Серое проклятие - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Михеев cтр.№ 2

Не-а, какое там убегать — железяку свою схватил. А ничего себе дрын, кстати, он им меня что, порубить собрался? Ага, похоже на то. И что эта полоса неплохой стали у него тупая, только хуже — больнее будет. Ему больнее, потому что я даже в пьяном виде бить себя всякому недорослю не позволю. И что ты делаешь, а? Смотри-ка ты, как увидел, что я обломок доски схватил, тормознулся, видно, инстинкт самосохранения сработал. Ну да, я после института год в стройбате отслужил, там швали всякой было — как грязи, так что дрались страшно, и я приспособился подручными предметами отмахиваться. Так что правильно осторожничаешь, малыш, только поздно. Пока ты свою железяку не схватил, был у тебя шанс уйти на своих ногах, а сейчас, извини, мальчик, я тебе ручонки-то блудливые укорочу.

Угу, все правильно — увидел, что я на него иду, и принялся восьмерки мечом крутить. Ну, это и я умею, невелика премудрость, пробовал по приколу как-то. Не, мастера у них мечами такие финты выделывают — закачаешься, но ты, мальчик, далеко не мастер, поэтому на, получи!

Удар, вернее, тычок импровизированной дубинкой в лицо, он машинально отмахивается, я делаю шаг вперед и вбок и со всей дури бью его левой нижней конечностью по опорной ноге. Вот так-то, будешь теперь хромать, возможно, всю оставшуюся жизнь, сопляк. Я, конечно, не Рембо, но давно заметил — спьяну тормоза у меня снимаются напрочь, и забытые вроде бы рефлексы работают, как будто я все эти годы тренировался, а не дурака валял. Вот и сейчас сработали, от головы независимо.

Ну все, картина маслом — Маринка визжит как резаная, надо же, три года не замечал, какой у нее противный голос, пацан лежит, как дохлый. Все правильно, у него нога под неестественным углом вывернута, это больно. Ударил бы сильнее — вообще кость наружу выскочила бы, у меня этот удар хорошо поставлен. На гараже ворота закрываются плохо, так я их так вот забиваю. Лепота! Будем считать, отомстил — не хрен чужих подружек уводить.

Слышу — вопли сзади, поворачиваюсь… Оба-на, на Маринкин визг целая толпа бежит, железяками своими размахивает. Если я хоть что-то в этой жизни понимаю, сейчас за своего мстить кинутся. Я бы точно кинулся. Вижу — сваливать надо, но как-то не по-мужски это, врагу задний фасад показывать. Так что встретил я самого шустрого доской своей в лоб, да так хорошо попал, что тот сразу с копыт, а дальше ничего не помню.

Следующий кадр — яркий свет, но не слепящий, а ровный такой, приятный. Причем льется со всех сторон, да так, что тени не отбрасываю. Лежу я на чем-то мягком… Встаю, оглядываюсь — ничего вокруг нет. Просто нет. Под ногами что-то вроде ковролина белого, и уходит он далеко за горизонт. Хотя и линии горизонта тоже нет, сплошная бесконечность. Весело, ничего не скажешь…

Прислушался к своим ощущениям — оригинально! Я трезв как стеклышко, хотя уже и забыл, что это такое — трезвым быть. Ничего не болит, есть-пить не хочется. И что же это получается? Пытаюсь мыслить логически и прихожу к простому результату — бред это. То ли предсмертный, то ли еще какой. Говорят, организм от боли может и не такое выдать, защитная реакция мозга, что ли. Альтернативой является то, что, как уверяют наши святоши, и есть ад, рай и чистилище, однако как-то не верится. Все остальные варианты, вроде «прилетели пришельцы и мне помогли», отбрасываю как нереальные. Ну а раз умираю — надо попытаться, как и положено, вспомнить всю прошедшую жизнь.

Сажусь я (елки-палки, мягкий ковролин-то) и начинаю вспоминать. Только до того, как в детском саду меня мальчишки били, потому что я слабее был, дошел, чувствую — не один я. Смотрю вокруг — никого. Ну и хрен с ним, продолжаю вспоминать дальше. И тут в мозгах голос раздается:

— И долго ты тут сидеть собираешься?

Оглядываюсь — по-прежнему никого. Пожимаю плечами и (ну привычка у меня такая, вслух думать) бормочу под нос:

— Ни хрена себе глюк…

— Кто глюк? Я? — Голос, кажется, обиделся.

— Ну да, ты, кто же еще.

— И почему ты так решил? — А голос ехидный-ехидный. Это вообще интересно, с собственной галлюцинацией поговорить, да и сидеть просто так уже наскучило, потому отвечаю:

— Чего не вижу и не ощущаю — того не существует. Так что голоса бестелесные только глюком быть и могут.

В ответ раздался смех. И надо сказать, смех этот мне не понравился, хотя вроде бы злости в нем не было. Просто так смеются люди, которые уверены в своем превосходстве над собеседником. Нет, я ничего в том плохого не вижу, но вот объектом такого смеха мне быть совершенно не хотелось.

А потом рядом со мной появилось сияющее мерцание, и из него вышел человек. Высокий, широкоплечий, светловолосый, в черной одежде то ли из слабо поблескивающей ткани, то ли из очень мягкой кожи. Крой у нее был непривычным, но, по всему видно, ему в этой одежде удобно. И кстати, сидела она на мужике как вторая кожа, явно не первый день носил. Вон и потертости наличествуют.

Мой интерес не остался этим умником не замеченным. Проследив за направлением взгляда, он неопределенно пожал плечами, а потом вздохнул:

— Вот объясни мне, почему совсем не нервничаешь? И не удивляешься даже… Ведь я точно знаю — порталов ты раньше не видел.

— А зачем? Если ты и впрямь глюк, какая разница, что я вижу? Куда интереснее, чем это меня торкнуло.

— А если не глюк?

— Тогда, думаю, тем более незачем раньше времени дергаться — все равно информации у меня хрен без масла. Куда проще немного подождать и послушать, что ты мне скажешь.

— В логике тебе не откажешь, — усмехнулся незнакомец и внезапно жестом фокусника выдернул, кажется, прямо из воздуха стул с очень красивой резной спинкой. Мягко, по-кошачьи, сел на него. — Ладно, смотри.

И создает он передо мной голограмму, да такую, что наши спецы по 3D от зависти должны сдохнуть. Как такое возможно — честное слово, не знаю, но результат впечатлял. Впрочем, еще больше меня впечатлило то, что я в этой голограмме увидел. А там — кадры того, как меня убивали. Рубили, сволочи, железяками своими, а потом в овраг сбросили, там болото топкое, затянет — и концов не найдешь.

— Ты еще живой был, — говорит. — Я тебя вытащил, подлатал. Цени.

— Ценю, — соглашаюсь. — Ждешь, что отрабатывать буду?

— Жду, — кивает.

— Ну, говори как. Я долги привык возвращать.

— Это хорошо, — серьезно констатировал мужчина. — А какие ты представляешь себе ограничения?

— Без педерастии и прочих извращений, ну и голым задом на муравейник садиться не собираюсь.

Мой собеседник некоторое время молчал, переваривая услышанное, потом неспешно пожевал губами, кивнул задумчиво:

— Кажется, я понял, что ты имеешь в виду. То есть без физического и желательно морального ущерба для себя, любимого, так?

— И для моих родных, — счел я нужным уточнить позицию.

— Логично. А как насчет неродных? В смысле, если их, к примеру, надо будет убить или, как вариант, покалечить?