать о Каролине плохо не хотелось.

На душе было скверно. Почему она больше не доверяет нам? Мне? Чего ей бояться? Неужели она считает, что мы не пустим ее брата на порог из-за того, что он бедно одет? Нет, так думать она не может. Значит, у нее есть причины для молчания. Ведь мы ничего не знаем о ее семье.

Не следовало быть излишне подозрительной. И все же неизвестность мучила меня. О существовании брата знала только я, мне было и решать, что делать дальше. Я собралась поговорить с Каролиной, но уже через мгновение поняла всю глупость такого поступка: я могла навсегда лишиться ее доверия.

И вот я думала-думала, но так ничего ей не сказала. До чего же противно сомневаться в том, кого любишь. У меня даже голова разболелась.

Смущало и то, что стоило Каролине появиться, как сомнения исчезали. Головная боль проходила, и я совершенно успокаивалась. Один ее взгляд – и уже верилось, что она не способна ни на что дурное. Как можно подозревать ее? Я от души раскаивалась.

Присутствие Каролины, звук ее голоса рассеивали мои сомнения, и я уже не видела ничего странного в этой истории. Но ночью, оставшись одна, снова поддавалась беспокойству. Отовсюду слышались звуки. Кто-то прокрадывался в дом, лестница скрипела, снежный наст хрустел под окном. Усилием воли я заставляла себя не выглядывать на улицу.

Наконец я твердо решила оставить подозрения. Я должна доверять Каролине. Когда-нибудь она сама обо всем расскажет, нужно просто подождать. Да и не хотелось портить объяснениями те дни, когда Каролина вела хозяйство, – нам всем было так хорошо тогда.

Свея собиралась вернуться в начале января, чтобы успеть подготовиться к крещенским праздникам. Она еще не знала, что стряпать не придется, – почти все ее кушанья остались нетронутыми.

Каролина надеялась приятно удивить Свею.

– А что, разве плохо – узнать, что не нужно сразу по приезде становиться к плите? – простодушно говорила она.

Я, правда, сомневалась, что Свея обрадуется. Да, честно говоря, Каролина и сама, кажется, не очень верила в то, что говорила.

Хлеба, испеченного Свеей к Рождеству, осталось мало. Правда, до ее возвращения хлеба наверняка бы хватило, но Каролина все же замесила тесто. Ей хотелось для разнообразия угостить нас хлебом своего приготовления. Она не упускала случая проявить себя. Будь здесь Свея, Каролине никогда не представилась бы такая возможность.

Каролина была изобретательна и любила готовить. Кроме того, в отличие от Свеи, которая всегда стряпала в одиночестве, Каролина с удовольствием принимала любую помощь. А потому и Роланд, и я, и Надя много времени проводили на кухне. Особым усердием отличалась, конечно, Надя, которую Свея даже на порог кухни не пускала.