Подсадной - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Кивинов cтр.№ 17

— Сомневаюсь. Как ты это себе представляешь? Ведь надо выдавать свидетельство об окончании или диплом. И что там писать в графе «специальность»? Агент без прикрытия?.. А учить как? Группами? Нарушение конспирации. Да и не наберешь ты столько желающих на такую специальность.

К вопросам конспирации Виталик подходил ответственно. В отделение шпион заходил только с черного входа, все инструкции получал на стороне и, само собой, никому не хвастался своими победами на столь необычном поприще. Правда, сотрудники дежурной части прекрасно знали о целях его появления, но никогда не здоровались и не проявляли к нему никакого интереса. Видимо, по тем же конспиративным соображениям. Оставалось надеяться, что среди них не окажется коварного «крота»-предателя.

Не забыл Коля покопаться и в своей родословной. И выявил весьма любопытную вещь. Оказалось, что его дальним предком по материнской линии был некий Иван Шервуд. Жил он во времена декабристов и прославился тем, что сдал этих самых «дворянчиков» царю-батюшке, перед этим внедрившись в ряды заговорщиков. За что получил прозвище Верный.

Правда, говорят, в Третье отделение (тогдашнее КГБ) он обратился по чисто идеологическим, а не меркантильным соображениям. Иван на самом деле был Джоном, а папашу его из Англии вызвал сам тогдашний царь Александр Первый. Мануфактурное производство поднимать. Царь к английскому семейству относился трепетно, за что неизменно получал признательность и сердечную благодарность от главы семьи и его отпрысков. Посему, когда юный Ваня узнал, что на его благодетеля готовится покушение, он, естественно, доложил об этом царю. То есть выполнил свой гражданский долг, а его заклеймили предателем. Правда, заклеймили много лет спустя, уже после революции семнадцатого года.

А Ваня-Джон вошел во вкус и впоследствии нередко не без удовольствия и весьма успешно выполнял «деликатные поручения» царя и главного жандарма Бенкендорфа. И еще это был человек колоссальной физической силы, находчивости и храбрости.

Сей факт немножко успокоил Колю. Стало быть, не болен он, не сумасшедший. Не маньяк. Просто зов предков. От него не спрячешься.

Примерно через пару месяцев, в ноябре, он сделал Татьяне официальное предложение, предложив руку и сердце. Татьяна выпила для храбрости бокал вина и согласилась. Тут же подали заявление во Дворец брака и сочетания. Жили пока порознь, но после свадьбы решили поселиться в квартире невесты — у нее было на одну комнату больше. В перспективе предполагалось копить на свое однокомнатное гнездо или съемную жилплощадь.

Как-то чуть не случился досадный провал. Выйдя с невестой из ювелирного магазина, Коля нос к носу столкнулся с ломщиком валюты, промышлявшим возле дорогих торговых точек. Не так давно он познакомился с ним на «работе», пытаясь выявить бригадира в их мошеннической команде. Не выявил. Поэтому у ломщика сияла радость на лице:

— О, Вадик! Здорово! Ты чего здесь?

— Да вот, женимся. Кольца выбирали.

— Поздравляю. Долго тебя тогда промурыжили?

— Часа два. Слушай, мы спешим, извини.

— Давай, старик… — хохотнул ломщик. — Раньше женишься — раньше разведешься!

Разумеется, Татьяну этот диалог несколько удивил:

— Кто это?

— Клиент один. Окна мы ему продавали.

— А почему ты «Вадик»?

— Да я бейдж на столе не поменял. От прежнего менеджера. Его Вадиком звали.

— И где тебя мурыжили?

— Да на складе. Кладовщик ушел и никому не сказал куда. Оказалось, его электричка опоздала на два часа. Слушай, тут рядом еще ювелирный есть, там выбор больше. Едем.

После этого случая Коля подобрал в театральной лавке парик и усы для «работы». И заодно — очки. Все-таки очки сильно меняют внешность человека.

