Тайна Черного моря - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Гречин, Игорь Чубаха cтр.№ 53

Конечно, были мужчины в жизни и Эвелины Зигг, чего уж греха таить, – и в колледже, и на муштре в разведшколе, и после, когда по долгу службы приходилось трахаться с послами и министрами… Но в Настоящую Любовь она не верила. Не верила, и хоть ты тресни. Феминисткой законченной она была, вот что, работа, работа, работа – другого для неё и не существовало вовсе, а мужиков она использовала лишь как средство для достижения цели. Причем, заметьте, чужой цели, цели командования своего сучьего, сути которой, цели то бишь, она частенько даже не просекала.

Как, за каким лядом нам выпало встретиться, я не знаю. И вряд ли узнаю когда-нибудь.

Мы встретились в пятьдесят восьмом, на карнавале в Венеции. Я прибыл туда, чтобы «рассекретить» исход тайной встречи америкосовского стального и иранского нефтяного королей (давайте без имен, а?) – те должны были договориться о нюансах новой политики в отношениях с Хрущевым, что, безусловно, весьма интересовало советское правительство. Я поселился в отеле «Корона» и в вечер перед встречей «высоких сторон», чтобы обдумать последние детали операции, спустился в бар. Ее я увидел сразу и – бац! – сразу понял: она. Вот моя судьба. Бляха-муха, никогда в такие штучки вроде любви с первого взгляда не верил, а тут на тебе…

Эвелину Зигг стале-нефтяные короли не интересовали. Она отмечала успешное выполнение очередного задания – убедить молодого перспективного режиссера экранизировать один из романов Яна Флеминга, задания «ястребов», которые на некоторое время одержали в Конгрессе верх над «жаворонками». Отмечала она в одиночестве и никого не хотела видеть. Поэтому, когда высокий симпатяга-блондин, улыбаясь во все шестьдесят четыре зуба, подсел к ней за стойку, она просто отвернулась от него, явно давая понять, что спутники на сегодняшний вечер ей не нужны… Но – вокруг буйствовал безумный, слепящий карнавал, но – блондин был столь галантен и остроумен, но – она чувствовала себя одиноко в чужой земле… И случилось то, что случилось.

Бляха-муха, да Ромео-то со своей Джульеттой драной – всего лишь недоростки желторотые. А я и Эвка были, ни много ни мало, разведчиками-профессионалами, огонь, воду и ещё черт знает что прошли. Против шуров-муров этих сопляков итальянских на дыбы встали лишь их папашки с мамашками – люди пусть и крутые, но не дальше Вероны, или как там ее… За нашими же спинами стояли две, извините, Сверхдержавы, в одной из которых никто не знает, где ещё так вольно дышит человек, а другая, сами понимаете, the land of the free and the home of the brave. Что-то общее есть, не правда ли? Ну, как бы то ни было, обе палестины об стенку готовы были расшибиться, чтобы разорвать порочную связь между влюбленными. Между нами, иными словами. Короче говоря, девять раз нас пытались разлучить, причем четырежды – четырежды! – с применением необратимых, как принято у нас выражаться, методов (по два с каждой стороны). И девять раз нам посчастливилось избегнуть ловушек. Ей-богу, ни я, ни Эвка не собирались бросать работу… точно так же, как ни я, ни Эвка не собирались бросать друг друга. В нашем случайном романе не было государственной измены. В нашем случайном романе была лишь Любовь. Да-да, именно так: Любовь.

А эти мудилы из правительств прям взбесились. По дипломатическим каналам принялись закидывать друг друга гневными требованиями, униженными просьбами и всем таким прочим, чем принято закидывать друг друга в щекотливом ситуасьене. А нам, ребята, на все было наплевать: и на правильные фразы, и на угрозы, и на взывания к долгу чести. Что-что, а долг и честь у нас в крови бултыхались наравне с эритроцитами. Мы продолжали работать… каждый на своего хозяина.

