Проклятье фараона - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Питерс cтр.№ 63

В следующий момент аудитория подпрыгнула от его вопля:

– Я – Отец Проклятий, бесстрашный борец со злыми духами! Вы меня знаете! Отвечайте – я говорю правду?!

Одобрительный гул стал ответом на это ассорти из древних арабских штампов и современного хвастовства.

– Я читаю в ваших сердцах! Я вижу тех, чьи души чернее ночи, чьи руки красны от крови! Вы думали, что сумеете избежать мщения Отца Проклятий?! Нет! Глаза мои видят во мраке, уши мои слышат не слова, но мысли ваши!

Эмерсон вдруг застыл, выбросив руку с указующим в толпу зрителей перстом. Аудитория в благоговейном ужасе подалась назад. Нырнув в море бело-голубых одеяний, Эмерсон выудил из его штормовых волн добычу, чей единственный глаз горел нечеловеческой злобой.

– Хабиб ибн Мухаммед! – Скалы отозвались многократным эхом. – Три раза ты пытался меня убить. Шакал! Детоубийца! Пожиратель праха! Какой злой дух вселился в тебя? Как ты посмел мне угрожать?!

Я сильно сомневаюсь, что Хабиб нашелся бы с ответом, даже будь он в силах раскрыть рот. Встряхнув его за шкирку, Эмерсон вновь повернулся к восторженным зрителям:

– Братья! Что говорит Коран? Что говорит Магомет? Что ждет убийцу?

– Смерть! – отозвались эхом скалы на стоголосый рев.

– Заберите его! – И негодяй прямиком полетел в железные объятия Абдуллы.

Шквальный вздох восхищения едва не унес с обрыва шапочку главного действующего лица. Никто так не ценит хорошую игру, как арабы. Несколько лет назад, помнится, зрители из местных зачарованно внимали «Ромео и Джульетте» на английском языке, а Шекспиру до моего мужа ох как далеко!

– Хабиб – не единственный среди вас, кто жаждал моей смерти! – снова загремел Эмерсон.

Людское море вновь заволновалось, выплескивая из своих недр то белую, то голубую тень, которые тут же растворялись во мраке.

Эмерсон презрительно взмахнул рукой.

– Трусы! Пусть бегут! Они не виновны в смерти английского лорда и его друга. Они не виновны в смерти Хасана.

Вандергельт заерзал на стуле и склонился к моему уху:

– К чему это он клонит? Спектакль первоклассный, но пора бы опустить занавес.

Я и сама насторожилась, зная склонность Эмерсона к перехлестам, что, к сожалению, и подтвердила его следующая фраза:

– А кто убил этих людей? Проклятие фараона? Если это так... – Он помолчал. Кто-то из зрителей опустил глаза. Чей-то взгляд метнулся в сторону. – Если так – я вызываю проклятие на себя! Здесь! Сейчас! Я бросаю вызов богам! Пусть поразят меня – или благословят! О Анубис, великий и могущественный повелитель усопших! О Горас, сын Осириса, рожденный от Ирис! О Апет, богиня огня...

Эмерсон повернулся к почти угасшему костру, пританцовывая, пошел вкруг него, воздел руки к небу и продолжил заунывный перечень имен египетских божеств.

Вандергельт хмыкнул.

– Знавал я одного дряхлого жреца племени апачи, – шепнул он. – Такой же артист был. Скрипит от ревматизма, а все пляшет, дождь вызывает.

Эмерсон сделал очередной пасс руками – и из костра с шипением вырвался разноцветный столб пламени. Зрители ахнули. Площадку заволокло желтым дымом – определенно в составе той гадости, которую швырнул в огонь мой муж, имелся фосфор.

Дым рассеялся, и теперь уже не вздох, а стон суеверного ужаса эхом прокатился по горам. На верхней ступеньке лестницы склепа таинственным образом возник саркофаг кошки. В таких штуковинах обычно находят мумии священных для египтян животных. Думаю, какой-нибудь луксорский торговец обогатился на продаже профессору этой древности.

Кошачий гроб был расколот надвое. Между половинками, в точности повторяя форму саркофага, восседала живая кошка с ожерельем из крупных изумрудов и рубинов.

Судя по воинственно вздыбленной шерсти, Бастет была вне себя от возмущения. Ну еще бы! Поймали, запихали в коробку, где и шевельнуться-то невозможно, а потом еще и отравили ядовитым дымом! Желтые глаза впились в Эмерсона. Я похолодела. Вот оно, возмездие! Но...

О чудо! Венец ночи чудес, о которой в этих краях будут слагать легенды!

Кошка выпрыгнула из саркофага, прошествовала к Эмерсону (тот величал ее Секхмет, богиней войны, смерти и разрушения), поднялась на задние лапы и припала мордочкой к его колену.

Эмерсон вскинул руки.

– Аллах милосерден! Аллах велик!

Еще один плевок ядовитого дыма – и fantasiaзавершилась приступом дружного кашля.

Донельзя довольные, зрители разошлись, обмениваясь впечатлениями. Из густых клубов вынырнул Эмерсон с блуждающей на губах демонической ухмылкой:

– Ну как? Неплохо, а?

– Позвольте пожать вам руку, профессор, – сказал американец. – Таких мошенников Сайрус Вандергельт не видывал, а это, доложу я вам, комплимент!

– Благодарю, – расцвел Эмерсон. – Леди Баскервиль, я позволил себе от вашего имени заказать угощение для всех участников спектакля. Абдулла с Фейзалом заслужили по барашку на брата!

– Ну конечно, – милостиво кивнула хозяйка. – Не знаю, что и сказать, Рэдклифф... Очень необычно. А на животном я случайно не свой браслет увидела? У меня есть похожий... из рубинов и изумрудов.

– Э-э... гм... – Эмерсон ткнул пальцем в подбородок. – Прошу прощения. Не переживайте, я вам его верну.

– Каким образом? Кошка убежала.

Пока мой муж соображал, как бы выкрутиться, к нам подошел Карл.

– Вы были великолепны, герр профессор? Если позволите, только одно небольшое замечание... Глагол iriв повелительном наклонении звучит не iru,a...

– Ничего страшного, – быстро вставила я.

Эмерсон смерил немца взором Амона, готового испепелить дерзкого жреца. – Не пора ли домой? Все устали.

– Грешникам сегодня будет не до сна! – раздался замогильный голос.

Мадам Беренжери поднялась со стула. Мэри и мистер О'Коннелл, схватив пророчицу за обе руки, безуспешно пытались затащить ее в коляску.

– Отличный спектакль, профессор, – продолжала мадам. – Вы помните о своих прошлых жизнях больше, чем говорите. Но и этого слишком мало. Глупец! Боги не терпят насмешек? Вас ждет возмездие! Я бы спасла вам жизнь, но вы отвергли мою помощь?

– Дьявольщина, – процедил Эмерсон. – Нет больше моих сил. Амелия, сделай же что-нибудь! Налитый кровью взгляд остановился на мне.

– Вы связаны с ним грехом и разделите его кару! Мудрец сказал: «Да не позвольте себе гордые и хвалебные речи, ибо боги любят безмолвствующих».

– Мама, прошу тебя... – Мэри снова взяла родительницу за руку. Та повела плечом – и девушка отлетела в сторону.

– Неблагодарная дочь! Ты... твои любовники... Думаешь, я не вижу! Все вижу! Все знаю! Разврат... мерзость... Блуд – это грех не меньший, чем непочтительное отношение к матери. Мудрец сказал: «Войти в женщину, которая тебе не принадлежит, и познать ее – значит нанести оскорбление богам...»