Свадьбу сыграли с размахом. На почетном свидетельском месте сидел человек из «центра». За ним Кошкин, пожелавший молодым «простого лошади… то есть человеческого счастья в любой конвертируемой валюте». В качестве ведущего зажигал бывший сокурсник Антон, тот самый, на театральном дебюте которого познакомились молодые. «Так выпьем же за светлое будущее без темного прошлого!» Антон не только продолжал с блеском играть роль третьего слева, но и снялся в популярной телевизионной рекламе крупной инвестиционной компании, торгующей акциями. Во время торжественного банкета он отвел жениха в сторонку и сделал заманчивое предложение:

— Коляныч, у нас разговоры ходят, что скоро сериалы начнут клепать пачками, актеры нарасхват будут. Давай твою фотку в картотеку «Ленфильма» забью. Все-таки у тебя незаконченное театральное. Где-нибудь засветишься — глядишь, карьеру сделаешь. Ты ж талант, импровизатор, а какими-то стеклами торгуешь.

Коля хотел было согласиться, но потом вспомнил про «работу»:

— Спасибо, старик, но… В один гроб дважды не ложатся. Завязал я с лицедейством. Стекла надежней.

— Ну, если вдруг надумаешь, звони. Дорогие гости, а почему скучаем?! Налили, выпили, горько!

На самом деле, не завязал, ох как не завязал. Лицедействовал, и довольно успешно, почти без «минусов» в тетрадке. «Где-то далеко, где-то далеко идут грибные дожди…»

Конечно, уровень контингента, перед которым приходилось импровизировать, был «низкохудожественным». Приземленным. Виталик же пока не в рейхсканцелярии служил. Никакой международной мафии, преступных синдикатов и кланов. Никакого внедрения в организованные бандитские группировки и киллерские бригады. Так, мелкая шпана, рыночные кидалы, воры «на доверии», угонщики, уличные грабители. Короче, те, с кем населению приходится наиболее часто сталкиваться в быту. Правда, и среди этой публики попадались достойные представители — приходилось играть вдохновенно, с душой. А однажды даже переночевать в камере, разыграв комедию в трех актах. Клиент, насмерть запинавший свою сожительницу и выкинувший труп на ближайшую помойку, держался стойко, все отрицал и, несмотря на пропитые мозги, оперские нападки отражал хладнокровно и грамотно. И тут в камере появился Коляныч. Велосипед изобретать не стал, применил старый, веками проверенный метод. Бодренько объявил, что ментов бояться — на дело не ходить. Ничего они нам, брат, не сделают, слабы в коленках.

Через полчаса Колю выдернули на «допрос». В камеру он вернулся уже не таким бодрым. Держался за ребра и тяжело дышал. Но по-прежнему не сдавался: «Ничего, бейте, бейте, мусора, — всех не перебьете!» После второго «допроса» у смельчака появился живописный фонарь под глазом. (Свинец, оказывается, и правда пачкается.) «Ладно, суки… Вытерплю, не впервой…» На третий раз Колю приволокли сержанты, ибо сам он якобы передвигаться не мог. Раскачали и швырнули под ноги убивцу — любуйся на крепкого парня. К синяку добавились разбитые губа, нос и ухо. Рубашка до пояса в крови, промежность в моче, пена изо рта, хрипы. Прежде чем «уйти в кому», жертва застенков голосом умирающего гладиатора успела прошептать: «Лучше колись, брат. Это нелюди. Сомневаюсь, была ли у них мать…»

Брат перекрестился и, едва зайдя в кабинет Виталика, сразу и чистосердечно признался, как пинал любимую и выносил ее бездыханное тело на помойку. (Самое интересное, после вскрытия оказалось, что любимая скончалась вовсе не от побоев, а от отравления алкогольным суррогатом, и арестанта пришлось отпустить. Примерно через полгода он случайно столкнулся на улице с Виталиком. Убегал очень быстро, а главное — искренне…)