Гринвичский меридиан - читать онлайн книгу. Автор: Жан Эшноз cтр.№ 11

— Вам не нужен помощник в ваших... делах? — осведомился Селмер.

Лафон бросил на него неожиданно острый взгляд и снова принялся разглядывать какую-то точку на столе, держа бокал у губ и что-то неслышно бормоча в коньяк, словно говорил в микрофон.

— Я не знаю, — добавил Тео, — мало ли что...

Гигант осушил бокал, отставил его и вынул из кармана блокнотик в черной клеенчатой обложке, откуда вырвал листок. Потом он начал писать, что выразилось не только в простом взаимодействии пальцев и кисти, — это занятие привело в движение всю руку, заставляя локоть выворачиваться и особенно активизируя плечи, сотрясавшиеся, точно тяжелые ветви на сильном ветру; далее оно передалось торсу, который беспорядочно клонился взад-вперед, и ногам, громко шаркавшим по полу; все вместе выглядело как человеческое землетрясение. Однако в начальной точке феномена, а именно в мануальной оконечности всего этого огромного тела, попавшего в эпицентр мощных, тяжелых толчков, царил полный порядок: запись была сделана быстро, точно и спокойно, аккуратным мелким почерком.

Толстяк подул на чернила, сложил листок вчетверо и толкнул его по столу в сторону Селмера.

— Мало ли что, — повторил он. — Ну а теперь я должен вас покинуть.

Он пошарил в карманах, встал, заплатил, кивнул и вышел из бара, осторожно пригнув голову на пороге. Селмер смотрел в окно ему вслед. Потом взглянул на бумажку, приткнувшуюся к его бокалу. Перед тем как развернуть ее, он заказал чай без сахара.

На следующий день была суббота. Холод потонул в серой, мокрой и тусклой хмари. В четыре часа пополудни Тео Селмер, с тяжелой книгой под мышкой, стоял перед дверью жилого дома с растрескавшимися стенами, одиноко торчавшего в глубине пустыря, возле заброшенной фабрики, невдалеке от выезда из Нантера. Здание было построено в 1900 году и выглядело необитаемым; казалось, оно вот-вот рухнет и рассыплется на части. Окна первых этажей уже были заложены кирпичами, скрепленными свежим цементом.

Вокруг было пусто. Селмер еще раз перечитал листок, чтобы проверить адрес и время встречи, и зашел во внутренний двор. Он без труда нашел парадное № 2, поднялся на пятый этаж и позвонил в правую дверь; звонок, против всякого ожидания, сработал. Дверь долго не отворяли; наконец в приоткрытой створке показалось лицо сурового человека лет шестидесяти.

— Мне назначили встречу, — сказал Селмер, — кажется, это здесь.

— Это здесь, — изрек суровый голос, исходивший от сурового лица. — Входите.

Селмер вошел и проследовал за суровым хозяином, который оказался низенького роста и довольно-таки плотного сложения. Он тоже держал в руке книгу, заложенную пальцем. Они прошли по узкому коридору со старыми пожелтевшими обоями и хлопьями пыли вдоль плинтусов и очутились в квадратной, хорошо натопленной комнате. Из большого радиоприемника, стоящего на полу, струилась еле слышная музыка. Селмер прислушался, узнал звук фортепиано, но не осмелился прибавить громкость или попросить об этом хозяина: он понимал, что сейчас не время. Тот указал ему на диван.

— Меня зовут Карье, — сказал он. — Садитесь. Лафон скоро будет.

Телефон, стоявший на длинной полукруглой стойке, зазвонил так пронзительно, что она прямо-таки съежилась от неожиданности. Жена хозяина кафе, обычно видная только по пояс в обрамлении пачек сигарет, жевательной резинки и зажигалок, встала, обогнула вертушку с почтовыми открытками, прошла вдоль вереницы выпивающих посетителей и схватила трубку.