Это странно, однако очень быстро обе державы смекнули: убеждать нас расстаться – бессмысленно, а уничтожать столь мощных агентов – глупо. И обе державы, что странно, махнули на нас рукой. Плюнули, короче, на нас с высокой колокольни. Дескать, работают, и ладно.

А вот потом случилось самое интересное – Эвка стала работать на Советы: я перевербовал её. Да бросьте вы, неужели думаете, что эфемерные преимущества социалистической системы перед капиталистической привлекли ее? Ни хрена; просто агентесса Зигг любила меня, во-первых, и любила свою работу, во-вторых. А вот я любил свою страну, во-первых, и любил Эвку, тоже во-первых. Понятно, Родину предать я не мог, и подругу, черт возьми, бросить не мог… А ей, по большому счету, наплевать было, на чье правительство она работает. Такая уж она была, агентесса Зигг по имени… Эвелина.

Эвелина, Эвелина, четыре сладких слога. Как же так получилось?

Знаете, я считаю, что бабам, взращенным в странах с патриахальным укладом, по большому счету начхать, где работать. Зато у них наличествует некое подсознательное желание всецело подчиняться мужу. Умно, да?

…А потом, в декабре шестьдесят третьего, мы поженились, и подполковник Семен был свидетелем жениха… Может быть, ему, бляха-муха, приказали быть свидетелем? Не знаю. Сомневаюсь. Мы с Семкой все ж таки друзья. Кровные братья, почитай, бляха-муха.

…А потом была опасная, изнуряющая работа и была сжигающая, одурманивающая любовь. С Эвкой мы всегда работали в паре и никогда – против Америки. Советское командование пошло на эту уступку, ибо понимало, что только в спарке эти странные агенты сумеют выполнить самые невозможные задания. Нечего тут зубы скалить. Я сказал, невозможные, стало быть, так оно и есть. Если весил я две мегатонны, а Эвка – килотонн шестьсот, то вдвоем мы тянули на все пять мегов. Такая, блин, арифметика.

А вот чего никто не мог понять, так это как, откуда могли возникнуть чувства между гражданами враждующих государств? В кулуарах Первого управления КГБ поговаривали, что Иван Князев просто выполнял очередное задание – перевербовку сильного агента противника. Поговаривали, что Эвелина Зигг секретными каналами перегоняет на Запад информацию, которую во сне выбалтывает её муж. Поговаривали даже, что оба перевербованы ЮАР и готовят что-то.

А нам плевать было на этот треп – мне и… Эвелине.

Эвелина, Эвелина, Э-ве-ли-на… Кто виноват в том, что все так случилось?

…А потом, в сентябре шестьдесят шестого, у нас родился мальчик, в честь деда по отцовской линии названный Анатолием, и Эвелине на какое-то время пришлось оставить оперативную работу.

…А я продолжал отдавать свой патриотический долг Родине. Виделись мы в общей сложности, почитай, месяца по четыре в год. Толька, засранец, рос как на дрожжах, я, признаться, не узнавал сына, когда возвращался. Но, надо сказать, он меня тоже с трудом узнавал. А что прикажете делать? Я, как твой виртуоз Москвы, мотаюсь по всему миру, куда партия и правительство пошлет, пули, блин, зубами ловлю и ордена «в стол» зарабатываю… руки вот лишился… из-за которой, проклятущей, все и произошло… А он, Толька то есть, без меня ходить начал – раз, заговорил – два, читать выучился – три… Кстати, первое слово, которое он произнес, знаете, какое было? Хрена вам – «папа-мама». «Конспилация» он сказал. Так-то…

Но уж за те самые положенные четыре месяца мы отрывались по полной программе, будьте нате. Ялта, Сухуми, Анталия, Эйлат, Кипр, Флорида – я, Толя и… Эвелина.

Эвелина, Э-ве-ли-на… Два легких, почти одинаковых звука на выдохе: Э… Ве… И два легких, почти одинаковых касания языком н?ба: Ли… На… Эвелина.