Оторва с пистолетом - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Влодавец cтр.№ 111

Лена уже совсем было отказалась от мысли напроситься Валентину в попутчицы, когда он неожиданно предложил, будто мысли ее прочитал:

— Мне бабушка сказала, что вы в Москве учитесь? — правда, при этом почему-то опять на «вы» перешел.

Честно сказать, Лена малость позабыла, что она там наболтала Анне Петровне за период краткого знакомства, но все-таки утвердительно кивнула.

— Может, поедете с нами? Намного быстрее, чем поездом получится!

— А по деньгам? — на сей раз Лена не стала жеманиться.

— Да бесплатно довезем, чего там! Скажу, что вы моя сестра. Мы оба чернявые, возможно, поверит Степаныч…

— Степаныч, надо думать, это напарник?

— Ну! Он классный мужик, между прочим.

— А если не поверит? Допустим, паспорт показать заставит? Фамилии-отчества разные. Это, кстати, и вариант с «женой» отметает. Штампа о регистрации брака нет.

— Ну… Тогда скажу, что вы-моя невеста… Лена чуточку подумала. Невеста

— это клево. Но все-таки не стоит показывать Вале, будто она сразу же ухватилась за эту идею. Надо было поломаться малость.

— Но ведь-вы же еще только через сутки поедете, даже больше. А на поезде я могу уже сегодня уехать, и завтра быть в Москве, — заметила Лена, снова обозвав Валентина на «вы». — И комфорта в машине никакого, тем более втроем в одной кабине…

— Но за поезд вы почти четыреста рублей заплатите, а тут — ни копейки…

— подвел экономический базис Валентин.

— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, — недоверчиво процитировала Лена циничную мудрость рыночни-ков. — Я вас еще плохо знаю, Валентин, а Степаныча вообще в глаза не видела. А люди, как известно, разные бывают, и не всякого сразу разглядишь. Бывает, что такие вроде бы приличные люди гадами и сволочами оказываются. Может, ваш Степаныч и не такой, но ведь и вы его только первый день знаете…

— Да что вы, — улыбнулся Валентин, — я не такой уж простодушный. Могу понять, когда со мной хитрят. А Степаныч — весь как на ладони. Конечно, он грубоватый немного, но шоферская работа к тому обязывает. Ну, а если что не так, я заступлюсь, честное слово…

— Ладно, — вздохнула Лена, — буду на вас надеяться.

Попив чайку с Вячеславом, Валерия пожалела, что сэкономила на заварке. Засыпала бы всю пачку в чайник, глядишь — и взбодрилась бы. А так, с трех столовых ложек на два с половиной литра воды получилось некрепко. Расслабуха и размеренность, которые испытывала госпожа Корнеева, от такого пойла только усилились. Теперь ей стало по фигу, какие там блошки-вошки на лежбище экс-господина Чеграшова обитают — лишь бы где-то подремать минут шестьсот. Вячеслав, конечно, не протестовал, когда его школьная подруга забралась на его постель прямо в унтах, поскольку сам спал там в валенках. Под голову Валерия положила свой драгоценный рюкзачок с 550 тысячами баксов, ножами, запасными обоймами и таинственной упаковкой неизвестно с чем. А правую руку уложила за борт полушубка, где у нее лежали «ПМ» и стреляющая авторучка. Улеглась она, само собой, спиной к стене и некоторое время пыталась спать вполглаза, посматривая на дверь. Но увы, усилия не заснуть по-настоящему ни к чему не привели. Уже минут через пять Валерия наглухо сомкнула веки, и разбудить ее можно было только близким пушечным выстрелом.

Что же касается Вячеслава, то он, убедившись, что Валерия спит, решил заняться своим философским творчеством. Пожалуй, если б кто-нибудь увидел его в тот момент, когда он усаживался за стол с тетрадкой и авторучкой, которые приобрел за счет своей гостьи, то безусловно решил, будто имеет дело с психом — до того широкая и счастливая улыбка заиграла у него на лице. Лампочку он выключил, а стол — то есть ящик от большого телевизора «SONY» — придвинул поближе к окошку, пользуясь дневным светом, проникавшим через матово-заиндевевшее стекло.

Погрузившись в писанину, Чеграшов не поднимал головы и ничего вокруг себя не замечал. Ему было плевать на все, что творится вокруг, и времени он тоже не ощущал до тех пор, пока за оконцем халупы не стемнело. Пришлось все-таки включить лампочку. Впрочем, Валерия спала настолько крепко, что и после этого не проснулась.

Однако тусклый свет лампочки в этой почти ничем не освещенной части парка был подобен маяку на морском побережье. Прежде, прячась от Штангиста, да и позже, опасаясь привлечь внимание ментов, Вячеслав соблюдал строгую светомаскировку — завешивал окно плотной тряпкой, к которой еще и картонный лист был пришпилен. Но сегодня, возобновив свое бумагомарание после долгого перерыва и накопив за время этого перерыва множество мыслей, которые так и просились на бумагу, Чеграшов позабыл о своем обычае. Он даже позабыл о нешуточном предупреждении Валерии: «Если меня здесь найдут, то убьют наверняка. И тебя тоже, за компанию». Потому что те гениальные — по самооценке Вячеслава, конечно! — мысли полностью отключили у него всякую осторожность и даже элементарное чувство самосохранения.

Скрип снега за окошком он не услышал. И того, как чуть-чуть скрипнула дверь — тоже. Даже шороха занавески, прикрывавшей дверь! И только когда чья-то сильная лапа сцапала его за бородатый подбородок — очухался. Но было уже поздно: отточенное стальное лезвие прикоснулось к кадыку, парализовало смертельным холодом и страхом.

— Тихо, бомжара! — прошипели из-за спины. — Пикнешь — башку отрежу!

— Поверни его на меня, — шепотом произнес второй вошедший. — Что-то рожа больно знакомая… Ба! Да это ж господин Чеграшов! Привет, Славик! А ты, оказывается, не на Кипре?! Вот это встреча!

В какие-то секунды, наверно, Чеграшов вспомнил, как пять с лишним лет назад обладатель этого голоса методично хлестал его по щекам и приговаривал: «Вас, господин Чеграшов, еще не бьют, а гладят! Когда мы вас бить начнем — поздно будет, не выживете!» А Штангист, сидя в кресле и наблюдая за мордобитием, приговаривал: «Давай, Тема, воспитывай его!» И уже после всего, когда морально смятый, униженный, втоптанный в грязь Вячеслав подписал все, что ему выложили на стол, Штангист сказал: «С тебя, фуфло поганое, еще двести кусков. Не принесешь в срок, еще раз встретишься с этим парнем. Его зовут Тема Драч. Запомни! Вторая встреча с ним — всегда последняя!»

И то ли от воспоминаний о своем давнишнем унижении, то ли от общей обреченности, то ли, наконец, от всех своих душевных трансформаций, о которых он рассказывал Валерии, Вячеслав повел себя в буквальном смысле героически. По крайней мере, настолько, насколько ему это позволили утраченные до срока физические силы.

Все, что он смог сделать — это вцепиться обеими слабосильными руками в ту лапу, что зажимала ему рот, оторвать ее на секунду от подбородка и коротко вскрикнуть:

— Лера!!!

В ту же секунду острая сталь располосовала ему горло и сонную артерию, а потому все остальные слова, которые он хотел прокричать, прозвучали только как сипящее клохтанье.