Аптекарша - читать онлайн книгу. Автор: Ингрид Нолль cтр.№ 18

— Мои родители очень бы хотели с вами познакомиться, — позвала я ее, и она с готовностью встала.

Завидев меня, господин Шнайдер немедленно сменил направление главного удара.

— А у Левина, как я погляжу, губа не дура, — прошамкал он и принялся обстоятельно рассказывать о своей дружбе со старым Грабером и о том, как он верой и правдой вот уже сколько десятилетий пользует всю его семью. — Вот переберетесь к нам в Фирнхайм, а там, глядишь, я скоро и четвертое поколение Граберов лечить буду…

«Ну уж нет, — решила я про себя, — если у меня будет ребенок, я и не подумаю доверить его этому ископаемому». Но виду не подала и продолжала любезно улыбаться.

— Он был крепким малым, наш дружище Герман, — продолжал врач, — своего никогда не упускал. Иначе и не достиг бы ничего, ведь вышел-то из бедноты. Сын его — тот совсем другое дело, зато вот Левин, сразу видать, тоже не промах. М-да, был человек и умер, наш дружище Герман, а ведь мог бы еще пожить на старости лет. И скажу я вам, такой жуткой смерти и врагу не пожелаешь.

У меня даже дыхание перехватило. Ведь Левин говорил, что все прошло мгновенно и «как нельзя лучше».

— То есть как? — спросила я почти неслышно. — Я думала, он тихо-мирно скончался за завтраком, без всяких болей.

— Меня, как вы понимаете, при этом не было. Но что у него ужасные, мучительные судороги были — это сразу видно по лицу, по рукам. Он пытался звать на помощь: телефон валялся на полу, скатерть со стола сдернута. Нет, смерть от сердечного приступа отнюдь не всегда скоротечна и безболезненна.

Доктор Шнайдер заметил, что мне не по себе. Но, видимо, списал это на обычное волнение невесты.

— Пойдите лучше подышите свежим воздухом, — посоветовал он.

С тех пор как я стала жить в двух шагах от шветцингенского замка, я полюбила замковый парк как свою вотчину. Я часто сиживала на скамейках тамошнего летнего театра и читала, устраивала себе пикники возле искусственных руин, наслаждалась одиночеством в «мечети» или, устроившись на скамейке у самого берега, кормила в пруду уток. В день свадьбы мне так хотелось рука об руку прогуляться с Левином по парку, и вот вместо этого я торчу тут одна перед знаменитым каменным сфинксом, который, подобно всем сфинксам на свете, с безмолвной улыбкой таращится на меня взглядом большой хищной кошки. Если кто и вернет мне присутствие духа, то только не он, а вот эти древние деревья, птицы и, возможно, даже дурацкие золотые рыбки в воде. Минут десять спустя я вполне овладела собой. Итак, отныне я официально, по документам, Элла Морман-Грабер, все будут звать меня, конечно же, по мужу «госпожой Грабер» и, значит, то и дело напоминать мне о покойном. Значит, придется к этому привыкнуть.

Хотелось вернуться к гостям по возможности незаметно, просто смешаться с беззаботной толпой танцующих и самой пуститься в пляс. Стараясь избегать широких, как по линейке разбитых аллей, я побрела обратно к замку глухими тропками в тени густых деревьев и шарообразных кустов самшита. Парк в этот час отнюдь не был безлюден — помимо запоздалых туристов бродили здесь и наши гости, пожелавшие размять ноги после возлияний, еды и танцев. Проходя мимо скамейки, на которой часто сиживала в одиночестве, я в который раз отметила, что укромное это место просто создано для влюбленных. Скамейка оказалась занята. Я заслышала голоса и замерла за кустами, не поверив собственным ушам. Да, на скамейке сидела Марго. И совсем не с Дитером; с ней был Левин.

Мне опять чуть дурно не сделалось. Эти двое сидели на скамейке, тесно прижавшись друг к другу, и что-то горячо обсуждали.

— Ну хорошо, хорошо, — сказал Левин. — Будь по-твоему, она и впрямь похожа на жесткошерстного фокстерьера, но зато она исполняет все мои прихоти, этого не от всякого фокстерьера дождешься.

Эта шелудивая кошка смеет называть меня фокстерьером?! Да я чуть из-за кустов не выскочила, готовая облаять и покусать обоих!

— Ладно, Левин, пошли, а то мне зябко, — протянула Марго, и оба встали. Никем не замеченная, я последовала за ними.

В зале продолжались танцы. Не успела я смешаться с толпой, как меня подхватил под руку Дитер.

— Мне тебя очень недоставало, — проникновенно сказал он, — если позволишь, этот танец мой.

Какое счастье, что эти слова произнес не Левин, — я бы точно не сдержалась! К немалому изумлению Дитера, я прильнула к нему так, будто это он мой жених. Поначалу он не знал, как ему реагировать, и не отстранялся, по-моему, только из вежливости. Но после двух танцев (ибо я и не думала его отпускать) мы лучше почувствовали друг друга и уже оба начали находить удовольствие в этом бездумном и слитном подчинении единому ритму.

Марго тем временем кружилась в объятиях моего брата (чья жена с кислой миной за ними наблюдала), а Левин танцевал с Дорит. С наигранной беззаботностью он помахал мне рукой. Снова обретя лицо, я ответила ему очаровательной улыбкой. Только тут до Левина, видимо, дошло, что потанцевать с молодой женой его прямая обязанность, и на следующем вальсе очередь наконец-то дошла и до меня.

Левин на две головы выше меня, на идеальную пару мы точно не тянем. Но я, со своей стороны, честно пыталась изображать таковую и сияла что есть мочи. Все, пуще всех мои папочка с мамочкой, глядя на нас, таяли от умиления. Передо мной же, пока мы кружились в этом шарманочном ритме на три четверти, проходили жуткие сцены из страшных сказок, особенно история Синей Бороды, чьей седьмой жене посчастливилось обнаружить расчлененные тела своих предшественниц. Мне казалось, я теряю рассудок, распадаюсь на два разных существа — белокурую невесту, что всем на зависть празднует счастливейший день своей жизни, и взъерошенного фокстерьера, для которого разодрать кошку самое милое дело, не говоря уж о преследовании иной блудливо-петляющей дичи.

Поцеловала меня в мой свадебный вечер только Дорит. Когда мы с Левином, не чуя ног от усталости, наконец-то рухнули в постель, то оба мгновенно погрузились в сон. Он явно перепил, а я стерла себе в кровь ноги.

— Новую обувь надо разнашивать постепенно, — изрекает госпожа Хирте.

На следующий день мои родители непременно хотели перед отъездом осмотреть наше будущее жилище. Хотя Марго и знала, что нас следует ждать к полудню, это ни в коей мере не подвигло ее к нашему приходу подняться с постели. За истекшее время она исхитрилась заполонить собою весь дом, так и не приучившись при этом проветривать помещения. Во всяком случае, сказать, что она занимает в доме только один этаж, было теперь очевидным преуменьшением. Строители по-настоящему за работу еще не взялись, но дом уже стоял в лесах, а весь двор был загроможден упаковками черепицы, кафельной плитки, сантехники. Словом, являл собой не самое привлекательное зрелище; когда же — в потертом розовом халате, снова похожая на облезлую плюшевую цацку, — перед нами явилась заспанная Марго, я, с одной стороны, даже немного успокоилась — ну не может она в таком виде Левину понравиться! — с другой же, чувствовала себя в глазах родственников чуть ли не опозоренной.