Плеск звездных морей - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Войскунский, Исай Лукодьянов cтр.№ 13

Вот если бы полететь к ним… Но одиннадцать световых лет — пустяк для радиосвязи — для корабля превращаются в миллиарды мегаметров…

Вся планета знала, когда состоится очередной сеанс связи. К нему готовились, о нем писали в газетах и говорили по визору.

— Двадцать трое суток, — подтвердил Феликс.

— Вот я и говорю: поторопился ты. Или есть ещё дела на Луне?

Феликс мельком посмотрел на Робина своим странным — будто издалека — взглядом.

— Видишь ли, — сказал он, — приём с Сапиены начнётся завтра.

— Как же так? — удивился Робин. — Ты сам говоришь, что через двадцать трое суток.

Феликс не ответил. Он вытянул из пультового рулона с полметра плёнки, достал карандаш и принялся не то писать, не то рисовать. Им, теоретикам, не нужно специального оборудования. Была бы вычислительная машина, карандаш и бумага. Принципы — вот что они ищут. А уж если они пожелают провести эксперимент, то подавай им всю Галактику, иначе они не могут…

Робин был не из тех, от кого можно отделаться молчанием.

— Мой дед, — сказал он, — безвылазно сидит на станции связи. Уж он-то разбирается в сапиенских делах. И если ты скажешь ему, что сеанс состоится завтра…

— Я слышал твой вопрос, — перебил его Феликс. — Вот я набрасываю график, чтобы тебе было понятно. Видишь эти точки? Это предыдущие сеансы. Легко заметить нарастающую закономерность сдвига в квази-одновременности при разных системах отсчёта. И если кривую, построенную на этих точках, экстраполировать по уравнению Платонова…

Он продолжал говорить, но дальше мы уже ничего не понимали. Мы знали только, что споры среди математиков по поводу гипотетического уравнения Платонова не утихают и по сей день, а Феликс, как видно, брал это уравнение в качестве отправной точки и шёл дальше, в такие дебри чистой абстракции, где переворачивались все обычные представления о четырехмерном многообразии времени-пространства.

Вдруг он умолк. Наверное, спохватился, что мы его не понимаем. Или просто забыл о нас. Он продолжал набрасывать уравнения, понятные только ему самому, а потом надолго задумался, запустив пальцы в волосы.

«Надо поесть», — дошло до меня менто Робина. Я кивнул, и он вытащил из холодильника три общебелковых брикета, развернул прозрачные обёртки. Один протянул Феликсу.

— Ты, наверное, голодный, — сказал Робин. — Возьми, поешь.

Феликс, не глядя, взял брикет и сунул бы в рот, если б Робин не перехватил его руку.

— Вот густиватор, — сказал он. — А это вкусовой код. Что ты хочешь на обед, какой вкус?

— Не знаю, — сказал Феликс.

Входя в режим торможения, я включил экран прямого обзора. Под нами беспорядочно громоздились горы лунного Кавказа. Они росли, быстро приближались, потом ушли вбок. Вот решётчатые антенны узла транскосмической связи. Мачта противометеоритной службы. Наружные шлюзовые камеры лунной базы. Сам Селеногорск сверху не виден — он в толще горного массива. Дорога, сбегающая со склона на равнину Моря Ясности. Дорога разветвляется. Космодром. Спёкшийся от плазмы лунный шлак.

В динамике запищал вызов диспетчера. «Командир Дружинин, разрешаю посадку на три — пятьдесят семь». Очень мило, большое спасибо. Как будто я бы сумел воздержаться от посадки, если бы не получил разрешения!

Я перевёл двигатели на дезактивизацию. Вручную. Если бы я забыл это сделать, то автопилот всё равно провёл бы программу. Все дублировано, случайности исключены. Сел я хорошо, на нулевой скорости. Толчок. Тишина. Мы на Луне.

На Луне как на Луне.

Но Феликс прилетел сюда впервые, и для него все было новым: шлюз корабля, шлюз вездехода, шлюз вестибюля базы, санпропускник. Потом — коридоры Селеногорска. Город коридоров. Их все время расширяют, удлиняют, разветвляют. Комбайн-скалорез на Луне главная машина. Жители Селеногорска — селениты — пели про самих себя:

Селенит — подлунный крот.

Селенит долбит и бьёт,

Скалы рубит, сверлит, бьёт,

Под горою ход ведёт.

Робин вызвался проводить Феликса на узел связи. Новичку в этих коридорах ничего не стоит заблудиться, особенно если он будет читать надписи на поворотах. На Луне полно шутников, и никогда нет уверенности, что, скажем, надпись «Прямо — только на четвереньках» сделана всерьёз, а не для смеха.

Я пошёл сдавать груз. Интересно, что на Луне, самой старой из освоенных планет, процветает эта штука, с которой так долго и героически боролись на Земле, — бюрократизм. «Оформлять» доставленный груз и принимать на борт новый — все это здесь не просто. Каждый начальник старается «протолкнуть» груз для своей службы, и вечно они спорят, и все это, конечно, с насмешечками. Пока лунные начальники препирались в диспетчерской, а я посмеивался, сидя в уголке, пришёл рейсовый с Марса. В диспетчерскую ввалился его экипаж, самоуверенные и громкоголосые пилоты, а громче всех, конечно, разговаривал второй пилот — наш старый друг и одноклассник Антонио.

Он подсел ко мне и принялся выкладывать свежие марсианские анекдоты и сам хохотал, хватаясь за голову. Потом вдруг согнал смех с ярких полных губ. Лицо его стало озабоченным. Пристально глядя на меня яркими чёрными глазами, потребовал совета. У него на Марсе девушка, молодой врач Дагни Хансен — так её зовут, и это такая красавица, каких в Солнечной системе больше нет и никогда не было раньше. Антонио начал описывать её достоинства, и я сказал:

— Если тебе нужен мой совет, то возьми и женись на Дагни Хансен.

— Спасибо! — закричал Антонио. — Какой прекрасный совет! Какой неожиданный! — Он фыркнул. — К твоему сведению, мы уже два месяца, как поженились.

— Так чего же ты от меня хочешь? — удивился я.

— Видишь ли, мы будем видеться с Дагни очень редко. А потом меня и вовсе могут перевести на другую линию. Вот в чём беда, понятно?

— Понятно. Никто тебя не неволит, Антонио. Уйди из космофлота, поселись на Марсе со своей Дагни, и дело с концом.

— Прекрасный ты советчик! — Антонио смерил меня презрительным взглядом. — Что я буду делать на Марсе? Перегонять драгоценный кислород на углекислоту? И как это я уйду из космофлота, глупое ты существо? Уж лучше помалкивай.

Он пошёл к диспетчерским столам, но тут же вернулся ко мне.

— Слушай, мне ещё перед рейсом предложили в управлении знаешь что? Начальником службы полётов на «Элефантину». Что скажешь?

«Элефантина» была крупнейшей орбитальной станцией, городом-спутником — туда доставлялись секции межпланетных кораблей, и там они монтировались. Ведать полётами грузовиков и буксиров — не захватывающее счастье.

— Что же ты молчишь? — сказал Антонио. — Трубицын потребовал в управлении, чтобы ему подобрали молодого, энергичного парня. Я молодой, верно? И энергичный, а? И я бы забрал Дагни на «Элефантину», врачи ведь нужны и там. Ну, чего ты молчишь, Улисс?