Экипаж «Меконга» - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Войскунский, Исай Лукодьянов cтр.№ 70

Опрятина в институте уважали за деловитость, но не очень любили за холодно-ироническую вежливость. Как-то раз в предпраздничной стенгазете дали серию дружеских шаржей на сотрудников института. Отношение к Опрятину было выражено двустишием:

Всегда подтянут, всегда опрятен —

Все, что мы знаем о вас, Опрятин.

Николай Илларионович прочел и хмыкнул: шарж ему понравился.

— Холодноватый стиль у вас, — сказал ему однажды директор института. — Вы бы как-нибудь потеплее… Знаете, совместные обсуждения, беседы, что ли. Это объединяет коллектив…

Опрятин поднял бровь:

— Вы хотите сказать, что мой коллектив недостаточно целеустремлен?

Нет, этого директор сказать не мог. Восьмая лаборатория отличалась превосходным порядком и четкостью.

Появление двух новых сотрудников внесло некоторую дисгармонию в строгую обстановку опрятинской лаборатории. Лохматый, рассеянный Бенедиктов разливал по столам реактивы, бил много посуды и часто устраивал короткие замыкания. Он шумно ругался с Опрятиным, и последний терпеливо сносил это — вот что было особенно удивительно.

С появлением Бенедиктова рыбный вопрос вдруг занял важное место в институте. Во всяком случае, все лучшие места в коридорах: Бенедиктов расставил там свои аквариумы. Он без церемоний брал за пуговицу людей из других отделов и подолгу рассказывал им о тайнах рыбьих организмов. Кроме того, он допекал замдиректора по хозяйственной части требованиями на разнообразный корм для рыб.

Кормление рыб входило в обязанности нового лаборанта, здоровенного щекастого мужчины с узенькими глазками и рыжеватым хохолком на макушке. Вова быстро освоился с научной обстановкой. Когда он, мурлыча песенку, возился у спектрографа, казалось, что хрупким кассетам и шлейфам угрожает неминуемая гибель.

— Ну и лаборантика добыл себе Опрятин! — говорили в коридорах. — Типичный гангстер.

Ко всеобщему удивлению, оказалось, что огромные лапы нового лаборанта умеют легко и даже нежно обращаться с точными приборами. Вова прекрасно паял, старательно проявлял спектрограммы и не очень грамотно, но подробно вел журналы установок, — этого не ожидал от него и сам Опрятин.

А когда Вова организовал кружок классической борьбы, к нему прониклась уважением вся институтская молодежь.

Дольше всех с опаской поглядывал на Вову замдиректора по хозяйственной части, так как лаборанту приходилось иметь дело со спиртом-ректификатом. Однако тайные наблюдения и опрос институтских шоферов и мотористов, быстро сдружившихся с Вовой, показали, чти новый лаборант не пьет.

— Удивляюсь, — пожимал плечами замдиректора. — Такая зверюга — и непьющий… Что слышно у вас на острове, Николай Илларионович?

— Заканчиваем монтаж. Завтра как раз собираюсь съездить. Не составите компанию?

— С удовольствием бы, да некогда. Уж очень далеко вы забрались, и сообщение неудобное. Задует норд — сиди потом на острове, как Робинзон…

«Начальство не склонно к поездкам на остров — что ж, тем лучше», — подумал Опрятин.

Быстроходная моторка выбежала из бухты и, задрав нос, потянула за собой пенные усы. Утро было тихое, солнечное, пронизанное октябрьской свежестью.

Вова, надвинув кепку на брови, сидел у мотора и думал о том, что вряд ли удастся на обратном пути заскочить на рыбный промысел. В прошлом месяце ему удалось завернуть туда по дороге, купить по дешевке черную икру и потом, в городе, прибыльно ее продать. Но сегодня Опрятин не собирается ночевать на острове, придется везти его обратно, так что об икре можно не думать.

Вдруг он навострил уши: сквозь мерный рокот мотора до него донесся обрывок интересного разговора.

— Нет, — сказал Опрятин, — не думаю, что они знают про нож.

— Почему же они приходили ко мне? — возразил Бенедиктов. — Рита говорит, они интересовались тремя железными коробками. Откуда три? В одной нож, в другой, как вы говорите, они нашли эту рукопись, а что еще за третья?

— Это моя забота, Анатолий Петрович. Вы занимайтесь своим делом.

— Я-то занимаюсь делом, а вы…

— Перестаньте, — прервал его Опрятин. — Мы не одни.

Плавно покачиваясь, бежала моторка по сине-зеленому осеннему, прохладному морю. Ветер струился навстречу. Опрятин плотнее запахнул непромокаемый плащ. Бенедиктов чиркал спичками; они гасли на ветру, он сердился и бросал их в воду.

Вот и остров. Моторка вошла в маленькую бухточку с приглубым берегом. Заглушив мотор, Вова ловко выпрыгнул на мокрый песок и обмотал фалинь вокруг компрессорной трубы, которую он вбил в грунт еще в один из первых рейсов.

Этот неуютный необитаемый островок и был экспериментальной базой восьмой лаборатории.

Два месяца назад тупоносая самоходная баржа вылезла плоским брюхом на песчаный берег. Ее передняя стенка откинулась и превратилась в сходню. Морские ужи и черепахи, составлявшие население острова, оторопело смотрели, как из темного нутра самоходки с лязгом и грохотом выползали на берег трактор и гусеничный кран.

Со времен войны на острове остался старый дот. Теперь Спецстрой по заказу Института физики моря переоборудовал это приземистое бетонное сооружение под опытную установку конденсации облаков.

Бенедиктов и Опрятин поднялись на невысокий глинистый обрыв и скрылись в бывшем доте. Вова остался внизу. Он походил взад и вперед по песку, разминая ноги, потом сел на камень и задумался.

А задуматься было о чем. Вот уже два месяца он «вкалывает», как никогда раньше, номерок на табель вешает, а толку? Где ножик, ради которого он согласился работать лаборантом? Где красивая афиша, на которой он, Вова, изображен в белой чалме, с ножом, торчащим из шеи?..

Перед дружками совестно. Приходят, смеются: работничек, в науку ударился. Кончай, говорят, лямку тянуть.

Надо кончать. Вот силомер только бы сделать. Занятная будет штука — с кварцевыми пластинами и с этими… тензометрами. Стань на подножку, напряги мышцы — и пожалуйста: прибор силу покажет. Никаких тебе лампочек и звонков — не то что старые уличные силомеры. Наука!..

Ребята из кружка классической борьбы помогают ему с силомером. Хорошие ребята, ничего не скажешь, уважительные. «Владимир Антоныч, Владимир Антоныч»… «Правильно я захват делаю, Владимир Антоныч?» А он им в ответ: «Думать надо! Куда вы ему руку загибаете? Надо в другую сторону! Мы, научные работники, творчески должны подходить…»

Эту фразу Вова слышал на собрании по перевыборам институтского месткома. Она ему очень понравилась…

Тут он рассердился на собственные мысли. Подумаешь, нашел о чем жалеть! Нож — вот что ему нужно. Гастроли с ножиком по районным центрам…

Неподалеку на камень села чайка. Вова свистнул, замахал руками — чайка тяжело взлетела, часто хлопая изогнутыми крыльями.

Вова вскарабкался на обрыв и пошел к доту. Соскочив в траншею, он открыл наклонную стальную дверь и вошел в подземный коридор, заставленный стеллажами с аккумуляторами. Коридор вел в круглое помещение с куполом, где стоял двигатель внутреннего сгорания. Отсюда через узкий проем Вова прошел в каземат.