Ой, мамочки - читать онлайн книгу. Автор: Дороти Кэннелл cтр.№ 38

— Валисия Икс?

— Вряд ли. Она воды боится.

— А-а… Значит, Мэри… — Подтащив один из стульев-тронов, я уселась за стол. Некоторые привычки так трудно изжить… Я беспокоилась за Бена. Поступил бы он столь необдуманно, отвез бы Гроггов на свободу, если бы увидел их, в отчаянии стоящих на берегу, когда спускался в лодочный ангар за нашими вещами? Безрассудные поступки вполне в духе моего бывшего мужа…

— Что, еда не нравится? — Джеффриз с кофейником в руках остановилась рядом.

— Что вы, очень вкусно!

— Значит, всегда за столом на стену таращитесь, да?

— Нет-нет. — Я убрала со стола мокрый локоть. — Просто вчера вечером я случайно заглянула сюда и на стене висело шесть ножей. А теперь их только три.

С губ Джеффриз сорвался леденящий кровь вопль. Я вовремя поймала кофейник. Она скакала на одной ноге, скривившись от злости, будто гном, который, вернувшись домой, обнаружил, что у него сперли тексты всех заклинаний.

— Ну вот! Сперва кто-то грубо нарушает правила, а теперь еще и это! Да эти ножи использовали при съемках "Печального дома"!

— Вот как? — Я вцепилась в сиденье своего трона. — Можно спросить, вы часто так кричите?

— Ну да. Психиатр мне предписал. Иногда могу по нескольку дней кряду не выпускать пары, а прошлой ночью аж два раза не сумела сдержаться. Здоровье, знаете ли, не купишь…

Последующие ее слова были утеряны. Вентилятора под потолком в комнате не имелось, но внезапно возникло ощущение, будто его включили на полную катушку. Две из моих тарелок вспорхнули в воздух, кофейник накренился и едва не опрокинулся. Оказалось, наш покой нарушил вездесущий голубь. Пернатый друг, должно быть, прятался за занавесками и подслушивал наш разговор. Но что это?.. У меня двоится в глазах?! Их же двое! Эй-эй, птички, поосторожнее! Голуби окружили меня, вынуждая покорно сдаться, заложив руки за голову.

Меня спасла Джеффриз.

— Эй, Дерби, охолони! И ты тоже, Джоан! А не то сейчас обоим ноги поотрываю!

Птички послушно уселись на карнизе, уставившись на нас круглыми глазками, будто говоря: "Какие же идиоты эти людишки".

Я услышала, как позади нас закрылась дверь.

* * *

У себя в комнате, бросая вещички в сумку, я засомневалась насчет экскурсии в Грязный Ручей. Двое — компания, а трое — уже толпа, особенно когда один из них в миноре. Соланж с Эрнестиной будут навязываться со своими утешениями и советами, делиться секретами семейного счастья и хихикать над анекдотами о разводах. Я же буду давить из себя смешки невпопад. А они станут многозначительно подталкивать друг друга локтями или вовсе стучать себя по лбу. Если честно — мне это нужно? Хватит с меня унижений. Все это я говорю, чтобы объяснить, что мною руководили вовсе не альтруистические мотивы, когда я отправилась в комнату Мэри Фейт и постучалась в дверь. Мне необходимо было почерпнуть успокоение и поддержку в ее грустной улыбке и печальном голосе.

— Войдите.

Приглашение прозвучало предельно холодно. Комната предстала в точности такой, какой запомнилась мне с прошлого вечера, — идеальное местечко для приготовлений к погребению и родам. Массивный гардероб являлся вратами в потайную комнатку. Тяжеленные грязно-коричневые занавеси были раздвинуты — работка для двух крепких мужчин. Мебель, не иначе, покупали на вес, как уголь, — по столько-то за тонну. Неподвижной фигуркой посреди кровати Генриха Восьмого о четырех столбах, несомненно, была Мэри. Не могли же Джеффриз и Пипс подсунуть какую-нибудь пакость в постель своей хозяйки.

Из-под одеяла высунулась рука и отдернула обшитый золотой тесьмой полог.

— Поставьте мой чай на столик и обождите снаружи, пока я снова не позвоню. Вы имеете дело с женщиной, которая давала интервью "Нью-Йорк Таймс" и дважды приглашалась на передачу "Добрый вечер, Соединенные Штаты". Я больше не ребенок, которого можно пугать сушилкой для одежды.

Конечно, Мэри — кто же еще? Когда она села, я едва не вскрикнула. Солнце беспощадно высветило бесформенный "улей на ее голове и лицо, густо намазанное какой-то жирной дрянью. Рта и в помине не было, а на том месте, где положено находиться очкам, темнели дыры. Очки же лежали рядом с телефоном на тумбочке возле кровати. Видимо, Мэри по близорукости приняла меня за Пипса или Джеффриз. Признаться, я вдруг почувствовала себя виноватой — как будто прокралась к ней обманом. Бедная Мэри! Я так и представляла, как моя кузина Ванесса или же Валисия Икс восхищенно тянет: "Такими уродинами не рождаются, над этим надо хорошенько потрудиться". Ночнушка Мэри с длинными рукавами была скромной и безнадежно целомудренной.

— Это я, Элли Хаскелл! — На цыпочках я двинулась вперед, и сумка, висевшая на плече, предательски зашлепала меня по бокам. — Извините за вторжение, но я подумала: вдруг вам захочется прокатиться с нами в Грязный Ручей? Мы тут собрались…

— Что? Вы зовете меня? — Мэри вздрогнула и ударилась головой о спинку кровати. — Я не ослышалась? — Она потянулась за салфеткой, но вовсе не разразилась слезами. Вместо этого принялась стирать с лица жирную маску. Отбросив в радостном возбуждении темно-оранжевые простыни и гобеленовое покрывало, она соскочила с кровати. — Теола всегда вбивала мне в голову, что я не умею заводить друзей, нет во мне изюминки, но вчера вечером я сразу поняла: мы с вами родственные души. У вас такой же униженно-растоптанный вид, как и у меня.

— Благодарю вас. — Я постаралась выглядеть польщенной.

— Вам-то это идет. — Мэри отбросила в сторону салфетку. — Лапочка, дайте-ка мне, пожалуйста, мой халат. О, до чего же весело — ну прямо как утро после ночного девичника! Сегодня я угощаю.

— Нет-нет, что вы! — запротестовала я.

— Вы правы. У лучших друзей так заведено: каждый платит за себя. А двух других нам придется весь день таскать за собой?

Тьфу! Я никак не могла отыскать ее халат среди прочей одежды, сваленной на стульях и свисавшей с подоконника. У меня зарождалось подозрение, что Мэри, подобно влюбленной школьнице, проникается ко мне чрезмерной симпатией. Самое время вспомнить слова моей мамочки: "Элли, деточка, если ты действительно хочешь быть популярной и всеми любимой, стань отшельницей. Таким образом ты сделаешься притчей во языцех; тебя будут приглашать на вечеринки, заведомо зная, что ты не придешь; мимолетное твое появление будет вызывать переполох, и тебе никогда не придется иметь дело с людьми".

Курсируя по коврику из шкуры медведя гризли к черному мраморному камину и обратно, я чуть не споткнулась о пояс халата. Попыталась передать халат Мэри, но та как раз надевала очки. И тут зазвонил телефон. Обе мы уставились на него, не веря своим ушам.

— Джеффриз сказала, что здесь его нет… — с укоризной заметила я.

Тррррррр! Тррррррр!

Мэри, лицо которой после жирной маски выглядело желтым, как топленое масло, сделала шаг к тумбочке, протянула руку и… замерла.