Прохладой дышит вечер - читать онлайн книгу. Автор: Ингрид Нолль cтр.№ 33

«Люби, покуда жив,

Люби, покуда можешь!

Настанет час, и ты родню

В холодный гроб положишь», —

несколько насмешливо читает моя невестка.

Да, наверно, последнее пристанище ее предков куда более изящно, элегантно, дороже и сделано со вкусом. Но этот наш семейный девиз, по-моему, совсем даже не плох.

Регина с Ульрихом все время отходят в сторону, чтобы их не слышали, и все что-то обсуждают. Ясное дело, они разговаривают о Хуго. Потом вдруг разговор обрывается, Регина подхватывает под руку своего папочку, а Ульрих уводит меня к какому-то скучному мраморному надгробию шестидесятых годов. Но близко к могиле подойти не удается, висит табличка: «Осторожно! Почва проваливается! Срочно укрепить участок. Администрация кладбища». Сын тут же испуганно дергает меня в сторону, как будто мертвец сейчас утянет нас под землю.

— Долго еще Хайдемари будет в больнице? — спрашивает он. — Ас дядей Хуго как же, вдруг ей самой уход понадобится? Надо, наверное, с ее врачом поговорить…

Да, племянница оставила мне телефон клиники, только вот куда я его дела? Кажется, на кухне, в буфете, в правом ящике, что ли?

Сузи любопытно, кто такая Фанни.

— Феликса двоюродная бабушка, — объясняет Регина.

— Моя сестра, — откликаюсь я.

— Весьма благочестивая дама, — ухмыляется Хуго. Ага, не забыл, негодник: Фанни, бедняжка, тоже по нему вздыхала. Лучше б он что поважнее помнил. Но сестрица посвятила себя только Господу Богу.

— А умерла она отчего? — это Феликс.

У нее был рак, что-то по женской части. Она, как и многие другие, из-за чрезмерной стыдливости слишком поздно пришла к врачу.

— Значит, в нашем семействе дурная наследственность по части рака, — произносит Феликс обвиняющим тоном. Регина только что обсудила с ним болезнь Хайдемари, как и Ульрих со мной.

И тут меня вся эта честная компания начинает злить. «Домой хочу», — заявляю я. Но Хуго вдруг делается нехорошо, голова кружится, и он тяжело опускается на ближайшее надгробие. Так что с домом придется подождать. Все изумленно смотрят, как Регина достает из своей огромной сумки прибор для измерения давления.

— Откуда у тебя эта штука? — удивляется Феликс.

— Всегда с собой ношу. — Регина оборачивает резиновый манжет вокруг руки Хуго и качает грушу.

Давление плохое.

— Ему нельзя на солнце сидеть! — шумит Регина. Ульрих и Феликс подхватывают моего старичка любимого под руки и сажают на лавочку.

Мне бы отдых тоже не помешал.

О, Регина в своей стихии. Пичкает папочку сердечными каплями и словами утешения. Через пять минут ему уже лучше.

— Не хочу больше в гостиницу… — вздыхает он, будто это отель виноват, что у него сердце барахлит.

Ох, хитрец, в своем репертуаре: улучил момент… Конечно, кто ж ему, бедненькому, теперь откажет?

— Ну и отлично, поехали ко мне, — мгновенно отзывается Регина.

— А может, мне к Шарлотте лучше? — Глаза Хуго лукаво поблескивают. Я тронута.

И Регина, не спросив моего совета и согласия, обещает ему все, чего он только пожелает.

Эвелина собралась уже было подкатить машину к самой скамейке, чтобы Хуго зря не напрягать. Но тот отказывается, не хочет никому доставлять беспокойства и маленькими шажками семенит к машине сам, опираясь на Регину и Феликса.

Сузи болтает с Ульрихом, моя невестка подходит ко мне. До чего ж она хороша собой, всех затмила, а ведь этот розовый костюм — еще не самое лучшее, что есть в ее гардеробе. Да, такой костюмчик, цвета чайной розы, больше всего подошел бы для какого-нибудь дипломатического раута. Ну конечно, откуда же Эвелине было знать, что мы отправимся на кладбище.

