Право на выбор - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Логинов cтр.№ 69

А вот боль перестала быть громадной, более того, почти ушла. Юля, действительно обладавшая начальным багажом медсестры, сделала ему еще пару инъекций, потом дала несколько таблеток ибупрофена. Антон, правда, в нарушение всех медицинских норм, потребовал для запивки таблеток какой-нибудь алкогольный коктейль («мне сейчас можно капризничать, сколько захочу»). Юля, смешивая мартини с соком, пару раз отхлебнула из бутылки. Ей самой стало легче и она уже не покусывала губы, когда каждый раз глядела на Антона. Пока Юля упражнялась в медицине, Антон лежал перед ней на массажном диванчике и печально разглядывал изуродованный костюм, брошенный на кресло. Обнажился Антон не без борьбы; Принцессе пришлось пять-шесть раз повторить, что «она все уже видела».

Когда Антон был полностью раздет, Юля с удивлением обнаружила на его шее маленький золотой крестик. Удивилась она потому, что большинство ее одноклассников, чувствую себя достаточно свободными для своего возраста, носили цепочки с памятными черноморскими камушками или какими-нибудь серебряными зодиаками турецкого производства.

Сейчас Антон лежал в спальне, болтаясь между бодростью, сном и остатками боли. Юля, только что приняла душ и вошла в комнату, хрустя яблоком.

— Стоп. Я не сообразила. Ты же должен быть голодным. Небось, даже не обедал? Сделать бутер с ветчиной?

— Спасибо, — искренне ответил Антон. — Не забывай, у меня самого губы как первосортная ветчина. Я ими успешно поужинал. Лучше о соленом не говори.

— Прости склеротичную дуру. Чем же тебя кормить? Слушай, взбитые сливки остались, с земляничным сиропом. Как?

— Сказать правду? Я их никогда не ел. Тащи.

Через минуту, Юля сидела рядом с Антоном и кормила его с ложечки. Тот нарочито чавкал, показывая, как он голоден и как ему вкусно.

— Антошка, — невзначай сказала Юля. — Знаешь ли ты, что ты первый мужчина, который лежит на моей кровати?

— По правде говоря… По правде говоря, — взгляд Антона переместился на уже пустую вазочку из под сливок, в голосе появилась явная дрожь. Да еще непонятное, точнее очень даже понятное шевеление. — По правде говоря, я… я еще не мужчина.

— Ну, это же так легко исправить, — беспечно бросила Юлька.

— А ничего, что я сейчас…

— Сейчас я дам еще одну таблетку. И вообще, неужели ты думаешь, что для рыцарей, которых ты так любишь рисовать, боевые раны были предлогом не заниматься этим?

— У каждого добропорядочного рыцаря, — смеясь, но дрожа еще сильнее, поэтому говоря быстро, — ответил Антон, — у каждого рыцаря, место, которое у меня особенно ранено, всегда было прикрыто конем.

— Ты — исключение…

— Ты уверена?

— Хватит. Пей таблетку. А потом — первый раз в первый класс. Хватай меня за что хочешь, я буду осторожна…

— Для первого раза очень даже неплохо.

— Это комплимент?

— Это правда. На самом деле, просто здорово. А еще ты единственный девственник, который расстался с этим пороком, пролив собственную кровь.

Юля была права. Марлевые повязки, наложенные на особо серьезные раны, сбились, и простыня была в крови.

— Очень больно? — озабоченно спросила Юля.

— Нет. Такое ощущение, будто мы занимались анестезией.

— Может принести еще сливок? В холодильнике остались.

— Нет. Не надо. Присядь, нет, приляг рядом. А я положу на тебя руку. Вот так. Мне будет приятно и уже точно не больно.

Они не заметили, как за окном начал накрапывать дождик. Он лил все сильнее и сильнее, стекая по веткам и кустарникам, рождал ручейки, обволакивал светящейся пылью фонари, замедляя рассвет.

Сквозь частый дождик, в вымокшем насквозь пространстве летел дом, в нем — комната, в ней — раскинувшиеся на широкой кровати Юля и Антошка. И ничто не могло остановить этот полет.

Просто плохое утро. «Разнесу из дробовика». Песочница с мазутом. Телешоу «Последний подлец». Парень чудик, но правильный.

Вечер был безусловно эпическим, а вот утро началось по свински. Еще ночью Олег понял, что отравился, то ли по общей сумме поглощенного, то ли «Миклухо-Маклай» оказался чересчур смелым экспериментом. Олег мучился до утра, то просыпаясь, до засыпая. По подоконнику стучал дождь, необычайно наглый для ранней осени; громче дождя был только перманентно свистящий унитаз с прохудившейся прокладкой.

В штаб Олег спустился непривычно поздно: к десяти утра. Сердитая уборщица избавляла помещение от остатков вакханалии. Все, кто уже вылез, сидели с больными головами, вспоминая вчерашний вечер.

— Олег, ты написал бэкграунд о вчерашнем? — спросил его Куклинс. Олег вспомнил: да, вчера, между третьим стаканом виски и второй рюмкой коньяка (до горилки еще не дошло), он, действительно обещал отразить вечерние приключения или в репортаже, или, на худой конец, в сухой фактологической выжимке. Предложение было отчасти лестным: прежде бэкграунды он не писал, это делал Толик. Но сейчас башка требовала отдыха.

Отдых она не получила. Куклинс, тоже с больной головой (с больной головы на больную) объяснил Олегу, что Уздечкин вышел из строя, причем надолго. После этого он сообщил новости.

— Мы стараемся перевести всю эту историю на уровень федеральных СМИ, причем не потратив на это ни рубля из бюджета. Тема очень перспективная, но надо скорее, пока не протухла. Зря вы вчера не засняли этого Постникова. Как-то он непонятно смылся, лучше бы его в штаб.

— А остальные ребята?

— Что остальные? Во-первых, у них никаких повреждений, чтобы на камеру. Во-вторых, они, ну, даже не они, а родители за них бояться. У всех сидит в подсознании: Батька со своим «Перуном» и «катками» — непобедим, сильнее кошки зверя нет. Все говорят, да на нас надавили, но слегка, так что такие заявления ничего не стоят. Все при этом упоминают Антона Постникова — вот этому досталось по полной программе, отсылают к нему.

— Откуда это известно?

— Пока одни творцы спят, это я про Уздечкина, другие трудятся с утра. — Тараскин взял оператора и поехали по адресам. Сейчас они должны к Баринову съездить, поговорить с Антоном. Давай, пиши бэг, да поскорей.

Олег, еще раз почувствовав голову, принялся за работу. Его труд был перед Куклинском уже через сорок минут.

Владимир Геннадьевич, наморщив лоб, прочел написанное.

— Так. Это интересно. Хотя, насчет Гришина подробности надо убрать, чтобы его не раскрыть. А вот почему так мало про этого Постникова? «Жестоко избивали на протяжении вечера»? Гришин же мне говорил, что там были какие-то подробности. Такие, что можно сравнить с методами царской охранки или ежовского следствия — можешь в скобках указать.