— Двести три — двадцать семь — двадцать, — прокричала она.

С минуту она слушала молча: в трубке что-то долго говорили. В баре сидела дюжина клиентов — четверо у стойки, восемь в зале, из них пять женщин и семеро мужчин. Хозяйка обвела взглядом последних и остановилась на Поле.

— Сейчас посмотрю, кажется, он здесь.

— Вот черт! — буркнул Поль.

— Это вас! — шумно прошептала хозяйка, отлепив щеку от трубки и заслоняя рукой дырочки в аппарате.

Он кивнул.

— Да, он здесь, — объявила она, сняв руку с дырочек.

Поль встал и подошел к стойке.

— Идите лучше в кабину, — шепнула она, снова прикрыв трубку ладонью.

Поль отправился извилистым маршрутом в направлении, указанном стрелочкой «Туалет —Телефон».

— Не кладите трубку, — посоветовала хозяйка дырочкам.

Поль вошел в кабину и в свою очередь снял трубку.

— Да? — сказал он. — Да.

Первое «да» было произнесено очень медленно, второе чуть быстрее; за ними последовало еще несколько «да»; он попытался добавить что-то к одному из них, но это оказалось невозможно, и вместо «да» он произнес «да нет!». Далее послышались «нет», «нет, да!», «возможно», звучавшие нетерпеливо или покорно, затем он сказал, что не знает, послал напоследок невидимому собеседнику еще несколько «да» и повесил трубку.

Выйдя из кабины, он с унылой миной проследовал в двойную уборную, расположенную тут же рядом. Пол был влажный и слегка лип к подошвам, стояла вонь, какой-то посетитель усердствовал над писсуаром. Поль встал рядом, на свободное место, и принял нужную позу, прислушиваясь к звону струи своего соседа. «Людей можно разделить еще и на две такие категории, — подумал он, — на тех, кто аккуратно писает на стенку писсуара, и тех, кто целится прямо в дырку, невзирая на шумный плеск, производимый струей. Вторая категория, наверное, самая многочисленная». Что же касается Поля, то он относился к первой, к тем, кто орошает стенки писсуара. Сосед удалился, Поль закончил, встряхнулся и пошел в зал.

— Ну никакого покоя! — пожаловался он. — Прямо хоть бар меняй.

— Кто звонил?

— Один друг.

Вера ответила широкой скептической усмешкой.

— Ладно, это был не друг.

— Вечно ты привираешь, — сказала она.

Оказывается, они уже перешли на «ты».

— Да, — ответил Поль, — я ужасный врун.

И они возобновили прерванную беседу. Вера описывала сирийскую религиозную службу, на которой присутствовала несколько дней назад в храме на улице Карм. Она увлекалась религиозными культами и вечно бегала по мечетям, синагогам, католическим и прочим соборам, как другие бегают по магазинам. Эти церемонии зачаровывали ее не меньше, чем цирковые представления — детей, при том что сама суть религии ее не интересовала, это было неважно. Зато она не любила театр, предпочитая ему любые религиозные обряды и находя в них блеск и величие, на которые театр был не способен. Кроме того, в церковных службах не нужно было следить за сюжетом, в ней не было ни начала, ни конца, вы могли войти или выйти в любой момент, поскольку в храмы пускают бесплатно. Короче, масса преимуществ, почти идеальное развлечение.

Поль слушал ее весьма рассеянно. Он оглядывал зал, следил за столбиком пепла своей сигареты, стараясь не стряхивать его как можно дольше, ерошил, а потом разглаживал брови двойным симметричным движением большого и указательного пальцев. А Вера все говорила и говорила, приводя массу ненужных подробностей. Поль объединил три или четыре из них и попытался воссоздать целостный образ; потом стал выделять из ее речи лишь те детали, которые соответствовали этому образу, и получил некую текучую, слегка расплывчатую, туманную форму, возникшую под мерный, убаюкивающий голос Веры.