— Что это у тебя на ногах? — замечает она доброжелательно.

Насквозь меня видит. Знает, что я обожаю кроссовки. Ясно, для кого я так стараюсь: элегантные босоножки на ремешках надела. Невестка купила мне их во Флоренции. Ай-ай-ай, но что поделаешь, предпочитаю неустойчивость, хожу, шатаюсь, только бы Хуго оценил.

Злые языки, помню, говорили, будто мой Ульрих страдал эдиповым комплексом и женился на рыжеволосой Эвелине, потому что она напоминала ему мать. Вот ерунда-то. Я все недоумевала, как они уживутся вместе — мой сын-отшельник и эта светская дама? И что ж вы думаете: как только Ульриху перевалило за пятьдесят, жена стала жаловаться, что он молоденьким студенткам глазки строит.

Ну вот, наконец мы и дома. Хуго укладывают на софу, Ульрих с телефоном выходит на кухню. Главврача в Мюнхене сегодня, конечно, не достать — воскресенье. Тогда я звоню Алисе, она все-таки медик. Она тут же обещает отыскать врача Хайдемари, все у него выспросить и подробности сообщить нам. И вообще, без паники, сколько женщин прекрасно живут еще много лет после ампутации груди, Алиса лично нескольких знает. Ну, в руке лимфа, правда, может застаиваться… Но если в течение трех лет после операции рака груди нет метастазов или локальных рецидивов, то в принципе уже все позади.

Неужели нам с Хуго предстоит еще и это пережить?

Тем временем Регина, Феликс и Сузи осмотрели мансарду и решили, что Хуго там жить нельзя. Лестница слишком крутая, заявляет Регина. Лучше снести одну из кроватей вниз.

— Да, только вот матрасы никуда не годятся, — довольно бестактно замечает Феликс.

А куда это, интересно, они эту кровать собираются ставить, не рядом же с моей, в конце концов. Хуго успокаивает всех, утверждая, что может спать и на софе.

Ну уж нет, это мое местечко для сиесты. Тогда шустрые мои гости снова пускаются кружить по дому, исследуют кухню, гостиную и спальню. Может, из флигеля вынести всякое барахло, тогда туда поместилась бы кровать и ночной столик. Хуго идея нравится.

Я слышу, Ульрих предлагает сестре остаться у меня на ночь: вдруг Хуго опять станет дурно. Но ей завтра в восемь утра уже надо быть на службе.

— Это ты, наверное, можешь по утрам спать сколько угодно…

В девять вечера моя озабоченная семейка наконец-то исчезает, мы с Хуго остаемся одни. Его ждет чистенькая, свежая постель, приготовленная Сузи, чемодан Регина привезла из отеля. Сил у нас, старых, уже никаких, но о таблетках мы все-таки вспоминаем вовремя.

— Почему Регина ушла от мужа? — интересуется Хуго. — Он ведь как-никак Феликсу-то отец?

Хуго разводы не жалует, это я поняла еще полвека назад.

Ну, Регина выскочила замуж за человека значительно старше ее, по прозвищу Тощий, выскочила опрометчиво, ее все предупреждали: Ульрих, я, Алиса, подруги. Эрнст Элиас — художник, несколько экзальтированный, не в себе, пишет на библейские темы. У Регины тогда были длинные вьющиеся волосы, настоящая грива, она ему позировала для «Кающейся Марии Магдалины» — омывала этому господину ноги, умащала их благовониями и вытирала своими волосами. На мужских моделях художник экономил, поэтому делал наброски собственной ноги в необычной перспективе. Потом Регина забеременела, и муженек решил писать с нее Мадонну. Ради такого великого замысла моей младшенькой пришлось изрядно помучиться, она даже позу держала как вкопанная, хотя изображала женщину, бегущую от преследователей.